Анна Аствацатурян-Теркотт
Анна Аствацатурян-Теркотт – американская писательница армянского происхождения, преподаватель, кандидат юридических наук и активист прав человека, вице президент банка и политический деятель. Автор книги «В никуда: история изгнания» (англ. “ Nowhere, a Story of Exile”), читает лекции о положении армян в Азербайджане в контексте прав человека и международных законов. Она сыграла ключевую роль в признании американским штатом Мэн независимости Нагорно-Карабахской Республики. В 2015-ом году была избрана членом Совета города Уэстбрук штата Мэн, а в декабре 2018-го года после переизбрания стала вице-председателем Совета.
– Понимая, как трудно вновь перелистывать горькие страницы истории, тем не менее хотела бы спросить, где и как «настигло» Вас Карабахское движение в 1988-ом году, каковы были Ваши ощущения? Когда и как Вам пришлось покинуть родные пенаты? Как сложилась в дальнейшем Ваша судьба?
– Мы уехали довольно поздно – в сентябре 1989-го года, а мой отец – и вовсе в октябре 1989-го, но до резни в Баку. Мы неоднократно становились очевидцами того, как по улицам города шли рядами советские танки, но летом 1989-го все стало настолько невыносимо, что опасно было даже ходить в школу по соседству с домом. Наши азербайджанские соседи пару раз отправляли к нам агрессивных людей, которые пугали нас громким стуком в дверь, и мы вынуждены были уехать, оставив все. Мы, действительно, верили, что однажды вернемся, когда все уляжется, но мы знали, что если останемся, то это будет верная смерть. Нашу соседку, мать моего лучшего друга во дворе убили, а его бабушка умерла от последствий побоев уже в России. Им надо было послушать моих родителей, которые уговаривали уехать. Они не думали, что кто-то может так поступить с полуазербайджанцами-армянами, как они, да еще и в «цивильном и мультикультурном Баку».
– Если проследить за Вашей публичной деятельностью, можно заключить, что Вы пытаетесь способствовать самоорганизации беженцев. Более того, Ваша деятельность оказывает позитивное воздействие на процессы, касающиеся карабахского конфликта. Какие инициативы Вы уже осуществили и каковы Ваши планы на будущее?
– Я не занимаюсь организацией беженцев. Я говорю о своей правде и опыте моей семьи, покинувшей Баку. Повествую о нашей коллективной истории и работаю со многими бакинскими армянами для лоббирования исходящих из интересов армян актов в Капитолии и других законодательных органах. Но я никогда не ожидаю помощи от них. Это сугубо личное решение, которое я не могу принять вместо них. Многие бакинские армяне просто хотят все забыть, забыть и идти вперед. Многим по сей день снятся кошмары, на них сохранились физические шрамы, которые не проходят. Многие из нас потеряли родных и близких в результате этого неописуемого насилия. А сейчас многие утеряли ощущение устойчивости и идентичности.
Для многих членов нашей общины Арцахское движение завершилось, едва начавшись, а для некоторых борьба никогда не заканчивалась. На дорогах исхода мы все потеряли членов своих семей. Я уже десятки лет не видела своих двоюродных и троюродных сестер и братьев, поскольку они живут в других странах. Я их даже не знаю. Мы выросли в различных колониях диаспоры – в России и США. И теперь мы чужие. Это самая большая потеря. Так что, говоря об Арцахе, азербайджанской агрессии, я никогда не обвиняю нашу общину в том, что они не встают рядом со мной. Но они всегда со мной, в моем сердце. И когда я слышу, что кто-то разочарован тем, что армянская община Баку не говорит вслух о резне, я задаю встречный вопрос – а чего они ждали от тех, кто пережил геноцид? Политической активности? Армения и диаспора должны были за эти 30 лет периодически поднимать данный вопрос.
– Какого Вы мнения о переговорном процессе по карабахскому урегулированию? Каким, по Вашему мнению, должен быть предмет переговоров, и как должен решиться вопрос беженцев?
