Арцахская тень Бархатной революции

Степа САФАРЯН
Аналитик*
Ереван

То, что в повестке имевшей место в апреле-мае 2018 года в Армении Бархатной революции не нашлось места ни внешнеполитическим проблемам, ни задачам, связанным с Карабахским конфликтом, вовсе не означает, что они не сказались на данных процессах, получивших столь неожиданную развязку, и не будут влиять на политику безопасности Армении, в частности процесс урегулирования Арцахского конфликта.

Бархатная революция и ее штрихи: ожидания

Сразу после Бархатной революции определенные круги в российском истеблишменте безуспешно пытались устами россиян, имеющих армянское происхождение, представить приход Никола Пашиняна к власти как узурпацию власти уличными методами. Не удалась и попытка представить как политическое преследование привлечение к громким уголовным делам некогда высокопоставленных в Армении лиц – второго президента, генсека ОДКБ и других. Они, скорее, не столько и не только отражали интерес России к некогда «провайдерам» российской политики в Армении, сколько безуспешно пытались очернить власть Пашиняна. Успех позволил бы использовать эти «пятна» для принуждения к неким уступкам по внешнеполитическим вопросам и карабахской проблеме. Этот канал Пашинян прикрыл достигнутой в ходе одной из встреч с президентом РФ договоренностью «не вмешиваться во внутренние дела друг друга и уважать суверенитет»[1].

Следующая проблема, которую правительство Пашиняна создало для переформатирования российского плана урегулирования конфликта, – это требование о возвращении Арцаха в процесс переговоров: данную задачу осторожно пытался продвигать Серж Саргсян еще в 2015 году, но ему не удалось заявить об этом в полный голос в силу дефицита легитимности и сверхзависимости внешней легитимности от России. Идея выступать в переговорах двумя игроками или мандатами привела Баку в ужас, и Азербайджан расценил ее как деструктивную, пытаясь убедить в этом и посредников Минской группы ОБСЕ, в частности Россию, которые не могли оспаривать легитимность данного требования, но и не в состоянии были его удовлетворить.

Несмотря на то, что в своих поздравлениях и иных мессиджах после Бархатной революции Вашингтон, Москва, Париж и Брюссель выражали умеренный оптимизм и надежду на активацию переговорного процесса, правительство Пашиняна продемонстрировало, что по этому вопросу вовсе не намерено спешить. В отличие от своего предшественника – Сержа Саргсяна, Никол Пашинян имеет безупречную легитимность и не нуждается во внешних факторах для заполнения этой бреши. Два электоральных процесса, состоявшихся в период его правления – выборы Совета старейшин Еревана и досрочные парламентские выборы – были не только безупречными с правовой точки зрения, но и зафиксировали «тревожный» не только для внешних, но и внутренних сил высокий рейтинг Н. Пашиняна и публичную поддержку (на выборах Совета старейшин Еревана – 81%[2], на парламентских выборах – 70% [3]).

Заявив, что он продолжит внешнюю политику прежних властей по всем традиционным направлениям, и они будут просто перестроены на основе более суверенных, достойных и национальных интересов, Пашинян счел отправной точкой заявления не только его предшественников, но и Москвы, об отсутствии плана Лаврова[4]. Даже если не упоминать о том, что летом 2016 года Пашинян подверг лавровский план самой жесткой критике, а первого и второго президентов обвинил в заговоре против Арцаха[5], сейчас он явно не станет продолжать переговоры, которые проводятся параллельно Минской группе и в теневом секторе. Между тем, это был план Москвы не только по поводу карабахского урегулирования, но и включения Азербайджана в ОДКБ, ЕАЭС и размещения в зоне конфликта собственных войск[6]…

Уже летом Азербайджан предпринял хитрый трюк, развернув посредством аффилированных с властью депутатов, СМИ целый дискрурс по поводу вероятного членства Баку в этих организациях, к которому присоединилась и Москва – сначала заявив, что Баку может быть предоставлен статус наблюдателя, потом начав в ОДКБ работу по выработке такого статуса[7]. Вовлечение в ОДКБ обеих сторон Карабахского конфликта означало также присовокупление к этому права и мандата на размещение миротворцев и вывод этого вопроса из рамок полномочий Минской группы ОБСЕ. В этой связи с июня активизировались работы в ОДКБ во главе с выдвинутым на эту должность Арменией генсеком ОДКБ Юрием Хачатуровым[8], чему в значительной мере помешало возбужденное против него дело по событиям 1 марта 2008 года и неотступная решимость властей РА отозвать его с должности. Сложно сказать, стали ли односторонние шаги Армении ударом по репутации ОДКБ или по подготовке урегулирования арцахского конфликта под эгидой ОДКБ с помощьюХачатурова… Второе кажется более серьезным выводом.

Неожиданная заинтересованность Баку в членстве в ОДКБ должна была быть воспринята в Ереване как мессидж Азербайджана Москве о готовности продолжать переговоры в рамках плана Лаврова. Однако, как было отмечено, этот план как формально, так и вынужденно отвергли как Серж Саргсян, так и Сергей Лавров, а Пашинян уже однажды отклонил его в 2016 году, кроме того, его правительство в какой-то мере несет ответственность за решения предшественников, которые отвечали интересам Армении и Арцаха… Более того, в период правления Пашиняна МИД Армении чуть ли не впервые решился на превентивную меру, дав понять, что Армения использует право вето, если будет поставлен вопрос о членстве Азербайджана в ОДКБ[9].

