Гегам БАГДАСАРЯН
Редактор журнала «Аналитикон»
Степанакерт
Сбитый у линии соприкосновения и беспомощно лежащий там вертолет символизирует собой карабахское урегулирование. Да, он действительно раскрыл всю убогую и беспомощную сущность нынешнего карабахского урегулирования.
Но сбитый вертолет выявил и уязвимые возможности нашей политической элиты, уязвимое мировосприятие наших обществ и уязвимую политологическо-аналитическую мысль.
Сбитый вертолет сорвал маску с бесчеловечной, низкопробной и в то же время убогой информационной войны – азербайджанская сторона сразу после инцидента распространила фотографию, «взятую в долг» у воюющей Сирии, и эту наживку проглотили многие армянские пользователи соцсетей и даже средства массовой информации, а потом «угостила» и реальной видеозаписью, сопроводив ее комментариями, которые опровергаются каждым кадром видеозаписи.
Инцидент выявил также проблемы, связанные с международными акторами, проявил их реальные возможности, а также степень их заинтересованности в карабахском урегулировании.
Но и это еще не все: сбитый вертолет также выявил прискорбную реальность – в основе и в центре повестки урегулирования, отношений конфликтующих стран, позиции международных авторов и нашего общественного восприятия не есть Человек. Кто и что угодно, но только не Человек. И судьба экипажа сбитого и лежащего у линии соприкосновения вертолета свидетельствует именно об этом. Судя по информационным данным, двое пилотов, видимо, погибли сразу, но третий, вроде бы, некоторое время был жив… Один из карабахских военных функционеров слегка намекнул об этом. Понимаю, почему слегка. Во-первых, отсутствие четкой информации, и, во-вторых, что самое главное, чтобы не рассеять шансы по его спасению.
Но эта информация не нашла адекватной оценки в армянском обществе, нещадно осуждающем, разоблачающем варварскую сущность противника и ищущем в сбитом вертолете геополитические претензии, за исключением объявившего голодовку молодого и перспективного политика. Так и не появилось веления и общественного спроса на немедленное спасение пилота, мобилизацию всех усилий в этом направлении. Общественного спроса и веления властям, десижнмейкерам. Армянское общество было занято и увлечено другими вещами.
Армянская политологическо-аналитическая мысль приступила к сплетению очередных геополитических сценариев и тут же стала выдавать их на суд общества. Сложнейшая политологическо-аналитическая сфера – геополитика – упрощена до уровня приготовления яичницы, а число занимающихся геополитикой субъектов прямо пропорционально числу людей, умеющих готовить яичницу. Интересно, что в этой сфере обладание информацией уже не является необходимостью, потому что информация больше не является инструментом и давно уже уступила свое место другим инструментам – пальцу и рту. Какие только геополитические версии не звучат. Что тут удивляться – у нас даже купить на базаре зелень без геополитики невозможно.
В итоге, вне общественного внимания остался целый ряд важных обстоятельств, не были заданы (или не удостоились подобающего внимания заданные редкими личностями) логические вопросы, связанные с ответственностью за инцидент и возможностью его избежать – почему военные вертолеты летели так близко к линии соприкосновения, почему они не имели защитных «тепловых ловушек», почему второй вертолет не попытался помочь первому, и вообще, почему никто не говорит о другом вертолете (ведь сбитый вертолет был всего лишь сопровождавшим) – его экипаж многое может рассказать. Разумеется, есть вопросы, которые прямо или косвенно связаны с понятием “военная тайна”, но ее “пределы” должны быть ясны для общества, и она не должна исключать возможность гражданского контроля армии, тем более, когда речь идет о человеческих жизнях.
Я специально не концентрирую внимание на ответственности азербайджанской стороны – это проблема и тест для азербайджанского общества. Меня больше интересует наша доля этого испытания, наше общественное восприятие и его уроки. Как мне кажется, инцидент должен был стимулировать реальный анализ и оценку того, что у нас есть, призывы к серьезности, трезвости и бдительности, но не просто ненависти и бравады.
Если Азербайджан посмеет начать войну, он будет стерт с лица земли, уверяет один из наших чиновников. Он будет на коленях просить пощады, когда бои будут происходить на подступах к Баку, убежден еще не вышедший из бывшей военной шинели генерал. Другие заняты тем, что определяют виртуальные границы возмездия и кары.
Сентенциями по поводу существования Азербайджана и его будущего можно заниматься и завтра, а в сбитом вертолете, возможно, кто-то из наших пилотов был жив… И как верить таким бравым заявлениям, когда мы не имеем возможности даже спасти жизнь одного солдата, причем, именно тогда, когда из-за учений на ноги поднят весь военный потенциал. Конечно, беспрецедентная и уникальная операция по возвращению тел наших пилотов свидетельствует о профессионализме, смелости и находчивости нашей армии, но не отвечает на все вопросы, прозвучавшие в обществе.
Сделали ли мы все возможное в этой ситуации? Не знаю – не буду брать греха на душу. Я говорю о том, что в наших буднях, сообщающихся с инцидентом, и в повестке международной реакции пока нет Человека. Вот что страшно. Кроме того, говоря о том, что нужно делать все возможное, мы имеем в виду также публично-дипломатические шаги, которые могут быть более эффективными, во всяком случае, более понятными для всех. Во всяком случае, мы обязаны были использовать и этот ресурс – человеческий ресурс, человеческий фактор. Но это становится всего лишь очередным печальным поводом для размышлений о нашем легчайшем политическом весе.
Да, армия выполнила свою миссию, в конце-то концов выполнила, но сложившаяся ситуация была испытанием прежде всего для политического руководств, для дипломатии в целом. Как бы ни прозвучало это парадоксально, но любая подобная ситуация является не только вызовом, но и возможностью. Между тем, политико-дипломатические возможности не были использованы как следовало бы.
Инцидент выявил «во всей красе» еще одну реальность — нет не только ценностной системы урегулирования, но и отсутствуют элементарные правила игры. Должен решиться именно этот главный вопрос, от которого зависит решение всех остальных – производных задач.
