Самвел МАРТИРОСЯН
Специалист по информационной безопасности
Ереван
Сегодняшние войны ведутся по такому обширному фронту, что порой даже сложно определить, какие конкретные действия ведутся и где проходит передовая линия. Различные функции, которые зачастую не связаны напрямую с военными действиями, вовлечение множества сторон и многие другие факторы говорят о том, что нынешние гибридные войны имеют сложнейшую структуру во времени и пространстве.
Арцахская война также несет в себе массу видимых и невидимых пластов, осмысление и анализ которых позволит лучше подготовиться к будущему, учитывая, что война фактически не завершена.
Здесь я попытаюсь рассмотреть обстоятельства, которые имеют отношение к информационному сегменту войны, включающему в себя как контентную, медийную часть, так и происходящее в техническом, кибер-пространстве.
Временной капкан
Армения за эти годы привыкла к кратковременным эскалациям. Та же Апрельская война, которая в сравнении с 2020 годом кажется уже даже не войной, была наиболее сложным столкновением на фронте со времен первой Арцахской войны. Бои 2014, 2015 годов уже забыты многими, но это также были серьезные столкновения. До войны у нас были бои близ Тавуша, которые продолжались фактически около 10 дней.
Все эти инциденты подразумевали краткосрочный информационный конфликт. При всех этих событиях армянской стороне удавалось сделать в информационном пространстве больше. Азербайджан имел на этом фронте ряд слабых сторон, которыми и пользовалась армянская сторона. Часть азербайджанской общественности не доверяла своему государству и прессе, поскольку такова была внутриполитическая ситуация. Бакинские власти стремились к максимальной информационной закрытости, что предполагало ответственность для журналистов за распространение информации военного характера, если она не соответствовала государственному курсу. Иностранных журналистов с трудом допускали к передовой, вследствие чего международное освещение событий почти полностью осуществлялось с армянской стороны. Официальный Баку всячески скрывал свои потери, что создавало определенную внутреннюю напряженность.
Начавшаяся 27 сентября война принесла с собой иную логику. В краткосрочном разрезе превосходство опять же было на армянской стороне. Но прибавились новые факторы.
Открытое участие Турции в войне полностью изменило международный подход. До сих пор армяно-азербайджанские столкновения длились недолго и не привлекали большого внимания в мире. Для многих это был далекий и в каком-то смысле незначительный конфликт. На этот раз турецкий фактор переместил войну в самый центр всеобщего внимания. Общества множества других стран оказались тем или иным образом вовлеченными в информационное пространство. По понятным причинам в соцсетях множество греков, курдов, жители многих арабских стран поддерживали армянскую сторону.
Участие сирийских и ливийских наемников в войне со стороны Азербайджана еще больше привлекло внимание международного сообщества к Арцаху. По понятным причинам фактор наемников также сработал против турецко-азербайджанского тандема.
Данные и другие обстоятельства вынудили многие СМИ, несмотря на фактор коронавируса, командировать своих репортеров в Арцах. Вначале с армянской стороны работали несколько сот иностранных журналистов. Между тем со стороны Азербайджана, не считая представителей турецких медиа, работали всего несколько журналистов, причем, под строгим надзором.
Но чем дальше, тем превосходство армянской стороны сокращалось. Во-первых, снизился интерес международного сообщества. При любом конфликте существует срок заинтересованности, когда люди остро воспринимают военную трагедию, следят за драматичными судьбами людей, проявляют сострадание и видят на войне людей. Проходят дни и недели, и война выливается в статистику и сводки. Воспринимается не трагедия каждого человека в отдельности, а озвучиваются только цифры и статистические данные. После этого интерес и вовсе пропадает, сводки с войны оказываются на втором или даже третьем информационном плане. Так бывает со всеми конфликтами. В Армении тоже мало кто наблюдал за гражданской войной в Сирии в последние годы, несмотря на то, что на начальном этапе интерес был велик, особенно, с учетом фактора крупной армянской общины в Сирии. Теперь даже армянский фактор не вызывает в Армении интереса к событиям в Сирии, даже в медиа. То же самое происходило с Арцахской войной: она стала превращаться для международного сообщества в статистику и сводки о далеком конфликте. Многие СМИ отозвали своих корреспондентов, поскольку читатели стали терять интерес.
Параллельно посольства Азербайджана и Турции проводили работу с медиа во всех странах. Подкупались журналисты, редакторы, в каких-то странах экономические и политические интересы склоняли чашу весов в сторону Азербайджана или хотя бы вынуждали писать меньше о войне. Во многих СМИ ряда стран стали меняться акценты и формироваться выгодный для Азербайджана дискурс. И это срабатывало на фоне день ото дня сокращавшегося интереса.
Фактически, продолжительность конфликта привела к тому, что его восприятие во многих странах трансформировалось из гуманитарного кризиса в статистический конфликт, где просто меняются цифры.
В целом, в информационных потоках множества стран было восприятие того, что Азербайджан бомбит мирное население, что Турция вовлечена в войну и применяются сирийские наемники. Было понимание, что автократии напали на небольшую вольнолюбивую страну. Этого было достаточно, чтобы в каких-то сообществах баланс изменился в сторону армян, чтобы искусственный паритет и нейтралитет были сломлены. Но этого было мало для достижения программы-максимум: признания Арцаха. Не удалось также достичь принятия санкций против руководства Азербайджана или Турции. Безусловно, под всем этим была масса политических и экономических мотивов. Но долгосрочные боевые действия сработали в информационном пространстве против армянской стороны.
Заложники кибер-беспечности
В последние годы в многочисленных источниках появлялись сведения о том, что Азербайджан активно формирует кибер-объединения, можно сказать, кибер-армию. Это было уже не партизанское движение, которому Армения противостояла, скажем, в ходе масштабной кибер-войны 2012 года, за которой последовала экстрадиция Рамиля Сафарова из Венгрии в Азербайджан. В последние два года уже было очевидно, что работают профессиональные группы, которых контролирует государство. Уже много лет в Азербайджане функционирует единый центр кибер-безопасности. В Армении такового нет по сей день.
В июне, в ходе тавушских событий, в результате многочисленных кибер-атак у нас случились утечки огромного количества данных. Уже тогда появилась информация о том, что, возможно, произошло вторжение в государственные системы. Но этот вопрос так и остался без разъяснений. Более того — обществу так и не разъяснили, как могла произойти утечка данных, по чьей вине и что изменилось после этого.
С первого дня войны Азербайджан предпринял атаки в кибер-пространстве. Они были масштабными и многопрофильными, с использованием всех возможных платформ и направлений. Под ударом оказались не только СМИ и государственные сайты, но и отдельные пользователи соцсетей. Были также вторжения в государственные системы. По сей день сложно оценить, в каком количестве и качестве имела место утечка данных. По всей видимости, мы имеем дело с утечкой большого объема конфиденциальной и секретной информации.
Атаки совершались как в отношении систем, так и высокопоставленных чиновников и военных. Во многих случаях атаки были неудачными, но даже редкие успешные атаки стали серьезным ударом по безопасности страны в сложных условиях.
Данный опыт указывает на необходимость создания в кибер-пространстве Армении системных многосторонних подходов, не уповая на решение ситуативных проблем. На сей раз противнику не удалось поразить критические инфраструктуры, скажем, энергосистему. Однако даже сейчас можно использовать наемные хакерские группы, которые в состоянии решать эти задачи. А в деле защиты инфраструктур Армения на сегодняшний день вовсе не застрахована от серьезных атак.