Армянская весна

(Политические заметки) 

Рачья АРЗУМАНЯН
Политилог
Степанакерт

Развернувшиеся после президентских выборов в Республике Армения процессы несут с собой не только угрозы, но и новые возможности для армянской общественно-политической жизни. Армянское будущее вновь стало многовариантным, когда можно говорить о некотором множестве возможных сценариев будущего, как оптимистических и позитивных, так и пессимистических. Вне зависимости от того, какой из сценариев станет реальностью, можно говорить о явных симптомах того, что армянский народ жив и обладает потенциалом для самоочищения.

Кризисные моменты жизни общества дают шанс разглядеть за калейдоскопом событий более глубокие процессы, которые во многом и будут формировать армянское будущее. Реализация такого шанса — довольно сложная задача, однако коллективные усилия публицистов и экспертов, ученых и деятелей искусства дают некоторую надежду на успех. Приведенные ниже штрихи можно рассматривать как взгляд на процессы в Республике Армения сквозь призму арцахской проблемы армянского народа.

Парадигма двух армянских государств 

Разворачивание армянской государственности в конце 20 — начале 21 веков в форме двух государств – признанного и непризнанного — представлялось для армянской общественности, скорее, вынужденной мерой и уступкой «международному сообществу», нежели шагом, исходящим из национальных интересов армянского народа. Тем не менее, в свете последних событий в Республике Армения парадигма двух армянских государств требует более внимательного к себе отношения. Президентские выборы в РА в очередной раз продемонстрировали, что кризисные процессы в краткосрочной перспективе сопровождаются ослаблением и, возможно, даже потерей устойчивости армянской государственностью, что для народа, находящегося в состоянии войны, может закончиться катастрофой.

Уже накопленный опыт возрожденной армянской государственности показывает, что в условиях постоянной военной угрозы и международного давления парадигма двух государств оказывается более устойчивой. Любой кризис неизбежно сопровождается расколом во властной элите и обществе, и в эти дни части армянского народа на площади Свободы противостоит другая ее часть, олицетворяющая собой, например, государственную машину. Присутствие на армянской и международной аренах Арцаха в этом случае играет стабилизирующую роль. Пусть непризнанное, но де-факто существующее второе армянское государство, являющееся неотъемлемым элементом системы региональной безопасности, оказывается в состоянии взять на себя решение наиболее важной из задач государства — обеспечение военной безопасности армянского народа. Наличие Республики Арцах позволяет обеим сторонам быть относительно спокойными в том, что армянский народ не получит неожиданный удар в виде резкой эскалации напряженности и даже военную агрессию со стороны Азербайджана. Это намного облегчает тяжесть ситуации и позволяет заниматься социальным и политическим экспериментированием в столице Ашхара[i] — Ереване, не опасаясь немедленной национальной катастрофы. Наличие арцахской государственности позволяет пойти на риск, который был бы немыслим в условиях только одного армянского государства.

И здесь необходимо сказать о «вечном сюжете» армянской политической жизни и, своего рода, «обратной стороне медали» парадигмы двух государств. Речь идет о  властной борьбе между Ереваном и Степанакертом в «мирное время», которая в ситуации действительного кризиса сменяется на инстинктивное желание ереванской власти опереться на Арцах, вне зависимости от того, откуда она «родом». Так было при Левоне Тер-Петросяне, который оперся на новоизбранного президента Арцаха Роберта Кочаряна, оставившего президентский пост, чтобы стать премьером Третьей республики. Аналогичным образом повел себя и уже президент Третьей Республики Роберт Кочарян в 2003 и 2008 годах. Повторяемость сюжета требует осмысления и соответствующего оформления в правовой и государственной плоскостях.

Оглядываясь назад и смотря в будущее, можно сказать, что одна из миссий Арцаха в рамках Ашхара заключается не только в том, чтобы вернуть армянскому народу веру в свои силы, его способность с оружием в руках освобождать армянские земли, но также и «охранительной» функции. Одна из задач Республики Арцах — не дать процессам дестабилизации привести армянскую государственность к катастрофе. Такое видение роли Арцаха требует пересмотра его функции и роли в рамках армянской триады, формирующей Ашхар. Хотя даже поверхностный охват темы требует отдельной статьи, но в качестве примера возникающих проблем и вызовов можно привести следующее замечание. На первых этапах кризиса армянской государственности, в том числе и нынешнего, Арцах должен находиться на некоторой дистанции. Это позволяет наблюдать за ситуацией «со стороны», будучи готовым подхватить ее, как только она начнет выходить из-под контроля. Прямое и непосредственное вовлечение Арцаха в противоборство (не важно, на какой стороне) при таком взгляде становится нежелательным. Пока продолжается противоборство в рамках Третьей республики, Ашхар должен иметь актора, который наблюдает за схваткой и готов вмешаться, как только она  начнет выходить за очерченные армянским народом и армянскими интересами пределы. И надо признать, что это неблагодарная роль. Сама природа политического противоборства включает в себя не только объективные аспекты, такие, как потенциал  противоборствующих сторон, но и субъективные, как-то: эмоции и страсть, и в запале борьбы «третьему» достается с обеих сторон.

Что не вызывает сомнений – после разрешения нынешнего кризиса  армянская политическая и общественная мысль должна наконец-то поставить задачу осмысления актуальной политической реальности. Такое осмысление позволит сформировать и сознательно использовать преимущества и обходить угрозы парадигмы двух государств. Позволит задуматься о проекте Четвертой республики.

