Роль СМИ в североирландском конфликте

Гегам Багдасарян 

Журналистика и миротворчество

Как-то мы в Белфасте поспорили с Брайаном Роуаном, журналистом, освещающим вопросы безопасности, о роли СМИ в затяжных конфликтах, в частности, в североирландском противостоянии. В беседе с группой экспертов из Армении, Азербайджана и Нагорного Карабаха он сетовал на то, что в Северной Ирландии у СМИ не было миротворческой миссии. Я позволил себе не согласиться с такой постановкой вопроса, вернее, с наделением четвертой власти дополнительной функцией – миротворчеством.

Напомнив о классической миссии масс-медиа – информировать, обучать и развлекать, – я настоял на том, что в конфликтных ситуациях или в условиях затяжных и кровопролитных противостояний основная и, может быть, единственная миссия журналистов – это добросовестно информировать общество, чтобы у людей была объективная и полноценная информация о происходящем.

На протяжении своей 26-летней карьеры в Би-би-си Денис Мюррей освещал мирный процесс в Северной Ирландии. В 1997 г. он был представлен к ордену Британской империи в знак признания его заслуг в области вещательной журналистики. В исследовании «Репортажи о ведении переговоров и формирование общественного мнения: опыт Северной Ирландии» он пишет: «Я убежден, что журналистика не формирует общественное мнение… Это делают факты; а роль журналистики заключается в том, чтобы докладывать общественности о таких фактах. Сейчас это может показаться смехотворным, но в 1970-х годах в Северной Ирландии бытовало твердое мнение о том, что «не было бы никаких неприятностей, если бы вы, мальчики, не распространяли их по ТВ». Как будто бы репортеры и газетчики оказывали повстанцам услугу, готовя репортажи о бомбежках, стрельбе и т. п. Такая точка зрения достигла своего апогея, когда Маргарет Тэтчер, в то время премьер-министр Великобритании, сделала свое известное замечание о «кислороде гласности», которое продемонстрировало недопонимание того, чтó именно мотивирует и поддерживает повстанцев, и в конечном счете привело к «ограничениям вещания» или, иначе говоря, к фактической цензуре»¹⁵¹.

С другой стороны, международный эксперт по конфликтологии Клем Маккартни уточняет: аргумент о сообщении фактов должен быть связан с тем, что такое «факты»¹⁵². На его взгляд, «большинство информационных агентств не отражают общество в целом, а являются зеркальным отражением той части сообщества, которая покупает ту или иную газету, или которую они желают привлечь. Они укрепляют определенные мнения и ограничивают возможность соприкосновения с другими точками зрения. Таким образом действует «усиление цепи обратной связи». Кроме вопроса о фактах, масс-медиа также обязаны ставить вопрос о причинах. На мой взгляд, журналистам легче удовлетворить ожиданиям о том, что они будут освещать аргументы всесторонне, чем о том, что они будут сохранять нейтральность»¹⁵³.

Миссия журналистики во время конфликтов остается спорным вопросом. Многие межправительственные институты и международные журналистские организации в своих декларациях неоднократно подчеркивали важную роль СМИ в конструктивном освещении конфликтов и в предотвращении межнациональной ненависти (Декларация принципов толерантности, утвержденная Резолюцией 5.61 Генеральной конференции ЮНЕСКО от 16 ноября 1995 г., Декларация ГА ООН о культуре мира¹⁵⁴). Душан Релжич¹⁵⁵ выделил отдельную главу этой миссии. Называется эта глава «Консенсусная (консоциативная) демократия и «конструктивная журналистика»». И вот что он пишет: «В идеале средства массовой информации должны, по крайней мере, стараться содействовать мирному решению вопроса, а не раздувать предубеждения, обостряющие конфликт. Концепция консенсусной демократии отводит такой идеальной журналистике важное место в предупреждении и разрешении конфликтов… Тем не менее, было бы наивно надеяться, что СМИ в целом сочтут своей профессиональной обязанностью активно отстаивать мир и ценности гражданского общества»¹⁵⁶.

Где проходит граница нейтралитета журналиста? 

Дискуссии о нейтралитете и беспристрастности журналистов актуальны всегда, просто в контексте того или иного события они приобретают чуть меньше или чуть больше злободневности. «Аксакалы» журналистики считают, что журналист и СМИ в любом случае обязаны сохранять беспристрастность. Такой подход возлагает большую ответственность на плечи журналиста, принуждая его быть выше своих человеческих и гражданских симпатий, и перечеркивает то обстоятельство, что журналист – человек из той же плоти и крови, а также – продукт своего времени и своей страны.

Мне кажется, что тезис о нейтралитете и беспристрастности журналиста может работать в обычных условиях, где действительно компромиссам нет места, но не в чрезвычайных обстоятельствах. На взгляд же Клема Маккартни, фактором, который должен определять решение журналиста, является то, что он умеет делать лучше всех: «Возможно, публичное освещение жизненных историй является делом, на которое способны только журналисты. Например, лектор не в состоянии применить свои теоретические знания в кризисной ситуации, поэтому имеет смысл вмешаться журналисту. Это в большой степени зависит от того, является ли журналист единственным лицом на месте происшествия. Если присутствует кто-то еще, кто может защитить человека, на которого нападают, или спорить об определенном вопросе, тогда журналист свободен решать, освещать эту историю или нет. Но если больше никого нет рядом, то на нем лежит более серьезная обязанность вмешаться в ситуацию. Более того, бывают ситуации, когда журналист оказывается один против большого количества людей, когда единственно возможный образ действий для него – попытаться записать или заснять происходящее»¹⁵⁷.

