Анна НИКОГОСЯН
Активистка-феминистка и исследователь
Ереван
По ту сторону гетеросексуальной борьбы
Занимающимся в различных странах защитой прав женщин структурам и феминистским группам понадобились десятилетия для формирования осознания наличия и объемов насилия против женщин[1]. СМИ Армении только начиная с 2010 года, когда произошло жесткое убийство 20-летней Заруи Петросян, стали освещать случаи семейного насилия, уведомляя широкие слои населения о наличии проблемы, ее серьезности и уровне безнаказанности.Но здесь я буду говорить не о семейном насилии в отношении женщин, а о насилии между женщинами, явлении, о котором в Армении практически не говорится. Более того, в условиях тотального табу вокруг этой темы становится невозможной даже определение этого явления: о какого рода насилии между женщинами может идти речь? Насилие в отношениях двух женщин не входит в нынешнюю повестку семейного насилия. В условиях существующих гомофобных настроений подобное насилие не является семейным ни с общественной, ни тем более институциональной или правовой точки зрения, ибо кто в Армении воспринимает союз женщин как семью? Пока семья считается мощным институтом, легализующим гетеросексуальную связь, при которой свобода женщины ограничена мужчиной, между двумя женщинами не может быть семейного насилия, как в свое время не могло быть насилия между женщиной (объектом) и мужчиной (собственником). Между двумя женщинами вообще ничего быть не может, следовательно, они живут и существуют или осуществляют насилие в этом «небытие», маргинальном и отвергнутом обществом.
Таким образом, я не желаю говорить здесь о насилии со стороны мужчин в отношении женщин, которое восходит к традиции подчинять и приватизировать женщину в патриархальной системе. Об этом уже говорят на различных площадках, хотя разговоры о семейном насилии сейчас в большинстве своем (вос)создают или определяют мужчину как сильный, агрессивный, властвующий образ и слабую, миролюбивую и подчиненную женщину, и сравнительно мало упоминаний об опытах переживших насилие женщин, ставших после более сильными и эмансипированными.
Учитывая нынешние развития, важно, чтобы армянская феминистская мысль рассматривала насилие против женщин во всех его проявлениях, выйдя за пределы гетеронормативного диктата, то есть господствующих норм сексизма, где единственными и «истинными» сексуальными отношениями считаются отношения между мужчиной и женщиной. В этом смысле семейное насилие между женщинами, безусловно, разбивает данные бинарные представления, но оно также бросает вызов феминистской мысли, теоретизируя насилие в отношении женщин с такой точки зрения власти, где гендер не является единственной парадигмой[2].
Известный феминистский лозунг «личное — это политическое» однозначно способствовал озвучиванию проблемы насилия против женщинв в четырех стенах дома и ограничения их свобод. Тем не менее, предположение, будто насилие совершается только в гетеросексуальных отношениях, формирует «некий новый режим истины», который полностью игнорирует интересы лесбиянок, бисексуалов и женщин-квир.
Гетеросексуальный феминизм и женские движения годами обуславливали семейное насилие культурным женоненавистничеством и сексизмом, где мужчины пользуются своими преимуществами и обладают властью над женщинами[3]. Патриархальные культуры социализируют и учат мужчин быть доминантными, агрессивными и сильными, а женщин вынуждают быть слабыми, зависимыми и подчиненными, словно подготавливая таким образом почву для ролевого распределения «насильник-жертва», роли, которые воспроизводят мужчин и женщин именно такими в результате вербальных средств. Согласно данному анализу, семейное насилие – это явление на гендерной почве, где патриархальность предопределяет для мужчин властное пространство, а для женщин – статус подчиненного, придатка другого.
