Фрагмент встречи со шведским дипломатом
Анна СЕТАГЯН
Эксперт
Ереван
В лобби отеля непривычно тихо: слушатели лекции, прибывшие по приглашению факультета конфликтологии университета шведского города Упсала, ждут прибытия почетного гостя.
И вот, как того требует шведская дисциплина, ровно в 13:25, в сопровождении старшего преподавателя факультета Питера Уаленстина, опираясь на трость, в холл входит именитый дипломат, 60-й председатель Генассамблеи ООН Ян Элиассон, отметивший свой 80-летний юбилей. Дипломат по очереди здоровается и знакомится со всеми участниками, спрашивает, из какой страны, и рассказывает небольшую историю из своей жизни, связанную с этой страной.
– Здравствуйте. Откуда вы?
– Здравствуйте. Я из Армении.
– О, вы знаете, я участвовал в переговорах по Нагорному Карабаху.
– Знаю. Надеюсь, получить от Вас больше информации.
Проходим все вместе в конференц-зал. Как и полагается, дипломат начинает со своей страны. Участники – представители стран, пострадавших от разного рода конфликтов, и всем интересно, как Шведскому королевству удалось войти в тройку стран с самым высоким уровнем жизни, что помогло достичь такой степени организованности жизни в Швеции и витающего в воздухе спокойствия.
Нам было странно узнать, что родственники многих из присутствовавших на лекции шведов (в том числе Яна Элиассона) до начала 20 века погибли от тотального голода. Но именно тогда появилась возможность для миллиона бедных шведов эмигрировать в США.
Ставшее с середины 19 века обязательным начальное образование, стартовавшее к концу века профсоюзное движение и доступность электричества с 1900 года положили начало новых подходов и требований к шведскому государству, богатому природными ресурсами.
Мы все пытались сравнивать это со своими странами и понять, как же получилось у
шведов.
Год 1814-й: тот самый год, начиная с которого шведское общество не сталкивалось с такими явлениями, как «война», «конфликты», «боевые действия» и прочее. 205 лет мирной жизни.
И дипломат этой мирной страны с великим волнением рассказывает о судьбоносных часах, проведенных в 80-х в одной комнате с Саддамом Хусейном, подчеркивает важность установления личных контактов и понимания культурных особенностей, вспоминая фрагмент встречи с иранцами, когда для снятия напряженности он попросил ознакомить его с ковроткачеством Шираза…
И вот он обращается к карабахскому конфликту:
«…Это были 1993-1994 годы: наш вертолет совершил экстремальную посадку в месте, где должны были состояться переговоры. В ходе переговоров с армянской и азербайджанской стороной я напомнил об интересной матрице, разработанной молодым преподавателем факультета конфликтологии университета Упсалы, которая предполагает 8 критериев и 3 уровня автономии. Передаю несколько образцов матрицы сторонам, но безрезультатно. Спустя годы во время встреч стороны признавались мне, что это стало поистине головной болью для них из-за четкости определений, – рассказывает дипломат и в сердцах добавляет: – На деле я сейчас крайне обеспокоен в связи с НК конфликтом».
«Да, согласие с такой обеспокоенностью сложно скрыть», – думаю я. К счастью, слово берет наш соотечественник из Ливана:
– Господин посол, я из Ливана, но я армянин. Хотелось бы сделать небольшую ремарку. Предложение армянской стороне наиболее предпочтительного уровня автономии, согласно матрице, как мне кажется, равносильно предложению автономии для Южной Кореи в составе Северной.
– Тогда это казалось реальным вариантом, сейчас не уверен, что это приведет к желаемому результату.
Желаемый результат – это императив плана действий. В конфликтных ситуациях императивом для обществ на уровне сознания и подсознания должен быть стать мир.
В нашем случае, когда мы всем регионом постоянно проходим через метаморфозы, просто только озвучить призыв «Давайте жить в мире». Но это кажется столь же гипотетическим, сколь и предложенная некогда матрица.
Самую строгую оценку матрицам дает проверка временем. Дало оно оценку и этой матрице.
Пока нет матрицы, прошедшей испытание временем. Но приобщиться к опыту прошлого всегда полезно.