Клем Маккартни прав, однако, на мой взгляд, еще более важным фактором является общественное восприятие. Как будут восприняты нейтралитет и «гражданское бездействие» журналиста в общественном сознании? В зависимости от ситуации журналист может посчитать более важным исполнение именно гражданского долга, но не в ущерб профессиональному, так как событие и без него освещается достаточно и повторением уже зафиксированного другими СМИ он по существу ничего не изменит. Однако многие профессионалы считают, что принимавший участие в гражданской акции журналист не имеет право освещать это же событие, так как налицо так называемый «ролевой конфликт», или конфликт интересов.

Эту тему в свое время затрагивал вышеупомянутый Денис Мюррей, говоря о личном опыте и нейтральности. «Террористический акт в Оме¹⁵⁸ в 1998 г. – является одним из случаев, где при тщательном анализе репортажей, подготовленных мною и корреспондентом ITN Джоном Ирвином, вы не найдете выражения эмоций или личных мнений. Однако я полагаю, что даже у самого невнимательного зрителя не могло возникнуть сомнений в том, что именно мы ощущали в тот момент, исключительно на основании тона наших голосов. Меня часто спрашивают, как можно было оставаться «нейтральным» или «непредвзятым», на что мой ответ всегда остается неизменным: оставаться политически нейтральным нетрудно. Спросите любого, кому приходилось освещать заседания Дойла (парламента Ирландии), Вестминстера (парламента Великобритании) или парламента любой другой страны, и они подтвердят, что все мы встречаем людей в составе любой партии, которым мы симпатизируем и которых уважаем, равно как и людей в составе любой партии, которые вызывают у нас антипатию или неуважение. Я обнаружил, что для меня гораздо сложнее оставаться нейтральным после насильственных действий, особенно когда бессмысленность применения вооруженной силы должна была стать очевидной для боевиков/…/ Я твердо верю, что сама идея нейтральности крайне необходима для общественного вещания на этих островах. Правдивость репортеров, анализирующих факты, а также доверие, подразумевающееся между телевизионной программой и зрителем, являются незаменимыми факторами»¹⁵⁹.

Клем Маккартни в связи с этим уточняет, что Би-би-си, о которой говорит Мюррей, играет необычную роль в мире СМИ в Великобритании. «В Хартии Би-би-си устанавливается, что вещание должно быть «независимым, непредвзятым и честным». Сотрудники Би-би-си на самом деле не говорят о «нейтральности». Чаще они используют другое слово – «сбалансированность». В отличие от этого, у большинства средств массовой информации имеется редакционная линия, что означает, что они не стремятся к балансу. Один из аргументов заключается в том, что для отражения множества точек зрения необходимо разнообразие информационных агентств. Денис Мюррей также демонстрирует, что большинство журналистов являются участниками массового консенсуса и в этом смысле небеспристрастны. Отчасти проблема состоит в том, что журналисты сами не осознают своей предвзятости, которая нередко отражается даже не в решениях об отборе фактов, а в одном лишь слове или тоне (здесь я не имею в виду комментарий Дениса Мюррея о его тоне голоса в Оме)».

Оценка и самооценка 

Денис Мюррей также попытался сформулировать уникальные черты североирландского опыта: «Если процессы мирного урегулирования во всем мире и научили нас чему-либо, так это тому, что они уникальны – между конфликтами возможно сходство, перекличка и резонанс, но ни один из них не идентичен другому. Однако нельзя сказать, что невозможно извлечь уроков из той или иной ситуации. Например, в мирном процессе в Северной Ирландии имеется несколько элементов, которые можно считать универсальными обязательными требованиями: желание всех сторон прийти к соглашению или, по крайней мере, положить конец конфликту; участие представителей международного сообщества в качестве арбитров; готовность продолжать урегулирование и хотя бы минимальный контроль со стороны СМИ»¹⁶⁰.

Все ли согласны с утверждением о контроле со стороны СМИ? Журналисты с ним, несомненно, согласятся. Например, журналист Брайан Роуан свидетельствует о том, что мало кому удавалось общаться со всеми сторонами конфликта: «В 1994 году, когда республиканцы заявили о прекращении огня, пригласили только двух журналистов. Многие из этих организаций были закрытыми. Но мы не просто передавали их заявления, а проверяли по нескольким каналам. Все хотели нас использовать, а власти хотели выставить в наилучшем свете результаты мирного процесса, хотя после Соглашения Страстной пятницы понадобились 18 месяцев, чтобы сформировать правительство. Конечно, мы тоже ошибались и были вынуждены приносить свои извинения»¹⁶¹.

А как оценивает деятельность СМИ общество? Кэйт Тэрнер, директор организации «Исцеление через память» (Healing Through Remembering), осуществляющей инициативы, направленные на примирение с прошлым, говорит о безразличном отношении СМИ к миротворчеству в целом и к деятельности их организации – в частности. Это выражается, например, в том, что масс-медиа не интересуются отчетами организации. Кэйт также говорит о разных подходах СМИ к одной и той же теме или событию и делает весьма любопытное наблюдение: «Один и тот же материал в одной газете появляется на первой странице, а в другой – на 18-й»¹⁶². На ее взгляд, СМИ сужали поле для компромиссов: «В качестве инструмента в переговорном процессе СМИ использовать было нельзя, т. к. Митчелл был против огласки документов»¹⁶³.

Шон Фаррен, член Социал-демократической и лейбористской партии, посредник в процессе мирного урегулирования, констатирует, что в демократическом обществе СМИ доступны всем. На его взгляд, церковь и СМИ – это два института националистов, которые были против насилия. «Национальные СМИ поддержали нас, – говорит он. – Ответственные СМИ нормально освещали миротворческую деятельность нашей партии, однако настоящей проблемой стали бульварная пресса и таблоиды, для которых главные ориентиры – это сенсация и кровь»¹⁶⁴.