Тем не менее, истории лесбиянок, бисексуалок и квир-женщин, переживших насилие, свидетельствуют о том, что гендер не является единственным мерилом насилия против женщин, что есть необходимость рассмотреть патриархальные нормы вне «физиологических» тел. В условиях глубоко укоренившегося патриархата и сексизма у лесбиянок, бисексуалок, трансгендеров и квир-женщин могут проявиться такие же собственнические амбиции, которые присутствуют в гетеросексуальных парах[4]. Следовательно, насилие должно рассматриваться вне зависимости от гендера, включая расу, сексуальную (дез)ориентацию, возраст, среду, этнизм, сословность, образование, подавленность и иные возможные измерения. Это значит, что нынешние феминистские подходы в этом вопросе должны быть изменены децентрализацией гетеросексуальных рамок и развитием традиции межсекционной критики.
Ломая цепь молчания
О насилии между однополыми лицами в Армении почти не говорится. Нет исследований по поводу ситуации в сообществе лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендеров (ЛГБТ), следовательно, масштабы насилия не известны, а изучение динамики насилия ограничивается отдельными, уникальными случаями. В гомофобных армянских реалиях, где используется любой повод для таргетирования лиц ЛГБТ, унижения и оскорбления, где жизнь и тела лиц ЛГБТ стали ареной геополитических игр, сложно говорить о насилии в сообществах ЛГБТ. Это очередное табу, реалии, которые замалчиваются как потому, что, с одной стороны, в Армении «нет» лиц ЛГБТ, а значит, «нет» и насилия, а с другой потому, что вместо насилия есть страх того, что и без того обесславленные люди могут в очередной раз оказаться под прицелом, на сей раз уже как насильники, «дискредитируя» то, что по различным политическим причинам именуется «сообщество ЛГБТ».
Как и гетеросексуальные, так и лесбиянки, бисексуальные и женщины-квир могут подвергаться различным видам насилия – физическому, психологическому, экономическому и/или сексуальному. В этих случаях определенные женщины также могут сохранять отношения, вместо того, чтобы обратиться за помощью или искать выходы из отношений. Это обуславливается многими причинами, которые однозначно отличаются от проблем женщин, пребывающих в гетеросексуальных отношениях. Вдобавок к любви к партнерше, самообвинению, экономической зависимости, надежде сменить насильника, существуют и другие причины.
Армения крайне гомофобна в отношении однополых лиц. Лесбиянки, бисексуалы и женщины-квир уже подвергаются разным видам насилия и дискриминации со стороны общества, работодателей, родных и систем. То есть, насилие от близкого человека вдвойне усугубляет ситуацию, поскольку гомофобная среда вынуждает подвергшуюся насилию женщину изолироваться, не просить помощи у семьи, не принимающей ее, друзей или институтов.
Если женщина хранит свои отношения в тайне, в случае насилия ей придется рассказать о своей сексуальной ориентации, что также может стать сложным шагом в ее жизни. Многие лесбиянки, бисексуалки и женщины-квир могут ощутить себя изолированными и трижды дискриминированными – как подвергшиеся насилию женщины. Переживание насилия в свою очередь ведет к общественному или семейному алтарю. И без того сложно сохраняющиеся семейные отношения для многих женщин выливаются в очередные оскорбления и упреки в адрес сексизма или частной жизни женщины.
В итоге пережившая насилие женщина вновь предпочитает молчать. Слоганы «Говори!», «Не молчи!» не действуют за пределами гетеросексуального рубежа. А пребывающая в однополых отношениях женщина продолжает молчать, потому что ее нет в повестке современного семейного насилия. Молчит, потому что не знает – оставаться ли в насильственных отношениях или заявить о насилии и оказаться под еще большим системным прессом гомофобного общества и институтов «нация-армия».
Лесбиянки, бисексуалки и женщины-квир как политические враги
В настоящее время понятие «семейное насилие» включает в себя только определенные виды и сексуальную принадлежность. Следовательно, нужно деконструировать этот термин, проблематизировать понятия семьи и сексуальности, включив в процесс всех. Но можно ли это сделать при нынешнем режиме?
