Или, 6 мифов, которые можно услышать о законе, регулирующем сферу семейного насилия
Мария АБРАМЯН
Исследователь
Ереван
Все эти 10 лет, начиная с 2007 года, когда был представлен первый проект закона о семейном насилии, дискурс прав женщин в Армении все еще рассматривается в важнейшем фрейме принятия данного закона. В 2016 году, как и в прежние годы, Комитет ООН по прекращению дискриминации в отношении женщин принял директиву CEDAW/C/ARM/CO/5-6 (para 17 a и b), в которой в очередной раз указал на необходимость принятия закона. Но в последние годы мы становимся свидетелями печального расклада: вопросы правового регулирования защиты прав 60%[1] проживающих в Армении женщин не только игнорируются государством, но и действующие в РА некоторые организации не жалеют усилий для того, чтобы ввести общество в заблуждение и ложными сведениями пресечь приятие закона о семейном насилии. Более того, борьба против семейного насилия квалифицируется чуть ли не как «национальная измена», а в общество инъецируются беспочвенные мифы об этих отношениях и мерах по их регулированию. Между тем, результаты анализа[2] судебных дел подвергшихся семейному насилию женщин представляют картину, на фоне которой мы и рассмотрим эти мифы.
- Семейное насилие не является актуальной проблемой для Армении, и рассмотрение его с точки зрения нарушения прав женщин является внедрением международной повестки и «западных ценностей» в армянские реалии
По официальным данным Полиции РА, за первые 10 месяцев 2016 года было зрегистрировано 563 случая семейного насилия, из коих 370 случаев – насилие в отношении женщин со стороны супруга или партнера. За первые 10 месяцев 2016 года в полицию обратились 1959 женщин и сообщили о разного рода насилии. В тот же период на горячую линию организаций-членов Коалиции против насилия в отношении женщин (далее – Коалиция) поступило порядка 5000 звонков. В 2010-2016 гг. общественными организациями было зафиксировано как минимум 40 случаев женоубийств. Несмотря на то, что данные статистические данные не отражают полную картину семейного насилия – по причине несовершенства статистических инструментов, бездействия правоохранительных органов и особенно нежелания женщин уведомлять о насилии, что является результатом недоверия к правоохранительным и судебным органам и признаком патримониальных стереотипов, они однозначно указывают на важность регулирования сферы семейного насилия и особенно — уязвимость женщин в этих отношениях. То есть, семейное насилие в Армении сопровождается ярко выраженным насилием на гендерной почве[3].
- В армянских семьях нет насилия, и борьба против него нацелена на сотрясение основ армянской культуры и традиционной семьи
Учитывая многовековую армянскую историю, различные периоды истории – российского, османского, персидского владычества, наличие многочисленных диаспорских очагов, сложно говорить о единой формуле «модели традиционной армянской семьи» и о том, какие временные и пространственные качества и ценности ей присущи. Тем не менее, начиная с раннего средневековья, правовая мысль, сформулированная Мхитаром Гошем, Смбатом Спарапетом и Шаамиром Шаамиряном, осуждала и исключала семейное насилие, особо указывая на насилие в семье и против женщин. Более того, распространенные в обществе и указывающие на жертвенность женщин выражения «один вата, другой колокол», «муж — голова семьи», «женщина – столп семьи» не соответствуют установленным Конституцией РА и Семейным кодексом положениям равноправия мужчин и женщин во всех сферах общественных отношений, в том числе, в семье.
Тем не менее, представления в обществе о роли полов являются обратной стороной медали. Согласно свидетельствам истцов, ответчиков и свидетелей рассмотренных судебных дел, мотивами и причинами преступлений против женщин, совершенных членами их семей или партнерами, в основном служат установившиеся субъективные скрепы вроде «добропорядочной, скромной женщины – матери семейства» и «главы дома, принимающего решения, защищающего членов семьи, устанавливающегося свое главенство в семье насилием» мужчины[4]. Во всех делах, рассмотренных в исследовании, в качестве причин и мотивов преступлений выступают субъективные представления о роли женщины: «она не хорошая мать», «неподобающе воспитывает детей», «подозревается в измене», «она не порядочная и не скромная», «дом не убран, обед не приготовлен», «поздно принесла зелень во время обеда», в результате чего вместо комплексного расследования деяния преступника зал суда используется для разъяснения достоверности подобных характеристик.