Дермот Ахерн, бывший министр иностранных дел Республики Ирландия, свидетельствует: «Журналисты с пониманием относились к переговорному процессу, правда, хотели побольше выжать из нас, при этом понимая, насколько это важное дело. СМИ работали хорошо, за исключением таблоидов. В целом общество было хорошо информировано».

Имонн Макканн, автор исследования «Британская пресса и Северная Ирландия», сетует на то, что большинство журналистов чрезмерно полагается на «официальные» источники, что объясняет временами поразительную схожесть освещения той или иной истории. Он цитирует бывшего сотрудника газеты «Миррор»: «В таких ситуациях, как с Северной Ирландией, людям приходится находиться в тесной связи с пресс-службой армии. Их работа будет требовать как можно более близкого знакомства с пресс-секретарем армии, что само по себе уже будет влиять на суждение человека. Помимо этого приходится все время остерегаться того, что тебя обойдут конкуренты. Никто не будет уволен из «Миррор» за то, что он не написал тщательно проверенную на подлинность и хорошо исследованную статью, в которую было вложено много работы; однако люди будут уволены, если их конкуренты удастся добыть сенсационный материал об ИРА»¹⁶⁵.

Денис Мюррей отчасти согласен с такой постановкой вопроса и все же акцентирует внимание на праве и возможности выбора, имеющихся у журналиста: «У меня были очень хорошие рабочие отношения с директором по коммуникациям Тони Блэра, известным «спин-доктором» Алистером Кэмпбеллом… [О]днажды вечером он проводил брифинг для меня по телефону: он – находясь на Даунинг-стрит, я – в Стормонтском замке, где проходили переговоры, приведшие к Соглашению Страстной пятницы. В какой-то момент он сказал мне: «Также нам помогло бы, если б ты сказал…» – «Можешь остановиться прямо сейчас, Алистер! Если ты скажешь мне что-то вроде «политика Правительства заключается в следующем…», или «премьер-министр считает…», или «его личный пресс-секретарь заявляет…», тогда я доложу об этом, но я нахожусь здесь совершенно не для того, чтобы помогать вам». Он засмеялся и сказал, что я слишком чувствителен, а я ответил: «Еще бы! Я говорю по мобильному телефону в Северной Ирландии!» – «Окей, – сказал он и продолжил: – Позиция Правительства заключается в следующем…». В общем, это была довольно безвредная и слегка забавная история, которая, тем не менее, иллюстрирует один важный момент: я мог сделать репортаж о том, что сказал мне Алистер, но при необходимости мог бы отнестись к его словам критично и проанализировать то, что он сказал, на свой манер».

Из встреч и бесед с журналистами и общественно-политическими деятелями в Лондоне, Белфасте и Дублине я сделал вывод, что общество было достаточно проинформировано об урегулировании проблемы, более того – люди с пониманием относились к работе журналистов. Об этом говорила с нами и Фионулла О’Коннор, известная независимая журналистка: «Журналистам почти ничего не угрожало. Только один журналист погиб во время противостояния»¹⁶⁶. В целом работа журналистов в процессе урегулирования проблемы была по достоинству оценена. И вовсе не случайно, что после Страстной пятницы сенатор Митчелл, главный переговорщик, направил письмо всем корреспондентам, которые освещали ход переговоров, и поблагодарил их за вклад в мирный процесс, всего лишь правдиво освещая факты.

Обратите внимание на «правдивое освещение фактов». При этом в обществе поощрялось серьезное и ответственное отношение к переговорам, т. е. звучали призывы отказаться от всего того, что могло бы отрицательно повлиять на их ход. Денис Мюррей пишет: «Я считаю, что общественность имеет полное право быть информированной о переговорах по мере их продвижения, однако в интересах прекращения конфликтов такие переговоры не следует проводить в абсолютно открытом формате парламентских форумов»¹⁶⁷.

Британские и ирландские стандарты 

Ирландцы любят подшучивать над тем, как британские газеты хвастаются своими высокими стандартами журналистики. Британскую общественность, по мнению ирландцев, пытаются убедить в том, что их пресса самая лучшая в мире, что она – «хранитель свободы». Между тем, как пишет Имонн Макканн в своем исследовании «Британская пресса и Северная Ирландия», в то время как редакторы и руководители высшего звена коротали время в созерцании своей этической чистоты, продолжалась работа над управлением новостями из Северной Ирландии и их искажением. «Большинство британцев разделяют искаженные взгляды на то, что происходит в Северной Ирландии, – пишет он. – Это происходит из-за того, что они верят в то, что читают. Конечно, случались и достойные исключения, однако изучение репортажей обнаруживает четкую модель искажения. Сознательно или нет, новости систематически представлялись таким образом, который оправдывал предположения и предрассудки британского истеблишмента и служил непосредственным нуждам британских правительств»¹⁶⁸.

По свидетельству Макканна, налицо была тенденция незамедлительно, без каких-либо доказательств, обвинить ИРА во всех зверских злодеяниях, которые только возможно представить. Британская пресса изображала ИРА, не основываясь на каких-либо имеющихся фактах, и это было результатом особых взаимоотношений между прессой и армией. Макканн приводит множество примеров. Один из них – гибель 17-месячной Анджелы Галлахер в Белфасте и 14-летней Аннетт Макгавиган в Дерри. Оба крыла ИРА отрицали свою причастность к этим инцидентам. Инцидент с Анджелой Галлахер произошел в католическом районе, и поэтому отчасти было логично подозревать (но не более того) кого-то, симпатизирующего ирландским республиканцам. Однако нужны были еще и факты.

