Арман ГАРИБЯН
Независимый журналист
Ереван
В последние годы в Армении активизировались обсуждения по поводу необходимости специальных законов, касающихся семейного насилия. Скорее всего, в Армении скоро появится закон, регулирующий сферу. До перехода к анализу внутриреспубликанского законодательного поля, следует выяснить, каким образом понятие семейного насилия вошло в правовое пространство и как оно развивалось.
Понятие семейного насилия в контексте международных правовых норм возникло параллельно утверждению прав женщин. Но если борьба за права женщин обрела определенную роль на международной арене начиная с 1940-х годов, когда в Организации объединенных наций (ООН) писалась Декларация о всеобщих правах человека, то к международному законодательству о семейном насилии мир обратился позже. Термин «Domestic violence» также стал применяться довольно поздно, последовав за понятием «family violence».В 1979 году, когда была принята Конвенция ООН о прекращении всех видов дискриминации в отношении женщин (CEDAW Convention), семейное насилие не удостоилось должного внимания со стороны авторов Конвенции. Только одна статья в Конвенции затрагивает насилие в отношении женщин в семье и ответственность государства в деле защиты женщин.
В 1984 году Экономический и социальный совет ООН впервые внес вопрос о семейном насилии в повестку Комитета о статусе женщин. Это был первый случай, когда ООН потребовал от стран-членов представить национальные данные о семейном насилии и предложить формулы решения проблем.[1] А один из влиятельных органов ООН – Генеральная ассамблея (General Assembly) впервые обратилась к этому вопросу в 1995 году. Была принята резолюция, которой странам-членам был направлен призыв предпринять срочные меры по предотвращению семейного насилия[2].
В 1980-х годах в документах ООН касательно пресечения семейного насилия применялась довольно мягкая лексика, которая стала жестче в течение следующих десятилетий.
В 1993 году была принята Декларация ООН о прекращении насилия в отношении женщин, которая подтвердила, что семейное насилие является нарушением прав человека[3]. В 1994 был назначен специальный докладчик ООН по вопросам насилия против женщин[4], мандат которого продлевался и находится в силе по сей день. Мандат спецдокладчика позволяет ему посещать страны-члены для ознакомления с ситуацией на местах и вмешательства в рамках своих полномочий.
В 1995 году 4-й Всемирный конгресс ООН по проблемам женщин принял Декларацию[5], которая, как заметила Керин Беннингер-Будель, изменила эпицентр для международного сообщества, призвав государства к ответственности в деле предотвращения семейного насилия[6].
Принятые ООН многочисленные документы закрепляются деятельностью Комитета ООН по прекращению насилия в отношении женщин (CEDAW Committee). Комитет был создан государствами-членами с целью мониторинга имплементации требований Конвенции, но его деятельность в дальнейшем была расширена.
В 1980-90 гг. Комитет давал государствам-членам Общие поручения, а также обсуждал представленные ими периодические доклады об имплементации Конвенции. Наиболее примечательными из Общих поручений стали поручения 12 и 19. Поручением 19 Комитет признал насилие против женщин одной из форм дискриминации. Были также расширены полномочия Конвенции: ответственность государства за насилие стала распространятся не только на случаи насилия со стороны представительства государства, но и третьих лиц. Среди требований Комитета было также проведение курсов по гендерной чувствительности для сотрудников судебной и правоохранительной системы[7].
Начиная с 2000 года Комитет стал принимать также жалобы от отдельных лиц. С жалобами могут обращаться отдельные лица из стран, которые подписали и ратифицировали Факультативный Протокол Конвенции (Optional Protocol).[8]
Комитет рассмотрел ряд персональных жалоб[9], фактология которых была почти идентична: женщина подвергается насилию со стороны своего партнера, обращается в государственные органы за поддержкой, но государство не предпринимает достаточных шагов для пресечения повторения насилия, защиты жертвы и привлечения насильника к ответственности. Комитет, как правило, констатирует по этим делам нарушение нескольких статей Конвенции, постановляя, что страны-члены обязаны проявить рвение при расследовании любых жалоб, помогать жертвам насилия и привлекать насильников к ответственности.
Помимо конкретных распоряжений по отдельных делам, Комитет играет важную роль в деле развития понятия семейного насилия: он устанавливает международные стандарты, которым должны следовать государства.
В смысле расширения правового понятия семейного насилия нельзя недооценивать роль Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ). Определенные ЕСПЧ критерии хотя и обязательны для 47 стран-членов Совета Европы (в том числе Армении), но авторитет Суда позволяет распространить их на законодательство любого государства.
Начиная с 2007 года ЕСПЧ рассмотрел целый ряд дел, касающихся семейного насилия[10].