Завершение арцахского этапа политической истории Армении 

Последний кризис армянской государственности дает возможность осознать факт завершения арцахского этапа национально-освободительного движения армянского народа. И это позитивный вывод и констатация. Угроза закрытия последней страницы армянской истории в конце 20 века, о которой предупреждал Монте Мелконян, другие великие сыны Армении, ликвидирована. Это не означает, что преодолены все угрозы, однако задача обеспечения безопасности Арцаха для армянской государственности стоит в том же ряду, что и обеспечение безопасности Тавуша или Лори.

Армянский народ расширил свои стратегические горизонты и встал перед необходимостью постановки и решения новых задач. В частности, требует осмысления тот факт, что с окончанием арцахского этапа политической истории Армении будут подходить к завершению политические карьеры лиц, непосредственно принимавших в ней участие. Мы будем наблюдать неизбежное «опустение» и «зачистку» политического поля Армении. Произойдет ли это вместе с окончанием срока президентских полномочий новоизбранного президента РА или некоторым другим образом, в данном случае является несущественным. В любом случае армянское политическое поле будет готово к появлению новых ростков, новых политических лиц, партий и движений, новому прочтению старых  идей.

В чем-то схожее «прощание с прошлым» можно было наблюдать в годы правления второго президента РА Роберта Кочаряна, когда сошли с арены и ушли в историю лица, олицетворявшие собой политическое наследие Советской Армении. На наших глазах частью политической истории Армении становится и Третья Республика, и есть надежда, что ее уход будет более спокойным и управляемым.

Возможность разворачивания негативных сценариев армянского будущего при этом оказывается связана не только и не столько с актуальным оппозиционным движением, сколько с другой угрозой. Речь идет о молодости военных и политических деятелей, появившихся на арене общественно-политической жизни Армении в результате арцахского движения. Молодость, которая безусловно является огромным преимуществом страны во время войны, становится наказанием после ее окончания. Вчерашние командиры, которые привыкли к быстрым и решительным шагам на поле боя, став политиками, оказываются не в состоянии справиться с вызовами  более коварной политической арены.

Хотя война является неотъемлемой частью политики, военное  и политическое поведение различаются по форме и содержанию. Черно-белая картина военного противоборства качественно отличается от многоцветной палитры политической  борьбы, которая требует учета процессов на многих аренах и международного контекста. За короткую политическую историю постсоветской Армении мы наблюдали не раз, как сходят с арены деятели, амбиции и мышление которых не позволили им адаптироваться к реалиям мира политики. Они так и не смогли «снять военную форму» и осознать, что политическая арена живет по другим законам, и военный инструментарий и методы, которыми они владеют, подходят только на короткий срок и для незначительного количества политических задач.

Таким образом, вне зависимости от воли и амбиций, поколение политических и военных деятелей, вышедших из арцахского движения, будет превращаться в ветеранов. Однако как физиологический, так и политический возраст «новоиспеченных» ветеранов далеко не пенсионный, и им довольно сложно смириться с новым статусом. Да, безусловно, мировой политической истории известны прецеденты успешности политика в нескольких политических эпохах. Из постсоветской эпохи к таким личностям, безусловно, относится Гейдар Алиев или Нурсултан Назарбаев, которые оказались эффективным политиками как в рамках советской системы, так и при построении национальных государств. Сумеют ли «преждевременно» (как им представляется)  ставшие ветеранами армянские политические деятели примириться с новым статусом, согласятся ли «уйти на покой»? Скорее нет, чем да. К сожалению, армянские политики, экс-президенты и др. не создают институтов и фондов своего имени, в рамках которых они могли бы передавать накопленный опыт и влияние обществу, подрастающему поколению. Деятели армянской политической жизни не желают признавать себя «ветеранами». И в таком нежелании, безусловно, кроется угроза.

Таким образом, армянскому обществу следует осознать завершенность арцахского движения как политической реальности. Дальнейшее развитие Арцаха должно рассматриваться не как политический, но социально-экономический, правовой, государственный  процесс. Практика армянской государственной жизни двигается в данном направлении не первый год, и Арцах постепенно интегрируется в единое пространство армянской государственности. На сегодняшний день оба армянских государства представляют собой один организм в таких ключевых сферах, как военная и  национальная безопасность, экономика и финансы, система образования и религиозные институты и пр. Тем не менее, вне рамок интеграционных процессов остаются ключевые сферы, и такая «бездеятельность» связана, в первую очередь, с  постановкой арцахской проблемы перед армянским обществом в качестве политической. Например, Арцах мог бы рассматриваться как дублирующий центр принятия решений, готовый подхватить процессы управления в случае кризиса и паралича власти. Это, безусловно , повысило бы устойчивость системы армянских государств, если б было сформировано  правильное понимание проблемы и осуществлено распределение функций.

Также серьезным вызовом следует признать отсутствие решений в сфере конституционного права, которые предполагали бы быстрое слияние двух форм армянской государственности в рамках единого государства без необходимости кардинальных изменений, «на лету», в конституциях армянских государств. В качестве успешного примера такой подготовки к будущему можно сослаться на опыт немецкого народа после Второй мировой войны. Конституционный базис ФРГ позволил осуществить «мгновенное» объединение двух немецких государств с качественно различающимися социально-экономическими базисами, как только  международный контекст сделал это возможным. Впоследствии немецкие политические лидеры признавались, что «окно возможностей» для решения данной задачи было более чем узким — всего несколько дней, однако Германия сумела воспользоваться им и решить задачу создания объединенного немецкого государства. Таким образом, арцахская проблема  в 21 веке требует апелляции не столько к политической арене, сколько к более глубинным темам суверенитета и суверенного права армянского народа на государственность и Родину