7-го июля завершился 60-девный срок, предоставленный Ираном странам-членам Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) на обеспечение интересов Ирана, предусмотренных соглашением, после того, как в мае прошлого года президент Соединенных Штатов Дональд Трамп объявил о выходе своей страны из ядерной сделки и ввел новый санкционный режим против Ирана. В своем письме, направленном лидерам остальных подписавших соглашение стран группы 5+1 – Германии, Франции, Великобритании, России и Китаю, президент ИРИ Хасан Роухани сообщил, что в случае невыполнения условий соглашения, Исламская Республика начнет поэтапное замораживание взятых на себя в рамках СВПД обязательств.
В качестве первого шага Тегеран приостановил экспорт избыточных запасов низкообогащенного урана и тяжелой воды, предусмотренный Статьями 26 и 36 СВПД. В результате за прошедшие два месяца Иран накопил более 300 кг обогащенного урана и тяжеловодородной воды.
По окончании обозначенного срока Тегеран перешел к реализации «второго этапа» приостановки своих обязательств. Второй этап в свою очередь заключается в повышении уровня чистоты урана. В соответствии с условиями соглашения Иран придерживался уровня обогащения в 3,67%, а после 7-го июля эта цифра на атомной станции в Бушере уже составляет 5%. По словам представителя Организации по атомной энергии ИРИ Бехруза Камальванди, его страна готова рассмотреть возможность обогащать уран до 20%-го уровня, как это было до заключения ядерной сделки.
Однако ответная мера Ирана на данном этапе может стать не единственной. Президент Роухани уже заявлял, что его страна рассматривает возможность восстановления деятельности тяжеловодного реактора в Араке IR-40, если странами-членами СВПД не буду предприняты конкретные действия по защите бизнес-интересов Ирана. Аракская атомная станция IR-40 мощностью в 40 мегаватт расположена недалеко от города Арак в провинции Маркази. Там же находится и завод по производству тяжелой воды для реактора. По условиям ядерного соглашения, Иран взял на себя обязательства по перепроектированию реактора, чтобы предотвратить возможность производства оружейного плутония. Помочь и проконтролировать работы по перепроектированию взялись специалисты из стран-членов СВПД, в частности, из Китая и России. Более того, дабы не возникало сомнений в добросовестном выполнении своих обязательств, в 2016 году Иран даже согласился залить бетоном ядро реактора, чтобы сделать его использование невозможным.
Примечательно, что ранее Тегеран уделял отдельное внимание роли России и Китая, заявляя, что срок в 60 дней относится лишь к европейским странам, т.к. две другие подписавшие соглашение страны остаются верны своим обязательствам. Однако на сегодняшний день претензии иранской стороны направлены в равной мере в адрес Москвы и Пекина, уступивших в результате американским ограничениям.
Тем не менее позиция ИРИ не бескомпромиссна. Министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад Зариф на своем аккаунте в Твиттер заявил, что шаги его страны являются обратимыми, и Иран может вернуться к выполнению ядерного договора, но только в том случае, если европейские страны предпримут необходимые меры для реализации своей части обязательств.
Чего же ждет от Европы Тегеран? После ратификации СВПД в январе 2016 года всеми подписавшими его странами и отмены действующих до ядерной сделки санкций ряд европейских компаний и частных предпринимателей поспешили занять свое место на иранском рынке. Были заключены взаимовыгодные контракты, которые вывели Иран из многолетнего экономического кризиса. Однако после того как Вашингтон навязал свои санкции и европейским странам банковские контакты с Ираном были прерваны, а западные компании покинули иранский рынок во избежание финансовых потерь и подпадание под санкции.
В качестве выхода из данной ситуации руководство европейской тройки СВПД – Германии, Франции и Великобритании – предложило ввести так называемый Инструмент поддержки торговых обменов (INSTEX) с Ираном за доллары. Механизм был создан еще в январе 2019 года с центром управления в Париже. Возглавляет проект немец Пер Фишер. Россия, которая имеет с Тегераном договоренность о ведении торговли в национальной валюте, тем не менее, так же выразила заинтересованность в специальном инструменте финансовых транзакций.