Сожаление вызывает то, что данные стереотипы становятся не только мотивом преступлений, но и основанием для не доказанного фактами обвинения и даже судебного приговора. То есть, вместо их оспаривания и наказания по всей строгости закона, суд либо не удостоил должного внимания, либо подтвердил данные криминогенные стереотипы, в том числе, в виде адресованных пострадавшему следующих выражений – «ты же взрослый парень, не можешь острастить мать?», «скажи правду – что ты скрываешь», «ты осталась в этом доме ради куска хлеба?». Между тем все это является грубым нарушением положений Конституции РА, Уголовного, Уголовно-процессуального и Судебного кодексов, Правил судебной этики, а также международных конвенций.
- Правовая система РА в полной мере обеспечивает необходимую защиту прав лиц, подвергшихся семейному насилию, а отдельный закон о семейном насилии преследует иные, «латентные» цели.
Поскольку отсутствие закона, регулирующего правовые отношения, означает недоступность механизмов сдерживания, следует рассмотреть, каким образом сейчас восстанавливаются права лиц, подвергшихся насилию со стороны нынешних или прежних членов семьи, если данное лицо пытается реализовать свое конституционное право на доступ к правосудию в правовом пространстве.
Если сравнить требования внутриреспубликанского законодательства и международные обязательства, можно констатировать, что РА обязана предпринять соответствующие меры для гарантирования пострадавшей женщине права на справедливое, публичное и осуществленное в разумные сроки расследование со стороны судов, учрежденных на основе закона, обеспечив ее эффективными средствами правовой защиты (в том числе, соразмерным преступлению наказанием для обвиняемого, мерами по защите безопасности пострадавшего и его семьи, и справедливой компенсацией), и лишенное дискриминации и неравного отношения судебное разбирательство (в том числе, лишенное дискриминации, обусловленной гендерными стереотипами, культурными нормами и традициями).
Доступность судов: На деле трехступенчатая судебная система РА и международные органы по защите прав человека также не играют фактической роли в расследовании рассмотренных дел и реализации права женщин на правосудие, поскольку Апелляционный и Кассационный суды РА отменили только одно решение суда первой инстанции, а частные жалобы из Армении не поступали в Комиссию по правам человека и Комитет против насилия в отношении женщин.
Более того, все расследованные в судах дела были рассмотрены как одноразовое преступление – «бытовой спор», не учитывая перманентность насилия, совершенные экономические, психологические и сексуальные деяния, предысторию дела, системное бездействие и международную практику по расследованию подобных дел.
Как было отмечено выше, гендерная дискриминация в зале суда препятствует отправлению правосудия.
Проблема подобающей защиты пострадавшего и возмещения: несмотря на то, что предоставление пострадавшему подобающего возмещения является основополагающим элементом и принципом справедливого суда и доступности правосудия, суд как правило либо частично удовлетворяет иск, либо не рассматривает его вместе с уголовным делом, оставив решение имущественных споров суду в порядке гражданского судопроизводства, что требует от пострадавшего дополнительных материальных ресурсов и времени.
Несмотря на рецедивы и угрозы для пострадавшей повторно подвергнуться насилию, суд ни во время судебного расследования, ни в приговоре не оговаривает средства защиты, которые могут застраховать пострадавшую от повторного насилия, хотя в рассмотренных делах констатированы случаи физического насилия в отношении пострадавшей женщины даже в ходе судебного разбирательства.
Беспокойство вызывают и несоразмерные сроки наказания за совершенные обвиняемыми преступления и тенденция смягчения свершенных осужденными деяний. В том числе, обязательное применение смягчающих обстоятельств вопреки почти тотальному игнорированию усугубляющих вину обстоятельств.
- В случае принятия закона о семейном насилии будут таргетированы дети, и защита прав и интересов детей в семьях станет уязвимей.
Этот тезис, пожалуй, наиболее распространен в среде оппонентов закона. И все же, рассмотренные судебные дела говорят об обратном. Сейчас, в условиях отсутствия закона и неподобающего восприятия сути преступлений семейного насилия со стороны правоохранительных и судебных органов, права и интересы детей полностью проигнорированы. Живущие годами в условиях семейного насилия дети не только не получают подобающей правовой и психологической помощи, но зачастую продолжают жить в одном доме с родителем-насильником, поскольку тот финансово более обеспечен. Более того, даже свидетельства в суде детей о физическом, сексуальном и психологическом насилии не только игнорировались судом, но и во всех возможных случаях суд рассматривал наличие общих детей у пострадавшей и обвиняемого как смягчающее обстоятельство при назначении наказания, подтверждая укоренившийся в обществе стереотип о том, что «права мужчин превалируют над правами и интересами женщин и детей».
- У полиции и органов предварительного следствия нет инструментов для подобающей рефлексии и предотвращения преступлений, связанных с семейным насилием.