Однако, как пишет Макканн, «как только ИРА была определена в качестве главного врага, всякая забота о фактах чудодейственным образом улетучилась. Истории о массовых убийствах, о вымогательствах и запугиваниях со стороны ИРА, о подготовке членами ИРА детей-убийц и т. п. – все это служило оправданием для усиления репрессивных мер. Именно на этом основании газета «Гардиан», считающая себя совестью британской либеральной общественности, могла с совершенно благовидными мотивами поддерживать практику интернирования. Именно благодаря таким историям британскому правительству удавалось осуществлять такую политику»¹⁶⁹.

А были ли безупречны ирландская пресса и СМИ, симпатизирующие католикам, адекватно ли реагировали эти СМИ на основные проблемы времени? Денис Хоги, член Социал-демократической и лейбористской партии, посредник в процессе мирного урегулирования и коллега Джона Хьюма, тогдашнего руководителя партии, рассказывает любопытную историю: «Когда в переговорном процессе наступил критический момент, в связи с чем Хьюм встретился с президентом США Биллом Клинтоном, газета «Irish News» посвятила этой архиважной встрече несколько абзацев на внутренних страницах, а на первой полосе поместила материал «Угроза взрыва штаб-квартиры Шинн Фейн». А дело было всего лишь в том, что Кики Кларк, один из телохранителей лидера Шинн Фейн Джерри Адамса, увидел поблизости сомнительную машину».

До и во время Страстной пятницы 

60-е годы были благоприятными по отношению к движению за гражданские права, многие СМИ направляли в Белфаст своих корреспондентов. К репортерам и фотографам хорошо относились в католических районах. СМИ поддерживали Теренса О’Нила, которого позиционировали как «осторожного крестоносца». Грубых искажений событий почти не было. По свидетельству того же Макканна, в определенный период у газеты «Миррор» в Дерри размещалось 12 корреспондентов. Мало кто из них располагал подробными сведениями об истинном положении дел. Некоторые из них бродили по городу, прося познакомить с кем-либо, кто стал жертвой дискриминации, или безработного жителя трущоб католического вероисповедания. Однако, несмотря на доброжелательное освещение кампании за гражданские права, уже на этой стадии начала намечаться тенденция обвинять ИРА в любом акте насилия. Например, предполагалось, что ИРА несла ответственность за теракты, предшествовавшие отставке О’Нила, однако опять-таки освещение было умеренно-тактичным.

Клем Маккартни указывает, что «обвинение в дискриминации в Северной Ирландии легло на местную администрацию, а британское правительство могло заявить и заявило, что эти вопросы делегированы местной власти и не входят в его полномочия. Итак, лондонская пресса не критиковала свое правительство, хотя могла бы задаться вопросом, почему британское правительство позволило этой ситуации развиться»¹⁷⁰.

Имонн Макканн утверждает, что настоящее, устойчивое и систематическое искажение началось, когда британские солдаты вышли на улицы. К середине 1970-х годов, когда войска находились в почти постоянном конфликте с районами, населенными рабочим классом из числа католиков, большинство газет уже практически не публиковали новости; они стали инструментом пропаганды. Некоторые инциденты игнорировались, другие придумывались. Полуправда представлялась в качестве неопровержимых фактов. По мнению британской прессы, солдаты были не способны на зло, однако к противоположной стороне, «повстанцам», было совершенно другое отношение¹⁷¹.

Имонн Макканн пытается быть максимально объективным: «Сказать, что пресса исказила ситуацию до неузнаваемости, не означает, что поведение тех, кто выходил на улицы для противостояния британским солдатам, вызвало бы восторг у либералов. Конечно, нет. /…/ Однако подавляющее большинство британцев, которые могли получить информацию о происходящем в Северной Ирландии только от прессы, уже не в состоянии сформировать собственное мнение об этом – настолько односторонним было освещение этого вопроса в прессе»¹⁷².

После начала движения за гражданские права центральным направлением британской государственной политики стала «демократизация» Северной Ирландии. Увеличение британских инвестиций в Республику, возрастающая значимость юга Ирландии в качестве торгового партнера сделали традиционную позицию предыдущих правительств опасно устаревшей. Впервые в истории англо-ирландских отношений для имперской власти было важно установить баланс между «оранжевыми» (протестантами) и «зелеными» (католиками). Это автоматически сказалось на британской политике по отношению к Северу и нашло отражение в прессе. Этим объясняется появление множества редакционных статей в защиту гражданских прав и то, что позиция католиков получила гораздо больше освещения в прессе, чем позиция протестантов.

Денис Мюррей рассказывает очень интересные истории о переговорах Страстной пятницы и о том, как освещался процесс мирного урегулирования: «В Стормонте центр СМИ был в конце концов организован в автопарке, с кабинками, портативными туалетами и т. д. Было принято решение исключить СМИ из процесса ведения переговоров, но не лишить их возможности находиться неподалеку от места переговоров. К концу процесса ситуация стала довольно смехотворной, когда политики выходили на улицу с выступлениями на камеру за полчаса до выхода в эфир выпусков новостей. Одним из тех, кто наиболее регулярно выходил таким образом «пиариться» перед журналистами, был Джон Тейлор, заместитель лидера Ольстерской юнионистской партии, который прославился заявлениями о том, что не прикоснется к предложению о компромиссе даже 40-футовым шестом для отталкивания баржи¹⁷³. Это вызывало бесконечное веселье среди журналистов, которые постоянно кричали ему – «какова длина твоего баржевого шеста сегодня, Джон?» Другим важным элементом был телефон (очевидным, но жизненно необходимым). Очень быстро журналисты, посещающие переговоры на более или менее постоянной основе, раздобыли номера прямых телефонных линий различных делегаций, а у тех, в свою очередь, были номера наших телефонов, и в результате ни одна партия или правительство не могли контролировать потоки информации. В таком режиме мы работали на протяжении всех переговоров, приведших к соглашению, а впоследствии и во время других переговоров, нацеленных на реализацию договоренностей»¹⁷⁴.