Но позиционирование Азербайджана на том не заканчивается: помимо проявления интереса к продолжению плана Лаврова, Баку пытается решить ключевую для себя задачу в этих предложениях – вопрос идентификации статуса Лачинский коридор – НКАО, чтобы исключить в будущем их независимый от Азербайджана и армяноподданный статус. Проявлением подобной озабоченности Баку стало то, что уже в дни революции околоправительственные СМИ вновь заговорили о предложенном экс-сопредседателем Минской группы от России ВачеславомТрубниковым «решении»[10], в соответствии с которым следует «воспользоваться» разработками 2001 года в Ки-Уэсте, то бишь Армении нужно обеспечить коридор из «материкового» Азербайджана в Нахиджеван через Мегри, а взамен получить НКАО и Лачинский коридор. Продвижение идеи симметричных коридоров согласно данному российско-азербайджанскому подходу, что было характерно для переговорного процесса в 1999-2001 гг., может стать решением, нивелирующим и уравновешивающим легитимное требование армянской стороны, поддержанное во всех предложениях Минской группы ОБСЕ, касательно безопасного и гарантированного коридора, связующего Арцах с Арменией. Иначе говоря, если армянская сторона позволяет включение этого вопроса в повестку, то она может оказаться в ловушке – ей либо придется согласиться с передачей Мегринского коридора на правах суверенности Азербайджану, либо во избежание этого согласиться с тем, что Лачинский коридор, а значит и НКАО, остаются в составе Азербайджана на правах автономии.

Именно здесь путь данному варианту блокирует предложение Пашиняна о «двух различных мандатах и повестках в переговорах», при котором легитимные представители двух армянских сторон будут поотдельности вести переговоры по касающимся их вопросам и разграничат вопросы повестки Армения – Азербайджан и Арцах – Азербайджан, не считая большого окна для маневра, предоставленного таким вариантом.

Однако наряду с этим можно заметить, как Москва намерена путем переговоров решить важную для себя и давно уже преследуемую задачу – размещение в зоне конфликта миротворческих войск России/ОДКБ. Сохраняющаяся высокая легитимность Пашиняна может сыграть злую шутку: в отличие от Сержа Саргсяна, с Пашиняном невозможно сообщаться по формуле «компромисс в обмен на внешнюю легитимность и поддержку». Кроме того, Запад уже осведомлен о прежних сепаратных планах, которые продвигались вопреки писаным и неписаным договоренностям и соглашениям между странами-сопредседателями (в плане Лаврова игнорируется один из трех основных принципов – право народов на самоопределение, договоренность о сроках и условиях реализации этого права отсутствует, а значит, урегулирование конфликта не может быть рамочным, и вопрос статуса откладывается на неопределенное время, наконец, в зоне конфликта не могут быть размещены войска стран-сопредседателей[11]).

В соответствии с этим, звучит зловеще, но единственным путем решения данной проблемы для России остается военный: когда на пике серьезнейшего накала конфликта обе стороны попросят Россию остановить войну и разделить стороны с помощью российских миротворцев…

И, увы, можно заметить тревожную параллель в процессах сегодняшних и 2015 года: как осенью 2015 года[12], так и сейчас[13]Азербайджан говорит о переговорном процессе с непонятным супер-оптимизмом в связи с неким взаимопониманием с армянской стороной. Нежелательное дежавю, в том смысле, что до конца 2015 года и в Ереване, и в Москве опровергали наличие плана Лаврова[14], и Азербайджан выразил свое «разочарование» апрельским блицкригом, останавливая который, Кремль предпринял безуспешную попытку «переформатировать из трехстороннего в двустороннее» трехстороннее соглашение о перемирии 1994 года: тогда Ереван отказался и не позволил бывшему начальнику генштаба ВС Армении и главному переговорщику, а затем – генсеку ОДКБ Юрию Хачатурову сделать это[15]…

Нынешние процессы в какой-то мере являются попыткой повторить трюк 2015-16 гг. – от сверхоптимизма к разочарованию, а затем – к «легитимизации» блицкрига, превратив его в самый краткий путь достижения своих целей Азербайджаном и Россией. Основная разница в геополитической ситуации состоит в том, что в 2016 году это происходило в условиях конфронтации России и Турции, а сейчас – на фоне обострения отношений между Ираном и США. И можно заметить, что Азербайджан рассматривает как один из вероятных театров действий граничащий с Ираном и Турцией Нахиджеван, где турецкие войска давно уже окопались, и на уровне экс-главы контрразведки России и посредника звучит совет воспользоваться разработками 2001 года в Ки-Уэсте, которые могут создать соблазнительную для США картину отрыва Ирана от Армении, а для России и Армении – необходимость пресечь такую перспективу путем «обоснования и объявления в регионе миротворцев». В расчетах Баку привлечение такой дополнительной арены действий может вызвать заинтересованность максимального числа акторов– от Израиля, США и до России и Турции.

Пришло время для Армении проводить ювелирную гибкую и мудрую внешнюю политику, пресекать в зародыше опасные для Армении и Арцаха развития (такие удачные фрагменты уже были), монетизировать легитимность власти и колоссальную общественную поддержку во внешнюю политику и ее плоды. Как это сделать – тема другого анализа.