Об административных последствиях публичной брани
Месроп АРУТЮНЯН
Медиаэксперт
Ереван
Министерство юстиции Республики Армения вынесло на публичное обсуждение проект закона «О внесении поправок и дополнений в Административный кодекс РА», которым предусмотрено дополнить кодекс 172-й статьей следующего содержания:
«Публичная брань или нецензурное оскорбление в иной форме, озвученное в общественном месте, средствах массовой информации или в интернет-сайтах (в том числе – социальных сетях), если оно не несет в себе признаки преступления, предусмотренного статьей 258 Уголовного кодекса Республики Армения, влечет за собой наложение штрафа в размере от 100-кратной до 150-кратной установленной минимальной зарплаты.
- Повторение в течение года после наложения административного штрафа за установленное первым пунктом данной статьи деяние влечет за собой наложение штрафа в размере от 150-кратной до 300-кратной минимальной зарплаты».
Соответствующие поправки предусмотрены и других статьях Кодекса.
Теперь вопрос разработавшим законопроект гигантам мысли: а что есть брань? Вы так и не определили данное понятие, но устанавливаете за него ответственность. То есть, оставляете место для произвольной трактовки.
Скажем, в повести автора данных строк «Постреволюция в гранях» нашли место следующие стихи одной из героинь повести – поэтессы Ано:
«Сукины дети
Топчут твои улицы
Грязными ногами,
Город мой…»
И что, отныне нельзя включать в художественные произведения подобные строки?
Второе – вы имеете в виду брань (которую, повторюсь, вы так и не определили), адресованную конкретному лицу или просто озвученную в воздух? И если конкретное лицо не подает жалобу, то штраф все равно будет назначен? Где здесь логика?
Возможно, обруганное лицо не желает лишний раз «тиражировать» связанную с его именем брань. С какой стати вы намерены его тиражировать в виде административного акта?
И, наконец, в условиях отсутствия определения кто будет решать, является ли это бранью? Не оставляет ли это место произвольным и субъективным решениям?
Родившийся и выросший в одном из сел на севере Армении мой друг как-то сказал, что у них самой страшной бранью был «ослиный сын», и только в Ереване он впервые услышал трехэтажную нецензурщину. И что теперь – родившийся в том же селе полицейский составит акт, если кого-то обругают «ослиным сыном»? А в Ереване на это не обратят внимания?
Именно подобная неопределенность и порождает избирательное правосудие: «данный выругавшийся (который, кстати, мог браниться самым грязным образом) – сторонник власти, к нему нет претензий», а вот этого (за невинное «сын осла») оштрафовать немедленно».
Так же, как у Туманяна в поэме «Стенание»:
Опросили людей, подобрали статью,
По которой пастух подлежит наказанью
И Сибирью заплатит за дерзость свою,
Оскорбив дворянина бесстыдною бранью.
(Пер. Б. Серебряков)
Тем же законопроектом предусмотрены дополнения в статье 224 Кодекса и передача права на расследование Полиции РА.
Тут мне придется несколько отвлечься и рассказать записанную блаженной памяти журналистом и публицистом Валерием Айдиняном историю.
В 1984 году СССР бойкотировал Олимпийские игры в Лос-Анджелесе, и был спущен приказ ничего об этом не писать и не использовать даже слово «олимпиада» в каких бы то ни было вариациях. В одной их своих статей Валерий Айдинян использовал крылатое выражение «олимпийское спокойствие». Вечером цензор «главлита» требует снять выражение, так как слово «олимпиада» под запретом. Спор доходит до заместителя главы КГБ. Продолжение рассказывать не буду. Главное тут – требование с упорством, достойным лучшего применения, изъять слово «олимпиада» из идиомы «олимпийское спокойствие». И это – цензор «главлита», то бишь профессионал. Вообразите, что начнется в случае принятия упомянутого законопроекта, когда наличие брани будет определять, скажем, окончивший полицейскую школу лейтенант, который (уверен на 99,9%) не отличает художественное слово от уличного жаргона. Он точно сочтет приведенную цитату из моей повести руганью, составит административный акт и оштрафует меня на 100 тыс. драмов.
На деле необходимости в этом нет. Брань подразумевает адресное ругательство. Даже выстрел в воздух член общества может счесть оскорблением в свой адрес и обратиться за помощью к статье 1087.1 Гражданского кодекса «О порядке и условиях возмещения ущерба, нанесенного чести, достоинству или деловой репутации».
Предлагаемые в Административном кодексе поправки подразумевают еще кое-что. Например, за публичную брань (которая, повторимся, не имеет определения) полиция может также назначить административный арест. Получается, что за одно слово в моей публичной статье меня могут подвергнуть административному аресту. С какой стати?
До следующего вопроса – еще одно отвлечение.
Жизнь, к сведению авторов данного проекта, изменчива. Изменчивы и наши представления о хорошем и плохом, о позитиве и негативе. То, что вчера звучало как ругань, завтра могут счесть заурядным действом. Это прекрасно понимают за рубежом. Вот что написано в этических нормах «Вашингтон пост».
«Вашингтон пост» уважает вкус и приличия, понимая при этом, что представления в обществе об этих понятиях изменчивы. Считающееся одним поколением оскорбительным слово может стать обыденным для следующего поколения».
Воистину, есть слова и выражения, которые 40-50 лет назад воспринимались как брань, а сейчас вполне приемлемы для слуха. И то, что сегодня воспринимается как брань, завтра может стать обычным словом. Поэтому авторам подобного законопроекта следовало дать такое определение брани, которое было бы универсально и применимо во все времена.
И, наконец: хотя законопроект предусматривает обжалование административного акта в суде, но для этого установлена изнурительная процедура. Ты не можешь обжаловать его в суде, пока не оспорил в вышестоящем административном органе:
«…административные акты могут быть обжалованы в судебном порядке после оспаривания в административном порядке…» «…Решение может быть обжаловано в принявшем его административном органе, в вышестоящем органе административного органа или, в предусмотренных законом случаях, в иных уполномоченных административных органах».
Понятно? Все сделано так, чтобы человек не вступал во все тяжкие в различных инстанциях, пока дело дойдет до суда, а просто выплатил штраф и жил спокойно.
А теперь последний вопрос авторам: «Чем вы думали, разрабатывая этот проект, и думали ли вообще?»
Вопрос риторический.