Единственным исключением была резиденция сенатора Митчелла осенью 1999 г. Джордж Митчелл, организатор Соглашения Страстной пятницы, был вновь приглашен для разрешения тупика, последовавшего за достижением соглашения. Резиденция находилась в лондонском Риджентс-парке и очень хорошо охранялась. Туда прибыли ольстерские юнионисты и СДЛП, которые на тот момент были главными действующими лицами на политической арене. А СМИ практически оставили на улице. Один из репортеров, который был там, рассказывал, что это был единственный раз, когда СМИ ясно дали понять, что их не ждут и не потерпят их присутствия¹⁷⁵.

Мюррей опять задается вопросом: надо ли держать СМИ на расстоянии, вблизи или задействовать их? «Несмотря на то, что я сторонник публичности, все же считаю, что переговоры, открытые для общественности, имеют мало шансов на успех – кто же будет вести переговоры публично? Например, однажды в Лондоне, после отмены апартеида, я спросил заместителя верховного комиссара АНК ЮАР, что они делали в ситуациях, когда даже обсуждение чего-либо означало бы политическое самоубийство. Его ответ был: «Мы уходили в кусты¹⁷⁶». Переговорщики (подозреваю, что это должны были быть два главных переговорщика) просто исчезали куда-то, обговаривали детали и возвращались с решением»¹⁷⁷.

Миротворческий потенциал различных СМИ 

На телевидении противостояние получило широкое освещение в 1960-х годах, когда конфликт в силу сложного этапа своего развития практически ежедневно стал появляться в сводках новостей, которые представляли публике очень проблематичные отношения между лоялистами и республиканцами. Минусом таких репортажей являлось то, что они отражали в основном позицию правительства. Конец преобладанию правительственной точки зрения положил репортаж о «другой» Северной Ирландии, выражавший точку зрения республиканцев и показанный на Би-би-си. С тех пор все силы ирландцев были направлены на борьбу с периодическим введением цензуры в регионе и на отстаивание своих гражданских прав. Таким образом, был брошен вызов главным политическим силам, а телевидение стало полем борьбы, где отстаивались права каждой из групп населения. В 1970-е годы, в связи с еще большей эскалацией конфликта, освещение событий в Северной Ирландии стало более сдержанным и осторожным. Было также несколько случаев прямого политического давления на телевизионные службы. В Республике Ирландия цензура была еще более строгой.

Тем не менее, широкое распространение получили репортажи, посвященные жизни мирного населения, отражавшие всю трагичность военных действий и влияние их на жизнь обычных людей. Например, Питер Тейлор, Пол Хаманн и Артур Маккрейг представляли настоящие «взгляды изнутри» на конфликт и его стороны. Тема невинных людей, тема политических заключенных, тема мира в регионе Северной Ирландии в последующее десятилетие вышли на первый план. Новым видом телевизионного освещения стали документальные фильмы, получившие широкое распространение в конце 1980-х– начале 1990-х годов. В 1996 г. режиссер Майкл Коллинз снял документальный фильм, посвященный 70-летию Англо-ирландского соглашения 1921 г. и освещавший всю историю развития конфликта в XX в. В середине 1990-х годов основными темами репортажей стали временное примирение, связанное с подписанием Декларации на Даунинг-стрит, проблемы, связанные с мирным урегулированием, в том числе проблема разоружения военизированных группировок.

Что касается радио, то Уолт Килрой (Institute for International Confliсt Resolution and Reconstruction, Dublin City University) полагает: «У радио была более конструктивная роль, потому что не было соблазна и возможностей показывать кровавые сцены. Кроме того, у радио было больше возможностей для спокойного и идейного разговора»¹⁷⁸. Клем Маккартни добавляет: «Политики живо интересуются тем, как их и их сообщения освещают в СМИ, и они хотят услышать, что говорят их оппоненты. Быстрее всего они могут услышать это по радио, но и за телевидением зорко следят.

Роль новых медиа стали изучать недавно. Главная отличительная черта социальных сетей – возможность поговорить с теми, кто не смотрит телевизор, не слушает радио и не читает газет. По словам Пола Нолана, директора «Проекта по докладу о наблюдении за установлением мира в Северной Ирландии», в Интернете особенно активны республиканцы, выступающие против Соглашения Страстной пятницы. Кроме того, они адресно работают с молодежью, с теми, кто не застал «беспорядков». Расчет прост – акцент сделан на непросвещенность и романтизм молодого поколения.

Иными словами, борьба переместилась в виртуальное пространство, в разнообразные интернет-форумы и социальные сети, однако ведется с целью активизировать людей и вывести их за пределы виртуального общения. Джеффри Дональдсон, член парламента и Демократической юнионистской партии (бывший член Ольстерской юнионистской партии во время переговоров) полагает, что социальные сети помогают добиться согласия в обществе, напрямую влияют на людей, однако, чтобы их использовать, необходимо иметь о них представление, без которого те же социальные сети могут превратиться в минные поля.

Трехуровневый диалог вместо двух монологов 

Между католиками и протестантами на улицах Белфаста до сих пор стоят стены, однако это не помешало диалогу. Не помешало, потому что умудренные опытом политики начали с разрушения не этих реальных стен, а тех невидимых преград в мыслях и душах людей, которые были основой расхождений. Кроме того, как заявляют сами политики, местное население пока против сноса этих стен.