Принятие закона о семейном насилии действительно могло бы определить более четкие и расширенные полномочия полиции, но сейчас эти органы и органы предварительного следствия явно бездействуют. Практически во всех рассмотренных делах присутствуют как минимум две жалобы, представленные пострадавшей женщиной – о насилии со стороны обвиняемого, которые, как правило, прекращаются в связи с «отзывом жалобы» либо под предлогом «отсутствия состава преступления», хотя в ряде решений ЕСПЧ (по ст. 8(4) УПК РА применимы в Армении) сформировалась правовая позиция о том, что в отдельных случаях, в частности, по делам, связанным с семейным насилием, государства обладают позитивными обязательствами по проведению подобающего расследования, вплоть до расследования в порядке публичного обвинения в делах о частном преследовании. Подобное отношение порой стоило женщинам жизни. Более того, за исключением случаев убийств, когда мужчину брали под арест, во всех других делах пострадавшие женщины запугивались и даже подвергались насилию даже во время судебного разбирательства, что осталось без последствий для насильника.
- Семейное насилие – внутрисемейное дело, на деле это не «серьезное» преступление, и его тиражирование не желательно.
Общественные восприятия семейного насилия вызывают озабоченность. Большинство пострадавших женщин неоднократно подвергалось насилию в своей семье и предпочитало молчать, считая это «внутрисемейным делом». Это молчание кое-кому стоило жизни. Коалиция не зафиксировала ни одного случая, когда семья виновного сожалела бы о содеянном, выражала соболезнования или предлагала бы свою поддержку пострадавшей или ее семье, хотя прежде они считались одной семьей и родичами. В целом, в подавляющем большинстве случаев те, кто поддерживает пострадавших, в частности, общественные организации, обвиняются в том, что они «вводят в заблуждение женщину», «разрушают семью», «пропагандируют не подобающие армянам ценности», в их адрес звучат угрозы и совершается насилие.
Более того, в судах также присутствует четкое неподобающее представление о подобных преступлениях: об этом свидетельствует повторное насилие в отношении пострадавших в суде и мягкое отношение к обвиняемым как в ходе судебного разбирательства, так и при вынесении приговора. Между тем мягкие приговоры обвиняемым, принятые в результате отсутствия закона и недооценки преступления семейного насилия, приводили не только к рецидиву, как в одном из случаев, когда приговоренный к 6 месяцам, но вышедший на свободу решением суда об условном несении наказания преступник, пытался зарубить топором свою жену, ее отца и убил ее мать. Еще в одном случае отпущенный на свободу по амнистии преступник ограбил дом собственных родителей и потом поджег его.
Следовательно, можно со всей определенностью утверждать, что принятие закона, в котором в центре внимания была бы жертва, в соответствии с параметрами Конвенции Совета Европы «О предотвращении насилия против женщин и семейного насилия и борьбе с ними» и Общей директивы N19 Комитета по борьбе против насилия в отношении женщин, является велением времени, но ему должно сопутствовать изучение прав гендерно чувствительного человека и применение этих стандартов в судебной и образовательной сферах[5].
[1] В соответствии с результатами исследования, проведенного в 2001 году НПО «Проактивное общество» по заказу ОБСЕ, на момент проведения расследования 60% опрошенных женщин подвергались одному или нескольким видам семейного насилия
[2] Коалиция выбрала 9 судебных дел, в том числе 3 – по признакам убийства, 2- нанесение чувствительной физической боли или психологических страданий, 3 – побоев и нанесения телесных повреждений и 1 – по обвинению в незаконном отнятии ребенка у родителей. С деталями можно ознакомиться в труде «Легализуя гендерные стереотипы – роль стереотипов и доступность правосудия в контексте судебных дел по насилию на гендерной почве».
[3] «насилие против женщин на гендерной почве – это насилие, которое в отношении женщин применяется по той причине, что она женщина, либо непропорционально применяется против женщин»,Конвенция СЕ О пресечении насилия против женщин и семейного насилия и борьбе с ними
[4] По данным социологического опроса НПО «Общество без насилия» «Упаси меня от своих стереотипов», 41% мужчин и 51,9% женщин со средним образованием считают, что «единственной и основной ролью женщины является роль матери семейства». Это мнение разделяют 36,1% мужчин с высшим образованием, что указывает на отсутствие образовательных программ по слому стереотипов в сфере образования и необходимость борьбы с подобными стереотипами.
[5] По этим проблемам подробнее см. в докладе «Легализуя гендерные стереотипы – роль стереотипов и доступности правосудия в контексте судебных дел по насилию на гендерной почве» по ссылке
