Давид СТЕПАНЯН
Журналист
Ереван
По прошествии почти 2,5 лет после завершения в Армении «Бархатной» революции по-прежнему приходится констатировать отсутствие перемен в основных внешнеполитических векторах армянской политики. В первую очередь это касается наполнения стратегических отношений с Россией. Плюс к этому именно сохранение дореволюционного уровня отношений с Россией, вкупе с членством Армении в ОДКБ и ЕАЭС, обуславливает отсутствие положительной динамики в отношениях с коллективным Западом: странами Евросоюза и, конечно, США. Подобное положение дел имеет как объективные, так и субъективные причины. И, наконец, самое главное – Армения по-прежнему упорно не желает даже примерять на себя какую-либо новую геополитическую роль. О причинах ниже.
Начнем с анализа отношений Армении с Россией, поскольку именно их содержание и повестка во многом играют предопределяющую роль в формировании некоторых других векторов политики Еревана. В силу целого ряда причин, опять-таки объективных и субъективных, последние два десятилетия внешняя политика Армении практически шла в фарватере политики России. Объективной причиной являлся и продолжает являться Арцах и связанные с ним проблемы. Субъективной – отсутствие внутренней легитимности у президентов Роберта Кочаряна и Сержа Саргсяна. Причем в ходе всех их легислатур. И Кочарян, и Саргсян были вынуждены черпать эту легитимность извне. Частично на Западе, но в основном в России.
Результатом подобной политики, которую кочаряновский министр иностранных дел Вардан Осканян в силу очевидного недоразумения именовал комплементарной, стал окончательный уход Армении в зону влияния Москвы. Практически все объекты армянской экономики стратегического значения были проданы, отданы за долги или подарены России. Армянские делегации голосовали в ООН и на других международных площадках в унисон с российскими коллегами, выступали против антироссийских резолюций и т.д. Пиком данного движения стало для многих неожиданное вступление Армении в Таможенный, а впоследствии – в Евразийский экономический союз. И это после трехлетнего движения в направлении ассоциации с Евросоюзом…
Легитимность – это, пожалуй, то, что не смеют оспаривать за правительством Никола Пашиняна даже его самые непримиримые оппоненты из числа “бывших”. И на первых порах, последовавших после смены власти в Армении, казалось, что эта легитимность позволит новому правительству несколько скорректировать внешнюю политику хотя бы до уровня реального, а не осканяновского комплементаризма. Тем не менее, за последние 2,5 года этой корректировки так и не последовало. Непримиримый противник членства Армении не только в ЕАЭС, но и в ОДКБ в периоды двух сроков своего депутатства Пашинян заявил о своей приверженности еще большему укреплению отношений с Россией еще на заключительной стадии “бархатных” митингов. Т.е. тогда, когда сомнения в победе революции оставались разве что у Сержа Саргсяна. После чего неоднократно подкреплял свои слова конкретными делами. К примеру, отправив в Сирию армянских военных с гуманитарной миссией. Тем самым Армения, единственная из всех стран, считающихся союзниками России, поддержала действия Москвы в Сирии. Впрочем, все это не мешает российским СМИ и некоторым российским политикам продолжать лить грязь на правительство Пашиняна, обвиняя его во всех смертных грехах, главным из которых является нежелание обслуживать российские интересы беспрекословно.
Таким образом, приходится констатировать, что одной внутренней легитимности руководства Армении для корректировки отношений с Москвой с вертикального на горизонтальный уровень оказалось явно недостаточно. Искоренение субъективных причин не отменило объективные причины, побуждающие руководство Армении к чрезмерной любви к России. Фактическое модераторство Москвы в урегулировании конфликта вокруг Арцаха даже в рамках Минской группы ОБСЕ, продажа вооружений обеим сторонам конфликта и возможность влиять на социально-экономическую ситуацию в Армении – лишь часть этих причин. Практически любой разговор с российскими коллегами о необходимости любых корректировок во внешней политике Армении завершается неизменным вопросом – а Карабах? И многозначительной улыбкой в ответ на встречный вопрос – а причем тут Карабах?