«Всегда лучше разговаривать, чем воевать», – утверждает в своей статье «С дивана – за стол переговоров» лорд Джон Олдердайс. По его мнению, в условиях насильственного конфликта между сообществами они почти не способны прислушиваться к противоположной стороне и они слышат только то, что укрепляет их предрассудки и способствует самозащите.

«В мире психоанализа ценность разговора и слушания признается без труда, однако часто приходится слышать, как люди критикуют парламенты за «пустую болтовню», не осознавая того, что, ведя разговоры в парламенте, представители наших общин в самом реальном смысле реализуют альтернативу насилию, – пишет он. – В стабильных и мирных частях света легко забыть, зачем нужны парламенты – места, где представители сообществ ведут переговоры друг с другом (а также слушают друг друга). В неспокойных и склонных к насилию сообществах перед лицом угрозы легче пренебречь разговорами, которые, в отличие от решительных действий, воспринимаются как выражение слабости. В Северной Ирландии на протяжении 30 лет политические разногласия выражались посредством насильственных действий, а не слов; однако, хотя это очевиднее всего там, где в обществе существует глубокое разделение, в любом обществе насилие всегда является альтернативой ведению переговоров. Можно задаться серьезными вопросами о причинах столь глубоких разногласий в сообществах. Однако несомненно, что, когда такие разногласия приводят к периодам серьезного и продолжительного насилия между общинами и внутри общин, это влечет за собой тяжкий ущерб способности мыслить, беседовать и участвовать в процессах коллективных психологических отношений, которые мы называем политикой. Политика – это не столько способ достичь согласия, несмотря на разделяющие нас различия, сколько возможность выразить свои разногласия, не убивая друг друга»¹⁷⁹.

Однако Клем Маккартни не согласен с тем, что на протяжении 30 лет политические разногласия в Северной Ирландии выражались с помощью насильственных действий, а не слов: «Были не только насильственные действия. Большинство политиков не участвовало в насилии, а многие лоялисты и республиканцы общались между собой посредством общественных организаций. В какой-то степени они также общались посредством СМИ». Иначе говоря, диалог все же был.

На мой взгляд, именно диалог – всеобъемлющий и безусловный – является залогом успеха в североирландском урегулировании. Когда не было диалога – сталкивались монологи сторон конфликта. Настоящий же диалог невозможен без поддержки СМИ, и вот почему.

Я бы выделил три уровня североирландского диалога:

• внутренний диалог;

• диалог внутри сообщества;

• диалог между конфликтующими сторонами.

Трехуровневый диалог предполагает, что сначала человек будет говорить сам с собой (со своей совестью или вторым «я»), потом с подобными себе и, наконец, с противоположной стороной. Этот трехуровневый или триединый диалог и является залогом миротворчества. Без внутреннего состояния готовности к диалогу невозможно дискутировать в собственном сообществе и тем более – с противоборствующей стороной.

И в диалоге с самим собой, и в обсуждениях внутри сообщества, и в общении между конфликтующими сторонами роль СМИ была просто неоценимой. Для первой стадии диалога люди как минимум нуждались в полной информации, иначе самые разные штампы и стереотипы подменяли бы способность мыслить и анализировать. Для второй стадии нужна была площадка, чем и служили самые разные СМИ. И уж тем более незаменимы были СМИ в общении между конфликтующими сторонами.

Каринэ Рушанян в своей монографии «Роль региональных СМИ в развитии этнополитических процессов и институтов в Ставропольском крае» верно подметила новые тенденции: «СМИ становятся активным субъектом общественно-политических отношений за счет реализации новых ресурсов. Данные ресурсы обоснованы новациями политики, права, управления, в которых СМИ обретают роль организатора общественного дискурса, роль модератора общественного мнения. СМИ являются полноправными участниками общественно-политических процессов за счет отражения политического демократического транзита, в том числе и демократического транзита этнополитических институтов»¹⁸⁰.

СМИ и вызовы мирного времени

Чувство безопасности, равенство, политический прогресс и социальная сплоченность общества – вот новые вызовы и новые индикаторы времени, считает Пол Нолан, директор «Проекта по докладу о наблюдении за установлением мира». Это означает появление новых тем для СМИ, каждая из которых нуждается в регулярном освещении, ибо проблем предостаточно.

Судите сами: в 2012 г. в Северной Ирландии было 313 случаев самоубийства (от ДТП в том же году погибло всего 59 человек). Экономические условия почти ни при чем, т. к. статистика самоубийств показывает, что их число стало увеличиваться именно в годы экономического роста. Кроме того, эти несчастные люди вовсе не молодые импульсивные ребята, а зрелые личности 35–40 лет. Тут только освещением не обойтись, необходимо регулярное исследование.

Еще одна проблема – водораздел между политическими элитами и общинами. Как говорил один из наших собеседников в Белфасте, политические силы разделили власть между собой, но не поделились ею с обществом. А журналист Брайан Роуан считает, что, хотя политические элиты и договорились, в обществе мало что изменилось. Иными словами, стен больше нет на политическом поле, зато есть на общественном. Член британского парламента Джеффри Дональдсон считает, что это не идеальный мир, более того – мирный процесс не завершен, однако обнадеживает то, что ситуация полностью трансформировалась. На его взгляд, «конфликт не вокруг территорий, ибо не горы идут против гор, а люди. Вот почему надо начинать с восстановления нормальных человеческих отношений»¹⁸¹.