– Основной компонент мирного урегулирования – возвращение Арцаха за стол переговоров. Следующее – давление на Азербайджан с требованием отвести снайперов с границы и разместить механизмы, фиксирующие нарушения режима перемирия. Думаю, самое оптимальное сейчас для Арцаха – сохранять статус-кво, будучи маяком демократии и прилагая усилия для формирования международной поддержки, реализуя право на самоопределение, гарантированное международным правом, а главное – растить своих детей на родине. Нынешнее и подрастающее поколения никогда не жили под властью Азербайджана, и сложно поверить, что когда-нибудь это будет так. Обеспечение гарантий их жизни – наша коллективная ответственность в Армении и диаспоре. Вот почему я делаю то, что делаю.
– Принято считать, что наиболее агрессивную и жесткую позицию в процессе урегулирования занимают наиболее пострадавшие от конфликта категории. Но в случае с беженцами картина представляется несколько иначе: они выглядят даже великодушными. Вы согласны с таким утверждением, и если да, то почему?
– Из вашего вопроса можно предположить, что такое мнение превалирует в некоторых кругах. Обобщения не помогли нам в 90-х, и они ущербны.
Думаю, это зависит от того, кого вы спрашиваете. Если вы потеряли все и живете в Армении, где вам предоставили временное убежище, и правительство Армении игнорирует вас и ваши проблемы, то, да, я могу понять, почему они не могут рассматривать этот конфликт в глобальном аспекте. А вы смогли бы?
Пострадавшие от конфликта столь болезненным образом – физически, экономически и эмоционально, просто хотят выжить и возмущены тем, что армянская диаспора и армянское правительство забыли о них.
Мешает и то, что в 1990-х их называли «турками». Те, кто уехал, забрав с собой эти конкретные воспоминания, в том числе, моя родная мать, не могут рассматривать конфликт в глобальной призме.
Большинство же в армянской общине Баку считает Азербайджан преступным государством.
Бакинские армяне в Южной Дакоте, Теннесси и Алабаме не стали бы протестовать против проазербайджанских решений и настаивать на принятии арцахских резолюций, как сделала я в Мэне, если бы не осознавали, что нашу жизнь разрушил Азербайджан, который продолжает наносить ущерб Армении и армянам.
– Госпожа Аствацатурян-Теркотт, в рамках проекта «Посадка деревьев в Армении» по Вашей инициативе в Талине разбит «Лес памяти» для армянской общины Азербайджана. Какие конкретно задачи будут решаться и чему он будет служить? Может ли это помочь вам почувствовать себя дома?
– Дом – это сложная цепь, состоящая из убеждений, что ты есть часть целого, что ты идентичен с той или иной группой людей, прошел с ними через те же испытания, которые раскрыли тебя и связали с ними.
Когда тебя депортируют, то при дальнейшем благоприятном стечении обстоятельств испытываешь горькое чувство разлуки всего несколько десятков лет, а если ты схож со мной, то это ощущение навечно.
31 января нынешнего года исполнилось 27 лет моей жизни в США, но я странным образом продолжаю ощущать то же чувство разлуки. Единственный путь ощутить себя ДОМа – обнять мужа и детей или быть в горах Армении.
Вот таким образом у нас с исполнительным директором “Armenia Tree Project” Джинмари Папелян родилась идея взрастить жизнеспособный, дышащий лес и посвятить его разбитым могилам, погибшим и спасшимся, упорству и успеху каждого покинувшего Азербайджан армянина, где бы он ни находился
За 4 недели мы собрали $15,000, которые нам были нужны на лес и на проекты в Талине по теме сохранения природной среды. С помощью этих ресурсов мы сажаем лес, 25% которого будут фруктовые деревья для детей города. В мае я буду в Армении, и мы посадим последние деревья, благословим лес и поставим вывеску с названием леса и именами людей, которых мы не хотим забывать.
В этом лесу я могу связать между собой рассеянные и расчлененные частички своей жизни. Я буду возвращаться туда, чтобы убедиться, что он растет, чтобы опереться на землю и корни и вспомнить бабушку и дедушку. Этот лес станет для нас крепкой опорой для того, чтобы избавиться от ощущения разлуки, которое многих преследует в моей общине.