Фактология этих дел также почти идентична: жалобу представляет женщина, которая периодически подвергалась насилию со стороны мужа или партнера. Она обращалась в правоохранительные органы, зачастую даже в суд, предупреждая об опасности насильственных действий и угрожающей ей опасности. Порой, нередко под давлением насильника, женщина отзывала жалобу, и в этих случаях уголовное преследование прекращалось. В итоге цепь насилия продолжалась, и женщина вынуждена была вновь обратиться к властям за защитой.
И хотя по большинству дел власти не проявляли абсолютное бездействие, предпринятых ими мер было недостаточно для защиты женщины от дальнейшего насилия, в результате чего ЕСПЧ констатировал нарушение гарантированных Европейской конвенцией по правам человека прав и принял вердикты против стран, обязав их выплатить из государственного бюджета денежные компенсации (4000-40.000 евро) представившим жалобы лицам.
По данным делам суд, фактически, установил для стран-членов критерии расследования по связанным с семейным насилием делам. Главным из них стало то, что власти, будучи осведомленными о факте насилия, обязаны с подобающим рвением расследовать дело, привлечь насильника к ответственности и защитить жертву насилия и ее детей (если в семье есть дети).
Действенным региональным механизмом для правового регулирования семейного насилия может стать Конвенция Совета Европы О предотвращении насилия против женщин и семейного насилия и борьбы с ними (Стамбульская конвенция). Но Стамбульская конвенция вступила в силу только в 2014 году, и только 22 из 47 стран-членов Совете Европы ратифицировали ее, поэтому говорить о ее роли в установлении критериев пока рано.
[1] UN, Economic and Social Council resolution 1984/14 of 24 May 1984 on violence in the family.
[2] UN, GA resolution 40/36 of 29 November 1985 on domestic violence, paragraph 2.
[3] UN General Assembly Declaration on the Elimination of Violence against Women, A/RES/48/104, 20 December.
[4] UN Commission on Human Rights resolution 1994/45, paragraph 6.
[5] The Fourth World Conference on Women: Action for Equality, Development and Peace, September 1995 in Beijing, China.
[6] Berringer-Budel, Carin. “Due Diligence and Its Application to Protect Women from Violence”. Edited by Carin Berringer-Budel. Leiden: Martinus Nijhoff Publishers, 2008, page 8.
[7] The Committee on the Elimination of Discrimination against Women, eleventh session (1992) General Recommendation No. 19.
[8] Optional Protocol to the Convention on the Elimination of All Forms of Discrimination against Women, Article 1.
[9] В рамках данного исследования были изучены следующие частные жалобы: CEDAW Committee, A. T. v. Hungary, Communication no. 2/2003, 26 January 2005, Goekce v. Austria, Communication No. 5/2005, 6 August 2007, Yildirim v. Austria, Communication No. 6/2005, 1 October 2007, X and Y v. Georgia, Communication No. 24/2009, 13 July 2015, V.K. v. Bulgaria, Communication No. 20/2008, 15 October 2008; Jallow. v. Bulgaria, Communication No. 32/2011, 23 July 2012; Kell v. Canada, Communication No. 19/2008, 28 February 2012.
[10] В рамках данного исследования были изучены следующие дела. ECtHR, Kontrova v. Slovakia, Appl. no. 7510/04, Judgment of 31 May 2007; Branko Tomasic and Others v. Croatia, Appl. no. 46598/06, Judgment of 15 January 2009; Opuz v. Turkey, Appl. no. 33401/02, Judgment of 9 June 2009, ECtHR, Opuz v. Turkey, Appl. no. 33401/02, Judgment of 9 June 2009; E.S. and Others v. Slovakia, Appl. no. 8227/04, Judgment of 15 September 2009; N. v. Sweden, Appl. no. 23505/09, Judgment of 20 July 2010; E.M. v. Romania, Appl. no. 43994/05, Judgment of 30 October 2012; Valiuliene v. Lithuania, Appl. no. 33234/07, Judgment of 26 March 2013; Eremia and Others v. Moldova, Appl. no. 3564/11, Judgment of 28 May 2013; B. v. Moldova, Appl. no. 61382/09, Judgment of 16 July 2013; Mudric v. Moldova, Appl. no. 74839/10, Judgment of 16 July 2013; N.A. v. Moldova, Appl. no. 13424/06, Judgment of 24 September, 2013; T.M. and C.M. v. Moldova, Appl. no. 26608/11, Judgment of 28 January 2014, ECtHR, Bevacqua and S. v. Bulgaria, Appl. no. 71127/01, Judgment of 12 June 2008; E.S. and Others v. Slovakia, Appl. no. 8227/04, Judgment of 15 September 2009; A. v. Croatia, Appl. no. 55164/08, Judgment of 14 October 2010; Hajduova v. Slovakia, Appl. no. 2660/03, Judgment of 30 November 2010; Kalucza v. Hungary, Appl. no. 57693/10, Judgment of 24 April 2012; Eremia and Others v. Moldova, Appl. no. 3564/11, Judgment of 28 May 2013; B. v. Moldova, Appl. no. 61382/09, Judgment of 16 July 2013.