Действительно, конфликт, возможно, полностью трансформирован, однако трансформация сама по себе не является решением проблемы. Хью Майалл в своем исследовании «Трансформация конфликтов: комплексная задача» обращает внимание на одно очень важное обстоятельство: «Теоретики школы трансформации конфликтов считают, что в настоящее время недостаточно переформулировать позиции и найти взаимовыгодные решения. Структура сторон конфликта и их отношения отражают конфликтность взаимоотношений, которые выходят за рамки любой локальной ситуации. Поэтому их трансформация – это процесс преобразования взаимоотношений, интересов, дискурсов и, в случае необходимости – всего общества, если его устройство поддерживает продолжение насильственного конфликта»¹⁸².

В. Авксентьев в своей монографии «Этическая конфликтология: в поисках научной парадигмы» тоже скептически смотрит на полное разрешение проблемы: «Разрешение североирландского конфликта, как бы оно ни было желательно, труднодостижимо в обозримом будущем. Его сложность, как и большинства этнополитических конфликтов, заключается и в том, что большинство из них, если не изначально, то по мере нарастания конфликтного процесса, обретают черты ценностного конфликта. Поэтому более вероятным способом выхода из североирландского тупика можно считать лишь урегулирование конфликта, то есть перевод его в латентную фазу. В процессе урегулирования не устраняются ни его участники, ни предмет и объект конфликта, ни сами противоречия. Главные усилия конфликтующих сторон будут направлены на достижение конструктивного взаимодействия по изменению системы отношений вокруг предмета и объекта конфликта»¹⁸³.

В Северной Ирландии нет людей, не получивших ничего от мирного соглашения, однако есть небольшое меньшинство, не согласное с происшедшим. Эти люди баллотировались на разных выборах, однако не пользовались избирательной поддержкой и не были избраны. Что с ними делать – еще одна важная тема для раздумий. «Этих людей нельзя изолировать от общества, они должны иметь право высказать свое мнение. У всех должна быть возможность участвовать в мирной и политической жизни. Не должно быть вакуума. Вооруженные люди заполняли вакуум вооруженной борьбой»,– рассказывал нам бывший премьер-министр Берти Ахерн.

Права человека и равенство возможностей, а также восстановительное правосудие: по мнению Падрайга Куэрка, начальника управления американского фонда «Атлантическая филантропия» по Северной Ирландии, таковы главные задачи настоящего момента.

Рэймонд Лавери, общественный деятель и работник по делам молодежи, активист-лоялист, в разговоре с нами четко обозначил свой видение главной проблемы: «Мы являемся частью проблемы, а хотим быть частью решения. Надо думать не о том, кто здесь жил, а о том, кто будет жить»¹⁸⁴.

Билли Хатчинсон, общественный деятель и руководитель Прогрессивной юнионистской партии, бывший член лоялистской вооруженной организации и Североирландской ассамблеи: «Нужно разоружать в том числе менталитет. Оружие само по себе неплохая вещь, если не попадает в плохие руки».

Если ориентироваться на будущее, то не обойтись без перемен в образовательной системе, дабы подрастающее поколение жило без стен. Бенджамин Мэллон в своей статье для карабахского журнала«Аналитикон» размышляет о том, каким образом образование может поддержать продвижение к миру. «Во-первых, требуется честная оценка того факта, что образовательная политика и практика вносят свой вклад в увековечение насилия. Модель, согласно которой составлены национальные учебные программы, обретает большое значение в свете тех знаний, навыков и понимания, которые эта самая модель продвигает. Определенные предметы, касающиеся исторических и более близких по времени конфликтов, должны быть в фокусе наиболее пристального внимания при реформах образовательных систем. В ситуации Северной Ирландии имеется немало примеров того, как инициативы или программы миротворческого образования соотносятся с элементами официально принятой учебной программы. Такие образовательные программы могут варьироваться в методологии, однако в целом они сфокусированы на развитии навыков в разрешении конфликтов, укрепления единения общества и продвижении примирения. Определенные программы сосредоточены на укреплении толерантности, а другие на предоставлении молодым людям возможностей по межобщинной сплоченности. В некоторых случаях их целью является трансграничный диалог и организация встреч, часто посредством информационных и коммуникационных технологий»¹⁸⁵.

Российский ученый А. Мацнев в своей научной работе «Этнополитические конфликты: природа, типология и пути урегулирования» обращает внимание на еще одно обстоятельство. На его взгляд, важную роль в ряду социально-политических причин ольстерского конфликта занимает чувство пережитых исторических несправедливостей и попрания чувства национального достоинства ирландской нации. Он разделяет научный тезис этнополитолога Э. Кисса, согласно которому «в борьбе за совместимость национализма и прав человека есть один ключевой элемент, не укладывающийся в рамки политических институтов. Суть его состоит в необходимости осуществления бескомпромиссного критического анализа культурных и социальных проблем»¹⁸⁶.

Все это – не только новые вызовы времени, но и новые темы для СМИ. Для освещения этих тем нужны новые подходы. Однако, наверное, не это самое главное. Как говорил один из наших собеседников-журналистов: «Мы должны освещать мир с тем же усердием, что и беспорядки».

Выводы

• Общество необходимо хорошо информировать о конфликте и его урегулировании, доступность СМИ во время процессов мирного урегулирования не является помехой, а конфиденциальность переговорного процесса должна поддерживаться в разумных пределах.

• СМИ могут служить быть эффективным механизмом урегулирования конфликтов, вносить свой вклад в мирный процесс через раскрытие правдивых фактов. Наличие определенного контроля СМИ над процессом урегулирования – это очень важное обстоятельство. Однако главная миссия масс-медиа – оперативно и беспристрастно информировать общество.

• Чтобы СМИ смогли выполнять свою миссию, необходимо наличие особых политических, экономических и иных условий. Роль СМИ в предотвращении конфликтов, их успешном разрешении и обеспечении мира можно оценить исходя из контекста общих социальных условий, определяющих работу СМИ и находящих в ней свое отражение. Очень важно наличие института независимых СМИ. Для выполнения своей миссии СМИ должны быть экономически самодостаточными и политически свободными. Политическое разнообразие стало бы гарантом экономического разнообразия, что в свою очередь способствовало бы диверсификации ресурсов СМИ.