В этом свете комментировать, тем более пытаться анализировать изменения в отношениях Армении с США, представляется делом, начисто лишенным какого-либо смысла. В НАТО Армения не рвется, ее туда никто не приглашает и приглашать не собирается. Вооружения США сторонам карабахского конфликта не продают по принципиальным соображениям, в отличие, кстати, от России. Экономических сфер, способных представлять хоть какой-то интерес для американских компаний в Армении, благодаря чрезмерному рвению Роберта Кочаряна, не осталось. А замещать Россию Америкой в энергетической сфере Ереван отказался еще в период, когда у власти находился Серж Саргсян. Вспомним о заявлении американского посла в Армении Ричарда Миллса о перспективах привлечения в армянскую энергетику инвестиций в 8 млрд долларов. Впрочем, появление легитимности у армянского руководства с наступлением весны 2018-го заметили и в Вашингтоне. Уже осенью 2018-го в Ереван прибыл советник президента Трампа по нацбезопасности Джон Болтон. Хотя предложения Болтона тогда еще и.о. премьер-министра Николу Пашиняну ограничились призывом присоединиться к санкциям в отношении Ирана. Американский дипломат прямо заявил Пашиняну, что его легитимность позволит сделать то, чего не могли себе позволить его предшественники. Однако из Еревана Болтон уехал ни с чем, что в очередной раз позволяет констатировать лимит возможностей легитимности во внешней политике…
Картина отношений Армении с Россией и США предельно ясна. Неясны причины отсутствия положительных изменений в отношениях Армении, к примеру, с традиционно дружественной Францией. Во Франции проживает достаточно сплоченная полумиллионная армянская община, с которой в силу ее, в первую очередь, электорального потенциала традиционно считаются все хозяева Елисейского дворца. Соответственно, все президенты Франции всегда старались поддерживать с Арменией хорошие отношения, хотя бы на декларативном уровне. После появления в Армении рукопожатного руководства, казалось, что эти отношения должны перейти на уровень реальный. К примеру, с учетом широких возможностей Франции в сфере атомной энергетики. Тем более при роли Эммануэля Макрона в формировании в Европе антитурецкой коалиции. Однако ощутимых изменений в армяно-французской повестке по-прежнему нет, есть лишь тосты и благие пожелания.
Стоит отметить и развитие отношений с Кипром и Грецией. В свете формирования опять-таки антитурецкой коалиции. Армения уверенно встроилась в антитурецкий альянс с участием Греции и Кипра, поддержав позицию этих государств по ситуации в Восточном Средиземноморье в свете претензий Турции на право вести разведку и добычу полезных ископаемых на шельфе. МИД Армении в этой связи выступил с заявлением, в котором назвал действия Анкары дестабилизирующими. В феврале 2020-го трехсторонний план действий подписали министерства обороны Армении, Греции и Кипра. План включает десятки мероприятий по обучению, а также проведению консультаций по военно-политической тематике. Углублению оборонного сотрудничества предшествовала первая трехсторонняя встреча глав МИД Армении, Греции и Кипра. В июне 2019 года в Никосии стороны договорились о налаживании экономических, культурных и политических связей для взаимовыгодного сотрудничества.
Отношения с южным соседом Армении Ираном – отдельная статья. И в этих отношениях также открывались блестящие перспективы, если верить озвученным итогам официального визита премьера Пашиняна в Иран в феврале 2019 года. Премьера Армении приняли в Тегеране по высшему разряду, выразив желание принять участие в целом ряде инфраструктурных проектов. Упомянем лишь один – строительство автострады Север-Юг. Однако через полтора года все остается на стадии благих пожеланий. Впрочем, армянскому премьеру все же удалось увезти из Тегерана одно реальное достижение. МИД Армении заявил о намерении открыть посольство в Тель-Авиве ровно через два дня после возвращения Пашиняна из Ирана. Коронавирус и выборы в Израиле внесли свои коррективы, затормозив воплощение данных планов. Однако на сегодняшний день посол Армении в Израиле Армен Смбатян уже находится в своей тель-авивской резиденции и уже развил достаточно бурную деятельность. Армении, несомненно, есть чему поучиться у Израиля и, безусловно, есть что предложить в ответ, учитывая несомненный взаимный интерес израильтян к углублению отношений. Таким образом, пока что израильское направление можно констатировать как единственное получившее развитие со сменой власти в Ереване.
В заключение необходимо отметить заметное усиление в последние два года ближневосточного вектора армянской внешней политики в целом. И это на фоне уже давно зреющей необходимости качественного прорыва в отношениях с одной из крупнейших стран арабского мира – Египтом. В этом свете необходимо отметить состоявшийся 12 — 15 сентября визит министра иностранных дел Армении Зограба Мнацаканяна в Египет. Вояж министра обещает стать важной вехой в плане дальнейшего развития сотрудничества с одной из ключевых стран арабского мира. Дальнейшее укрепление отношений с Египтом – крайне востребованная и назревшая идея для Армении опять-таки на фоне ближневосточной ситуации и ситуации в Восточном Средиземноморье. Египет сегодня последовательно формирует антитурецкий альянс в Восточном Средиземноморье, пытаясь вместе с Грецией и Кипром отбить у Турции аппетит на территориальные воды соседей. И не меньшие аппетиты Анкары и на кавказском направлении, в частности, ее стремление повысить собственную роль в карабахском урегулировании, лишь придают союзу Армении с Египтом дополнительную актуальность.