Оправдать ожидания Ирана INSTEX так и не сумел. Несмотря на заявление ЕС от 28 июня 2019 года о том, что инструмент запущен, а первые операции уже обрабатываются, иранская сторона выражает недоверие к реальной действенности INSTEX и его способности обеспечивать имеющийся ранее объем финансовых переводов. До введения санкций в ноябре 2018 года Исламская Республика экспортировала в Европу 2,8 млн баррелей нефти в день, получая стабильную прибыль. Доходы именно в таком же количестве Тегеран ожидает от INSTEX, но пока страна использовала механизм лишь для приобретения товаров гуманитарного значения – продуктов или медикаментов.
Позицию Ирана в сложившейся кризисной ситуации можно охарактеризовать как весьма взвешенную, а предпринятые им контрмеры – вынужденными. Несмотря на мощное давление санкций, в результате которых иранская экономика оказалась в состоянии коллапса, а курс иранского риала уже достиг критического уровня – 25000 – 27000 риалов за доллар, официальный Тегеран оставляет окно дипломатии открытым. Именно поэтому Исламская Республика выбрала стратегию поэтапного выхода из СВПД, чтобы дать возможность своим западным партнерам предпринять ответные шаги для сохранения «исторической сделки» в силе.
За годы действия ядерного соглашения Иран доказал мировому сообществу, что является добросовестным партнером, верным взятым на себя обязательствам. Этот факт подтверждается многочисленными докладами инспекторов Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) и его директора Юкии Амано. Тем не менее Дональд Трамп счел недостаточными ограничения, наложенные на Тегеран в рамках СВПД. По его мнению, этот документ является самым позорным из всех подписанных его предшественником от демократической партии Бараком Обамой. Сегодня помимо ограничения ядерной программы американский лидер требует от ИРИ ограничить и свою ракетную программу и прекратить испытания баллистических ракет, в радиусе действия которых оказываются американские военные базы региона и их союзник – Израиль. Исламская Республика в свою очередь не намерена ставить развитие своей ракетной программы под сомнение.
Согласно официальной позиции ИРИ, ракетная программа страны носит сугубо оборонительный характер. На протяжении многих лет Иран прикладывает все усилия, чтобы позиционировать себя в качестве сторонника мира и политического решения региональных конфликтов. Более того, Тегеран стремится выступать в роли гаранта мирных процессов и посредника между конфликтующими сторонами, как, например, в Сирии. Однако, данная внешнеполитическая концепция не исключает возможности ответных действий в случае агрессии в свой адрес. В этом контексте следует исключить военный сценарий развития событий ирано-американского конфликта в ближней перспективе. И это зависит не только от Исламской Республики. Соединенные Штаты, имея разветвленную сеть политической и военной разведки в регионе, хорошо осведомлены о возможностях, доктринах и политико-идеологических векторах Тегерана. В этой связи обе стороны очень тонко, зачастую ювелирно играют на обострение, не переходя красных линий и не переводя противостояние из политического и ментального поля в военное. В качестве примера может служить инцидент со сбитым в прошлом месяце иранской стороной американского беспилотника. Воинственные заявления сторон были озвучены после инцидента, что свидетельствует о попытках сторон извлечь из него максимум политических и репутационных преимуществ. Но о реальном вооруженном столкновении речи не шло. Не случайно президент ИРИ Хасан Роухани назвал ирано-американское противостояние «войной против надежд», отметив, что американцы намерены сломить надежду иранцев, но Иран должен сломить их надежды. Верховный лидер ИРИ в свою очередь заверил, что «войны с США не будет, т.к. Иран выбрал путь сопротивления». Более того, 12-го июня с.г. Палата представителей Конгресса Соединенных Штатов приняла поправку в закон об оборонном бюджете, запрещающую финансирование военных операций против Ирана без объявления войны самим Конгрессом. Тем самым Дональд Трамп, отличившийся своими резкими и радикальными решениями, оказался ограничен в праве начать войну против ближневосточной державы.
На сегодняшний день ожидать возврата к досанкционным позициям всех сторон при действующих в Иране и США правительствах не приходится, т.к. для этого нет никаких видимых предпосылок. Обе страны не намерены идти на уступки при нынешних подходах: Вашингтон стремится принудить Исламскую Республику играть по своим правилам путем международного давления, Тегеран же требует сменить язык угроз на язык дипломатии, как это было во время ядерных переговоров. За это время ИРИ продолжает нести серьезные экономические потери, которые приводят к обострению внутриполитической конкуренции между консерваторами и реформистами. Именно последние ответственны за подписание ядерного соглашения. Выход из напряженности зависит лишь от того, чья политическая воля окажется сильнее.