Гегам БАГДАСАРЯН
Главный редактор журнала «Аналитикон»
Степанакерт
Внимательно отслеживая ход президентских выборов в Армении, поведение кандидатов и реакцию общественности, я выделил для себя три важных (и других) особенностей армянских выборов.
Первая особенность. В политических расчетах ни одной из партий не видать народа, ни одна политическая сила не возлагает надежд на народ в планах на будущее, ни одна политическая сила или деятель не пытаются привлечь народ к принятию решений.
Самым красноречивым тому свидетельством является ответ кандидата в президенты Сержа Саргсяна на вопрос журналиста в Гюмри. На вопрос, как он оценивает свои шансы, Саргсян ответил: «Забьем, сколько пожелаешь». Фактически, действующий президент говорит народу – «захочешь столько, сколько захочу я». Остается только народу воскликнуть, как в известном анекдоте: «Мам, я голоден или писать хочу?»
Подобному отношению можно давать различные оценки, но вряд ли кто-то станет оспаривать, что действующий президент был искренен и что его слова просто зафиксировали трагикомедию нынешних армянских реалий во всем их блеске и нищете. То, что узурпировавшая в условиях авторитарного режима все рычаги власти и отстранившая общество от рычагов управления и контроля элита может позволить себе, мягко говоря, пренебрежение в отношении собственного народа, можно в определенной степени считать логичным в условиях национальной идеологии и психологии, сводящейся к вопросу «пусть найдется мужчина».
Но насколько логично подобное отношение политических сил и лиц, позиционирующих себя как оппозиция, лишенных рычагов власти? Их отношение, безусловно, цинизмом не назовешь, но презрение видно невооруженным глазом.
Мы победим, говорят оппозиционные силы народу. Хорошо, хоть уведомляют его об этом. Философия этого однозначного утверждения-заявления предполагает положение «вне игры» для народа. Психология примерно та же – хочешь не хочешь, мы выиграем. Они не говорят, победим, если вы доверитесь нам и пойдете за нами, если поверите в нас. Нет, они словно с пафосом поздравляют народ, а потом (тоже не особенно поникнув) уже издали (без очной ставки) обвиняют тот же народ в том, что за 5000 драмов продали свое будущее денациональной и коррумпированной, такой-сякой власти и сорвали их планы.
Курьез состоит в том, что хотя бы по части последнего обвинения они однозначно признают решающую роль народа, то есть то, что должны были делать сначала, они делают в конце.
А вначале, напомним, они не возлагают надежд на народ и строят свои политические расчеты на вероятной рефлексии власти, или, в худшем случае, на сговоре с ними. Вот почему к концу настроение у них не особенно портится, поскольку определенные элементы расчетов, так или иначе, осуществляются.
А в целом, на почти всех этапах электорального процесса они не консультируются с народом, а просто информируют его или ставят перед фактом. И выдвигая своих кандидатов, и вырабатывая стратегию и тактику (если, конечно, таковые вообще бывают), и выбирая формы борьбы. На всех предшествующих электорального месяца этапах они не привлекают народ к принятию решений – «не ваше дело».
Вторая особенность. Еще одной важной спецификой этих и прежних выборов является эгофилия всех возможных и невозможных кандидатов, в лучшем случае – эгоцентризм, а в худшем проявлении – нарциссизм.
Все начинается и завершается собственной персоной, за собственной персоной нет ничего. Любой путь, даже ведущий в рай, должен быть отвергнут, если ведут по этому пути не они. И наоборот, любой путь, даже в ад, предпочтительнее под их предводительством.
Если прибавить к этому эгофилию армянского избирателя (к черту страну, лишь бы урвать что-нибудь на этих выборах), трагикомедия получит безупречный и совершенный вид и в смысле действующих лиц.
И очень сложно в подобных психологических условиях представить, как можно идти по пути, ведущему в «страну обетованную». По пути, который в нынешних условиях в лучшем случае напоминает лабиринт. Но лабиринт имеет хотя бы одно преимущество – выход, так или иначе, есть.
Третья особенность. Вначале была сцена. Все происходит на помосте, и ничто не происходит за его пределами. Сие театральное представление имеет свои четкие законы и жанровые особенности. Все происходит на сцене – на глазах у публики. Как в настоящем театре или на стадионе. Публика непосредственно или в онлайн-режиме отслеживает все, и ничто не может укрыться от ее глаз. Как, скажем, во время футбольного репортажа в прямом эфире, когда есть счастливая возможность наблюдать не только за ходом игры, но и за тем, как плюются и смачно сморкаются футболисты. Вернее, осчастливливают нас возможностью стать соучастниками подобных незабываемых мгновений режиссеры и операторы трансляции (в политической плоскости – масс-медиа). Футболисты (в политической жизни – политические силы и лица) знают, что «угощают» общество не только своими голами и невероятными финтами и пасами, но и ритуалами публичного самоочищения, потому и сморкаются с особым рвением. Это неменяющиеся законы жанра.
По ту сторону экрана и кулис нет ничего, и когда опускается занавес, это действительно конец, а не начало чего-то другого. Даже закулисные сделки и договоренности выявляются настолько часто (вернее, разоблачают), что единственным их недостатком становится нехватка онлайн-режима, хотя вопрос этот решаемый.
Политические силы рождаются на экране и на сцене, начинают ходить – сначала на корточках, писают, учатся гордо поднимать голову, сделав под себя, произносят первые нечленораздельные и бессмысленные слова, учатся, растут, предаются соблазнам, женятся, изменяют, оставляют, воссоединяются, приветствуют, целуются, бьют с тыла, плюются, вместе со всем этим выражают гениальные и не очень мысли, остаются покинутыми, оплеванными, «умирают», их даже хоронят (в лучшем случае), или не хоронят, они возрождаются из мертвых, вновь начинают ходить на корточках и так далее. И вначале было именно это реалити-шоу-сериал (бытовые сериалы родились позже).
За помостом нет ничего. Мир сам по себе как большой помост, он и является смыслом жизни и ее целью. Мир как большое окно, говорил великий Саят-Нова. Если великий лирик жил бы в наши дни, он непременно откорректировал бы свои слова: мир как большой windows.
За пределами сцены, окна-windows нет развития и саморазвития, образования и самообучения, нет акклиматизации идей или столкновения мнений, нет партийного строительства, политической жизни, «оффлайн» подготовительных шагов к тем или иным политическим шагам, «офф де рекорд» обсуждения тех или иных программ. Все с открытым ртом и голой попой. И, как следствие этой позы-позиции, все, мягко говоря, уязвимо.
Тем не менее, оптимистичное послесловие. В президентских выборах 18 февраля и в пост-выборных развитиях единственным светлым и позитивным моментом для меня стало то, что проявившие себя и во время прежних выборов протестные массы стали самоорганизовываться. Четко очерчивается растущая и набирающая силу категория, которая не желает мириться с нынешним положением в стране и готова делать все от себя зависящее для кардинальной трансформации ситуации. Причем, уже не принципиально, будет ли ее вести та или иная политическая сила или нет. Эта реформаторская категория населения, по-моему, почти готова вести сама себя.
