Весна выдалась дождливой. Пчелы редко покидали свои улья. Лишь в середине мая они немного оживились. Пчеловод открывает очередной улей. Пчелы роятся на крышке. «Признак размножения, — разъясняет он. – Если оставить без внимания, улетят».Шахмураду Григоряну 78 лет, живет он в селе Мушкапат Мартунинского района. Высокий мужчина, поседевший, опрятно одетый. Это – черта характера, сформировавшаяся за многие годы. Педагог по специальности, он около 20 лет руководил сельским колхозом. На пенсию ушел из школы. Теперь у него достаточно свободного времени, и пчелы занимают его часть. Остальную часть времени он уделяет чтению, следит за политическими новостями, анализирует происходящее в мире.
Его мысли – о войне и мире. Старший сын – инвалид войны, младший – военнослужащий. Служат также внуки. Спрашиваешь о мире, а он начинает объяснять, что нужно делать в случае войны. Точнее, если угроза войны станет ощутимее. А предлагает он осуществлять карательные операции, обосновывая это так: «У сильного всегда бессильный виноват».
Неужели единственная перспектива – война? «Нет, но к войне надо быть готовыми». «Но ведь первый удар возьмет на себя ваш сын». Отвечает: «Свое первое крещение он получил в 1991 году в Степанакертском аэропорту. Азербайджанские ОМОН-овцы «здорово избили» вернувшегося из Еревана студента. Я никогда не думал отсылать детей из военной зоны. Они сами выбрали свой путь. Ведь это и моя земля».
-Азербайджанцев ненавидите?
-Нет.
В июне 1991 года Шахмурад Григорян вместе с группой односельчан был взят в заложники азербайджанскими ОМОН-овцами. Четыре месяца содержался в Шушинской тюрьме. Он неторопливо рассказывает, но чувствуется, что рана не заросла, осталась глубокая обида за кощунственное отношение. «Против народа я ничего не имею. Через несколько дней после моего освобождения из тюрьмы в село привели двух плененных азербайджанцев. Утром сыновья попросили мать собрать им еды. Хотели накормить пленных. Я упрекнул их: азербайджанцы меня пытали, а вы хотите их накормить?» Сказал, но все же добавил: «Несите, накормите. Они – солдаты, пришли сюда по приказу. Они ведь тоже люди, накормите их».
Сейчас мы живем в ситуации «ни мира, ни войны». Люди трудятся, обрабатывают поля и сады, разводят скот. Есть и проблемы, которые в какой-то степени являются последствием неурегулированности конфликта, а в некоторой – неопытности руководителей.
Пчеловодство – не единственный источник доходов. Это 
– всего лишь любимое хобби, средство пополнения семейных запасов сладким и полезным продуктом. «Работа эта не тяжелая, занятие интересное. А результат – приятный и полезный», — разъясняет он, раскупоривая очередной улей. Пчелы – интересные насекомые. Самцы сторожат вход в улей, не впуская других пчел. Воспрещается вход и пчелам, которые возвращаются с полей без нектара. Лентяев, паразитов не прощают. Анализируешь и понимаешь, что человек разумный даже так не может организовать свое общежитие. Они похожи на нас: пчелы из одного улья живут в мире, каждый знает свое дело, но стоит перенести какую-то часть в другой улей, их тут же перебьют. Оставшиеся в меньшинстве пострадают. У сильного всегда бессильный виноват. Точно так же, как у людей».
После осмотра ульев хозяин советует нам попробовать прошлогоднего меда. Новый будет лишь в конце июля, а то и в августе. «Говорят, регулярное употребление меда продлевает жизнь», — говорит он, заваривая чай. Возле умывальника бросается в глаза стоящий под ним сосуд. «Это – гильза от снаряда. Такие можно увидеть почти во всех дворах. Они сделаны из какого-то крепкого сплава. Не ржавеет, не портится», — разъясняет хозяин.
Находчивые жители села используют наследие войны в мирных целях. К сожалению, найти решения для более тяжелых ее последствий невозможно. «Конфликт рядом. Он продолжается. Обостряется. Мне жаль, искренне жаль погибших. Ведь мой сын тоже на передовой. Верю, что мир наступит. Но когда, как? Лидеры должны прийти к согласию, но как, какой ценой? Конфликт живет во мне. День и ночь я думаю о Карабахе. Часто не сплю по ночам. Вспоминаю также своих друзей-азербайджанцев. Интересно, они изменились после всего, что произошло? Во всяком случае, мои чувства к ним остались прежними. Будь у меня номера телефонов, я бы позвонил, поговорил с ними. Пригласил бы в гости, как прежде. Уверен, они не воспитывают своих детей националистами. Но вся беда в том, что таких мало. Знаю, из жизненного опыта знаю. Именно поэтому и была война».
Что будет в будущем – затрудняется сказать. Перспектива угощения друзей-азербайджанцев медом кажется слишком далекой. Мир в его представлении — «мы – на своей земле, они – на своей» — чем-то напоминает жизнь на пасеке, где сотни пчелиных семейств живут рядом, не причиняя друг другу вреда. Делают одно и то же дело, но – в отдельности, не нападая друг на друга. «Мы и азербайджанцы пока так не умеем», — говорит Шахмурад Григорян.
