Роберт Мэрри
Редактор «The National Interest»
США
Существует множество причин для сожалений об отсутствии доверия между США и Россией и между президентом Обамой (Obama) и российским президентом Путиным. Но самая тревожная из них — переговоры об иранской ядерной программе, которые должны возобновиться в Багдаде 23 мая. Для того, чтобы понять это, стоит отметить несколько дипломатических и геополитических реалий.
Реалия первая: В настоящий момент для Америки нет более важной проблемы, чем возможное создание Ираном ядерного арсенала. Обама отвергает любую возможность создания в Иране средств ядерного сдерживания, и большая часть лидеров-республиканцев придерживаются той же позиции. Это скорее всего означает, что выход будет одним из трех возможных: либо переговоры приведут к соглашению, при котором Иран откажется от попыток создания ядерным оружием; либо американский президент откажется от своих решений; либо будет война.
Реалия вторая: Иран сигнализирует о своем серьезном отношении к переговорам между Исламской Республикой и так называемой группой P5+1 (пять членов Совета Безопасности ООН — Великобритания, Китай, Россия, Франция и США, а также Германия). Верховный лидер Ирана Али Хаменеи (Ali Khamenei) недавно заявил: «Иран не стремится обладать ядерным оружием, так как Исламская Республика логически, религиозно и теоретически воспринимает обладание ядерным оружием серьезным грехом и верит, что распространение подобного оружия бессмысленно, разрушительно и опасно». Президент Обама вроде бы поверил в эти слова и через турецкого премьер-министра Реджепа Тайипа Эрдогана (Recep Tayyip Erdogan) передал Хаменеи, что расценивает заявление лидера как основу для переговоров.
Реалия третья: Стремление Ирана к переговорам объясняется тем, что международные санкции, которые были введены против страны в последние несколько лет, за последний год были усилены. Страна жестко ограничена и в перспективах развития банковской системы и расширяющимся глобальнмм бойкотом своей нефти. Газета The Washington Post недавно сообщила о том, что доходы Ирана от продажи нефти упали, так как нефть хранится в резервуарах или танкерах, не имея пункта назначения. Согласно подсчетам, в 2009 году иранский нефтяной сектор отвечал за 60% государственных доходов, и власти вполне осознают, что снижение цены на нефть буквально на один доллар может снизить бюджетный доход на один миллиард долларов. Газета The Post цитирует Дэвида Коэна (David Cohen), заместителя министра финансов, ответственного за финансовую безопасность: «Нет сомнений в том, что давление сыграло свою роль в том, что Иран решил вернуться за стол переговоров… стоимость их валюты, риала, камнем падает вниз».
Реалия четвертая: Америка и большая часть стран мира по-прежнему крайне скептически настроены в отношении истинных намерений и целей Ирана. Есть вероятность, что Иран будет использовать переговоры как отвлекающий маневр – будет затягивать переговоры, продолжая разгонять центрифуги и производя высокообогащенный уран, который используется в бомбах. Особенно четко эту опасность осознает главный союзник США на Ближнем Востоке, Израиль, который может потерять терпение в ходе переговорного процесса и попытаться сократить и время, и пространство, которые Обама считает необходимыми для достижения договоренностей.
Реалия пятая: Какими бы ни были истинные намерения Ирана, во время переговоров страна попытается использовать рычаги давления, вклиниваясь между участниками группы P5+1 и создавая напряжение между своими противниками в переговорном процессе и создавая новые союзы. Это — дипломатия самого примитивного уровня, хотя иранские лидеры известны своим высоким дипломатическим искусством.
Реалия шестая: Единая переговорная позиция внутри группы Р5 + 1 является необходимым условием для достижения успеха. