«Узурпация государства» как вызов безопасности
Микаел ЗОЛЯН
Политический аналитик
Ереван
Что значит узурпация государства
Вот уже несколько месяцев наиболее обсуждаемой во внутренней политике Армении темой является борьба с коррупцией. Эта тема дискутируется в самых различных аспектах –нравственной, правовой, экономической и прочих. Обсуждается она и с точки зрения безопасности, в том смысле, что коррупция негативно сказывается на эффективности государственной системы, что в свою очередь отражается на обороноспособности государства. Все прекрасно помнят, как Апрельская четырехдневная война 2016 года выявила по-настоящему трагические последствия коррупции в вооруженных силах. Громкие разоблачения последних месяцев, в частности, обнаруженные в «имениях» Манвела Григоряна «тушенки», не оставляют сомнений в том, что обеспокоенность была уместной, и коррупция напрямую бьет по нашей обороноспособности.Но важность борьбы революционной власти с коррупцией этим не ограничивается. Более того, собственно «борьба с коррупцией» – чересчур узкое определение для описания того, что на деле происходит сегодня в Армении. Под борьбой с коррупцией, как правило, подразумевают борьбу с теми или иными проявлениями коррупции в государственной системе – будь то взяточничество, «откаты» или непотизм (когда назначения производятся по принципу землячества или протекционизма). То есть предполагается, что существует государственная система, отдельные представители или звенья которой «заражены» коррупцией. Но в Армении, к сожалению, нам приходится иметь дело с гораздо более серьезным явлением, которое в политологической литературе принято именовать «state capture», иначе – «узурпация государства».
Что значит «state capture» или «узурпация государства»? Речь идет о ситуации, когда государственные институты узурпируются организованными неформальными группировками, и они начинают служить интересам не государства, а данных групп. Подобные группы можно именовать по-разному – «мафия», «глубинное государство» или попросту «неформальные сети». Данные группировки могут иметь различную этимологию: они могут быть сформированы криминальными кругами, партийной номенклатурой, секретными службами или силовиками. У нас, судя по всему, все три источника принимали участие в процессе узурпации государства.
Узурпация государства и глубинное государство в Армении
Можно долго говорить о процессе «узурпации власти», в частности, о том, когда начался процесс, какие персоны или группы и кланы тому способствовали и прочее. На деле это тема отдельного исследования, и у нас нет ни желания, ни времени вдаваться в подробности. Тем более что о начале процесса «узурпации государства» в Армении существуют различные мнения. Так, кто-то связывает этот процесс с правлением Сержа Саркисяна и Роберта Кочаряна, кто-то отсылает к началу 1990-х, а кое-кто и вовсе видит истоки в советском «застое».
В любом случае следует констатировать, что в преддверии Бархатной революции 2018 года процесс этот зашел так далеко, что государственная система оказалась под угрозой дезорганизации. Визуально это было не так заметно, но именно это стало, пожалуй, одной из причин того, что казавшаяся монолитной власть РПА развалилась за каких-то пару недель. С другой стороны, именно логика узурпации государства объясняет, почему после потери власти, вопреки различным прогнозам, РПА не была упразднена, как это случилось с правящими партиями других стран, оказавшихся в той же ситуации. Дело в том, что РПА была не просто политической партией, а звеном неформальной сети, узурпировавшей государство.
Зачастую можно услышать, что в дореволюционной Армении государственная система действовала неэффективно. На деле это не совсем так. Да, система была неэффективной, если подразумевать, что смыслом ее деятельности было обслуживание интересов граждан Армении. Но если признать, что в Армении имела место узурпация государства, то становится очевидно, что на деле система действовала крайне плодотворно, просто у нее были иные императивы. Приоритетными целями государственной системы было обслуживание интересов не страны и граждан, а узурпировавших государственные институты группировок. Было бы, конечно, неверно утверждать, что интересы граждан вовсе не интересовали систему. В какой-то мере система работала и в этом направлении, но это были не приоритетные задачи, и когда они вступали в противоречие с интересами групп, узурпировавших государство, то интересы граждан игнорировались.
И если рассматривать дореволюционную систему в Армении с этой точки зрения, то все встанет на свои места – как избирательный подкуп, так и тушенки Манвела Григоряна, приключения сыновей Сурика Хачатряна и Александра Саркисяна, вода, залитая в бронемашины вместо топлива, лишение жителей домов на месте застройки Северного проспекта и все остальное. Возьмем, к примеру, автомагистраль Север-Юг, во время строительства которой, как выяснилось, было растрачено 23,5 млрд драмов. С точки зрения обслуживания интересов граждан страны это, действительно, позорная неэффективность. Но если учесть, что в условиях узурпации государства у государственной системы совершенно иные приоритеты, становится ясно, что Север-Юг, наоборот, крайне эффективный проект, благодаря которому ряд чиновников сколотили состояния. То есть, в условиях узурпации государства основной целью подобных проектов является обогащение правящей элиты, а будет ли дорога построена или нет – вопрос второстепенный. Правда, если между делом и дорогу проложить, то это не помешает, но основной целью системы является не это.
Глубинное государство отступает, но не сдается
Что же произошло в результате революции? Государство было освобождено, но не полностью. Многочисленные представители групп, принимавших участие в том или ином статусе в узурпации государства, остаются в государственных институтах. По сути, пока освобождена только одна ветвь государственной власти – исполнительная, да и то не полностью. Законодательная власть, по сути, остается под контролем политического крыла глубинного государства – РПА. В судебной власти продолжают превалировать люди, связанные с глубинным государством. Представителей глубинного государства или аффилированных с ними лиц немало в органах местного самоуправления, в силовых структурах, в руководстве вузов и школ. Глубинное государство обладает колоссальными финансовыми ресурсами, которые позволяют покупать соответствующие медиа-ресурсы, а также разворачивать активную лоббистскую деятельность за границей.
Таким образом, процесс, очевидцами которого мы сегодня являемся, это нечто большее, чем просто борьба с коррупцией. Коррупция, в той или иной мере, присутствует во всех странах, даже самых развитых. Но гораздо меньше государств, которые контролируются неформальными группировками, иначе говоря, мафией или глубинным государством. В Армении глубинное государство потерпело целый ряд поражений, оказалось на грани истребления и сейчас ведет борьбу не на жизнь, а на смерть за собственное выживание. В этой борьбе применяются какие угодно методы – от распространения через СМИ фейковых новостей до призывов к иностранным государствам вмешаться во внутренние дела РА.
Думаю, шансы глубинного государства на реванш сведены к минимуму. В апреле-мае большинство населения Армении вышло именно против глубинного государства, и в любой момент, когда это государство попытается вновь овладеть рычагами власти, улицы вновь заполнятся протестующими людьми. Но это не значит, что угрозу со стороны глубинного государства следует недооценивать. Прослушка беседы глав СНБ и ССС – тому свидетельство. Какие бы мощные удары ни получило глубинное государство, оно пока располагает пространными возможностями, которые могут быть использованы против государства. Следовательно, демонтаж остатков глубинного государства, освобождение других государственных институтов и устранение последствий узурпации государства являются важнейшими приоритетами нашего государства.
