Гегам БАГДАСАРЯН
Редактор журнала «Аналитикон»
Степанакерт
«Отчаявшиеся» Великие
Примерно через 5 веков от рождения Христа Мовсес Хоренаци написал свой знаменитый «Плач». С оценками в этом произведении мы знакомы еще со школьной скамьи: «Оплакиваю тебя, земля армянская, оплакиваю тебя, страна, благороднейшая из всех стран севера […] Горе тебе, оставшейся в своем вдовстве без попечения, и нам, несчастным, лишившимся отцовского призора […] Как я перескажу все эти бедствия? […] Монахи — лицемерные, чванливые, тщеславные, любящие почести более, чем Бога […] Князья — мятежники, друзья воров, хищные, скупые, алчные, грабители, разорители, безнравственные […] Судьи — бесчеловечные, лживые, обманщики, лихоимцы, не уважающие законы […] Цари царят жестокие, злые, налагающие большое, тяжелое бремя». «Любовь и стыд словно покинули всех». И, как приговор, «скорблю о тебе, народ армянский».
Спустя примерно 15 веков Ованнес Туманян в своей статье «Мы не искренни» пишет: «Никогда ранее не было такой нужды в искренности, как сегодня, и никогда фальшь не проявлялась в таких объемах, как сегодня… И народ, который взрастил столько фальши и лжецов, мошенников и крестокрадов, не будет любим, каким бы он ни был умным, как бы ни кричал о своей культуре».
И, наконец, спустя примерно 100 лет после Туманяна один из нравственных авторитетов нашей нации – светлой памяти Рафаэл Газарян в одной из своих последних бесед буквально рыдал: «Мы испорченный, отчаявшийся народ. В одном из своих последних выступлений я сказал – люди, я сомневаюсь, что мы христианский народ. Человек, который на выборах продает свою совесть, будущее своих детей за деньги, не может быть христианином. Христианин – это тот, кто, прежде чем сделать шаг, думает, как он ответит перед Богом».
Вот такое вот последовательное отчаяние…
Но почему?
Во все периоды своей сознательной жизни я пытался понять причины страшных бед нашего народа, копался в истории, в прошлом и настоящем, что-то понял, чего-то так и не осознал, делал какие-то правдоподобные гипотезы. Но только недавно обратил внимание на высказывание Фемистокла – афинского предводителя времен греческих полисов 5 в. до н.э., и подумал, что, может, оно и станет ключом к моим изысканиям.
— Родина – это не стены полиса, не храмы, это даже не могилы предков, — сказал он. – Это горожане и их законы.
Вот принципиальная позиция, которая дала свои благие плоды и принесла победы и благосостояние эллинам. Даже спустя века афиняне гордились тем, что Фемистокл прославил их.
И теперь я пытаюсь мысленно вспомнить и представить себе величественные церкви на многочисленных утерянных нами территориях, могилы предков, стены наших разрушенных и полуразрушенных городов, и понимаю, что в свое время внутри этих стен царили совершенно иные нравы и ценности, которые не способствовали счастью и благополучию проживавших в этих стенах людей. Более того, по всей вероятности, именно эти стены, храмы и могилы предков являлись теми самыми ценностями, ради которых жили и умирали люди.
Причем, при нынешнем ценностном мышлении и психологии совершенно не важно, находятся ли эти стены, храмы и могилы предков на контролируемых нами территориях или под владычеством чужих. Разницы нет по той простой причине, что они, так или иначе, не служат общественному счастью и благополучию. Те, кому мои суждения покажутся слишком жесткими, пусть попробуют выяснить, чьему счастью и благополучию служат сейчас земли, которые мы называем освобожденными территориями.
И не может не возникнуть логический вопрос – земля для человека или человек для земли? Идея для человека или человек для идеи? Церковь была для человека или человек для церкви?
Человек с его правами никогда не был в центре нашей системы ценностей, а были стены и крепости, церкви и могилы предков. И не случайно сейчас там, где они сохранились, зачастую нет людей, они покинуты и бесхозны.
Да, причиной наших вековых мук и страданий было именно то, что в центре всего был не Человек, а идея. Идея должна служить человеку, но во все времена мы служили идее. Причем, как говорит великий Туманян, зачастую не идея входила в нашу голову, а голова вклинивалась в идею, отрывая нас от тела и земли.
Изменилось ли что-то с давних времен в этом вопросе? Вот как другая светлая голова нашего народа – Гурген Маари устами своего героя Оганнеса из «Горящих садов» представляет атмосферу до Геноцида в Западной Армении:
— А теперь ответь на вопрос: национальное движение для человека или человек для национального движения, или, как иные говорят — революции?.. Революция для человека или человек для революции?
А к сотой годовщине Геноцида вы заметили перемены?