• Демократизация общества невозможна без свободы слова, поэтому СМИ являются важным элементом демократии и должны поддерживать ее.

• Диалог является обязательным условием разрешения конфликтов и развития общества, а также благоприятной почвой для осуществления миссии СМИ. Диалог может и должен быть многоуровневым, а роль СМИ важна и незаменима на любом уровне диалога.

• СМИ могут и должны быть организатором общественного дискурса и модератором общественного мнения.

• Разные сегменты информационного поля имеют разные роли и свою специфику в урегулировании конфликтов. В частности, самым влиятельным инструментом как в положительном, так и отрицательном смыслах является телевидение. У радио больше потенциала для спокойного и конструктивного диалога и обсуждения. Новые медиа, социальные сети помогают самыми демократичными способами обеспечивать гражданское участие, однако также таят в себе много новых вызовов.

• В качестве модератора общественного мнения СМИ могут и должны содействовать устранению водораздела между политическими элитами и обществом.

 

————————————————————————-

¹⁵¹  D. Murray, Reporting on negotiations, shaping public opinion: the Northern Ireland experience, in Preparing for peace: communications in conflict resolution, OSCE, December 2012, p. 21. URL:http://www.osce.org/secretariat/98116?download=true

¹⁵²  Интервью автора с Клемом Маккартни , 26 июня 2013 г. (Белфаст).

¹⁵³  Интервью автора с Клемом Маккартни , 26 июня 2013 г. (Белфаст).

¹⁵⁴  http://www.tolz.ru/library/?id=440

¹⁵⁵  Душан Релжич, «Средства массовой информации и трансформация этнополитических конфликтов»,

стр. 375,  http://www.berghof-handbook.net/documents/publications/russian_reljic_handbook.pdf

¹⁵⁶  Д. Релжич, «Средства массовой информации и трансформация этнополитических конфликтов», с.

5. URL:  http://www.berghof-handbook.net/documents/publications/russian_reljic_handbook.pdf.

¹⁵⁷  Интервью автора с Клемом Маккартни , 26 июня 2013 г. (Белфаст).

¹⁵⁸ Подрыв автомобиля в Оме (графство Тирон, Северная Ирландия), в результате которого погибло 29 человек, был осуществлен т. н. Реальной ИРА—группой, отколовшейся от ИРА и настроенной против Соглашения Страстной пятницы.

¹⁵⁹  D. Murray, p. 22.

¹⁶⁰  D. Murray, p. 21.

¹⁶¹      D. Murray, p. 23.

¹⁶²      Интервью автора с Кэйт Тэрнер, июнь 2013 г. (Белфаст).

¹⁶³      Интервью автора с Кэйт Тэрнер, июнь 2013 г. (Белфаст).

¹⁶⁴      Интервью автора с Шон Фаррен, июнь 2013 г. (Белфаст).

¹⁶⁵      Ссылка. Имонн МакКанн, «Британская пресса и Северная Ирландия» http://etheses.whiterose.ac.uk/1839/1/DX193726_1.pdf

¹⁶⁶        Интервью автора с Фионулла О’Коннор, июнь 2013 г. (Белфаст).

¹⁶⁷  D. Murray, p. 24.

¹⁶⁸  Eamonn McCann, The British Press and Northern Ireland. URL:  http://cain.ulst.ac.uk/othelem/media/mccann72.htm

¹⁶⁹      Там же.

¹⁷⁰      Интервью автора с Клемом Маккартни , 26 июня 2013 г. (Белфаст).

¹⁷¹      E. McCann, op. cit.

¹⁷²      E. McCann, op. cit.

¹⁷³      Would not touch with a bargepole (англ.) – идиоматическое выражение, означающее крайнее

неприятие какого-либо явления говорящим. – Прим. ред.

¹⁷⁴ D. Murray, p. 23.

¹⁷⁵  Там же.

¹⁷⁶  Ненаселенная местность (южноафр.) – Прим. ред.

¹⁷⁷  D. Murray, p. 23–24.

¹⁷⁸  Интервью автора с Уолтом Килройем, июнь 2013 г. (Дублин).

¹⁷⁹ John, Lord Alderdice, Off the couch and round the conference table. Ch. 1, in Off the couch – Contemporary psychoanalytic applications, ed. by Alessandra Lemma and Matthew Patrick, Routledge, 2010.

¹⁸⁰ К. Рушанян, Роль региональных СМИ в развитии этнополитических процессов и институтов в Ставропольском крае. URL: http://www.dissercat.com/content/rol-regionalnykh-smi-v-razvitii-etnopoliticheskikh-protsessov-i-institutov— v-stavropolskom-k

¹⁸¹  Интервью автора с Джеффри Дональдсон, июнь 2013 г. (Белфаст).

¹⁸²  Х. Майалл Трансформация конфликтов: комплексная задача, с. 78. URL:  http://www.berghof-handbook.net/documents/publications/russian_miall_handbook.pdf

¹⁸³  В. А. Авксентьев, Этическая конфликтология: в поисках научной парадигмы, Ставрополь, 2001, с.210

4. Интервью автора с Рэймондом Лавери, июнь 2013 г. (Белфаст).

5. Б. Мэллон, Уроки конфликта и мира, The Analyticon, июль 2013 г. URL:  http://theanalyticon.com/?p=3506&lang=ru#more-3506
6. А. Мацнев, Этнополитические конфликты: природа, типология и пути урегулирования, Социально- политический журнал, М., 1996, №4,c.53.