Императив слогана «нация-армия» предполагает союз мужчины и женщины, который закреплен браком и наличием детей, желательно мальчиков, чтобы было кому служить в армии, которых можно отправлять на передовую и заводить мясорубку, заполняющую карманы властителей. Но, видите ли, лесбиянки, бисексуалки и женщины-квир не умещаются в этой доктрине, не рассматриваются как «дающие нации солдат» репродуктивные машины. Следовательно, их жизни неважны, интересы можно игнорировать, а насилие предавать молчанию.
Это также свидетельствует о том, что феминистские движения не могут добиться сексуального освобождения женщины и слома цепи насилия, пока насилие против женщин не рассматривается в его многообразии и не обсуждается в контексте таких политических реалий, каковым является повседневная милитаризация. В нынешней Армении какие ожидания могут быть у женщин с не гетеронормативной сексуальностью от патриархального и пронизанного сверху до низу милитаристическими ценностями государства и от мейнстрим служб и законов питающихся от этого государства?
В законе о пресечении семейного насилия отсутствуют лесбиянки, бисексуалки и женщины-квир. На государственном уровне они «не существуют», а значит, не нуждаются в защите. И вот так, незаметно, но глубоко укореняется иерархия среди переживших насилие – вследствие их сексуальной ориентации и отношений, что в свою очередь указывает на то, что чьи-то интересы важнее, а чьих-то вообще «нет».
Нынешние оппоненты закона о пресечении семейного насилия, с одной стороны, используют ЛГБТ лиц в политических целях для недопущения принятия закона, квалифицируя ныне рассматриваемый закон как проект, готовящий почву для однополых браков. С другой стороны, некоторые приверженцы закона пытаются сохранить его «непорочность» и обеспечить его приемлемость отрицанием подобных спекуляций, тем самым вновь отчуждая лиц ЛГБТ из повестки. Следовательно, возникает вопрос, будет ли когда-либо сломлена цепь молчания вокруг закона о семейном насилии, если ломающие с одной стороны разбивают оковы, а с другой укрепляют старые и строят новые?
Anderson, K. L. &Umberson, D. (2001). Gendering Violence: Masculinity and Power in Men’s Accounts of Domestic Violence. Gender and Society, 15(3), 358-380.
Anderson, K. L. (1997). Gender, Status, and Domestic Violence: An Integration of Feminist and Family Violence Approaches. Journal of Marriage and Family, 59(3), 655-669.
Boonzaier, F. & De la Rey, C. (2004). Woman abuse: The construction of gender in women and men’s narratives of violence. South African Journal of Psychology, 34(3), p. 443-463.
Dobash, R. E. a. (2015). When men murder women / R. Emerson Dobash and Russell P.Dobash: Oxford : Oxford University Press.
Donovan, Catherine, and Marianne Hester. Domestic Violence and Sexuality: What’s Love Got to Do with It?. Policy Press, 2015.
Renzetti, Claire M., and Charles H. Miley. Violence in gay and lesbian domestic partnerships. Routledge, 2014.
[1]Dobash, R. E. a. (2015). When men murder women / R. Emerson Dobash and Russell P.Dobash: Oxford : Oxford University Press.
Anderson, K. L. (1997). Gender, Status, and Domestic Violence: An Integration of Feminist and Family Violence Approaches. Journal of Marriage and Family, 59(3), 655-669.
Anderson, K. L. &Umberson, D. (2001). Gendering Violence: Masculinity and Power in Men’s Accounts of Domestic Violence. Gender and Society, 15(3), 358-380.
Boonzaier, F. & De la Rey, C. (2004). Woman abuse: The construction of gender in women and men’s narratives of violence. South African Journal of Psychology, 34(3), p. 443-463.
[2]Renzetti, Claire M., and Charles H. Miley. Violence in gay and lesbian domestic partnerships. Routledge, 2014.
[3]Donovan, Catherine, and Marianne Hester. Domestic Violence and Sexuality: What’s Love Got to Do with It?. Policy Press, 2015.
[4]Renzetti, Claire M., and Charles H. Miley. Violence in gay and lesbian domestic partnerships. Routledge, 2014.