Кружись, кружись, карусель…
Вопрос повестки
Изучая нашу многострадальную историю, невольно приходишь к выводу, что одной из основных причин наших бед является неспособность формировать общественную повестку и продвигать общественный интерес. Нашему народу всегда навязывали личностно-клановые или чужеродные повестки. Хозяева положения делали все, чтобы эти локальные повестки воспринимались и укоренялись в общественном сознании именно как общественная повестка. Патриотический пафос и «национальные» идеи по большей части служили именно этому – прикрывали личностно-клановый компонент.
Одним из священных битв в армянской истории считается Аварайр, где, согласно церковной историографии, народ восстал ради веры. На деле национальной повестки не было, была задача защиты интересов духовно-властной знати, либо земельные интересы церкви, либо частные повестки приближенных к церкви нахарарских родов, прежде всего Мамиконянов. Аварайрская битва велась не во имя веры (в преддверии этой битвы персидский шах уже отказался от насильственного обращения армян в зороастризм), и это был не народный бунт. Наши историки увеличили численность армий, нашей и персидской, на один ноль (это было сделано для придания борьбе всенародного характера: вот почему в персидских летописях почти нет упоминаний об этой «сотрясшей мир» битве).
В этой самой священной для нашего народа битве воевал не весь армянский народ, а, образно говоря, сторонники Вардана. Писатель Дереник Демирчян не стал озвучивать эту мысль, но деликатно подсказал, назвав свой роман «Вардананк». Чтобы стало понятнее, «переведем» — «Вардановцы». Да, именно вардановцы. Не было не только Васаковцев, но и многих других. Армения тогда была разделена между Персией и Византией, битва произошла на персидской части, но в Аварайре не только не приняли участие большая часть нахараров Персидской Армении, но и отказались помочь ратью армянские ишханы Греческой части во главе с Васаком Мамиконяном (вот почему Демирчян не назвал роман хотя бы «Мамиконяны»).
Другим, гораздо более успешным примером действительно всенародной борьбы стал Сардарапат, но тут общественная повестка сложилась слишком трагической ценой – катарсиса и кристаллизации, отделения от этой повестки частно-клановых интересов властно-партийно-духовно-армейской элиты. Трагической, ибо до отторжения этих интересов народ армянский понес тяжелые потери. Армянская духовно-политическая элита между тем успела втянуть значительную часть народа в страшную авантюру ради собственных интересов и тщеславия. Вот эта кристаллизованная повестка неизбежно должна была стать успешной. Другой вопрос – какой ценой. Еще один вопрос – можем ли мы хотя бы сейчас кристаллизовать нашу повестку минимальной ценой?
Личное vs общественное
Одной из причин наших бед, с моей точки зрения, является и то, что наши частные интересы зачастую не соответствуют общественным интересам. В большинстве случаев мы предпочитали решать свои собственные проблемы и не рассматривали решение частных задач в контексте решения общественных. Мы — нация эгоистов, но таковы, как бы это ни звучало парадоксально, до степени уничтожения собственного «я». Сам по себе эгоизм – понятие не плохое. Более того, в этике существует теория «достаточного эгоизма», согласно которой правильно воспринятый частный интерес должен совпадать с общественным интересом, причем, абсолютно реально заполнить частный интерес общественным контентом.
Но мы пошли «против шерсти» и хотим заполнить общественный интерес частным контентом. Мы предпочитаем прежде всего решать свои проблемы, потом в глубине души, но уже без серьезной мотивации ждать, что решится и общественная задача. Пока наши проблемы не решатся, об общественных мы не задумываемся.
Мы хотим спастись по-отдельности. Идея спасения всем миром никогда не была нам близка (только смерть «за компанию» была понятна и приемлема для нас). Но это только одна сторона трагедии, ибо мы и спасти хотим по-отдельности. Если не я спасаю, то что это за спасение?
Вот на этом тоже строится сегментная повестка.
Что делать?
Общественная повестка отсутствует и по сей день. Власть, или криминальная олигархия имеет свою повестку и навязывает ее нам. В обществе витают десятки других повесток – политических и общественных сил и группировок, повестки и интересы других государств, а также отдельных персоналий. В этой «полиповесточной» среде, как мне кажется, отсутствует главная – Общественная повестка. К сожалению, в армянском обществе нет осознания этой важнейшей задачи.
Чтобы ответить на страшный вопрос «что делать», думается, нужно прежде осмыслить важность задачи и привести здоровую часть общества к ее пониманию. Мы можем и обязаны сделать все для проведения общественных дискуссий в РА, НКР и Диаспоре по актуальным и насущным вопросам нашего народа, для выдвижения путей их решения через формирование общественного консенсуса, а также наполнения армянского триединства новым содержанием и формирования традиции его использования в угоду общественному консенсусу.
А интеллигенции (имею в виду не придворную интеллигенцию), вместо того, чтобы отчаиваться, стоило бы поразмышлять о механизмах формирования общественной повестки путем внедрения традиций внутреннего диалога, ибо такая повестка и может ответить на вопрос «что делать». Ибо такая повестка и может спасти честь нашего народа.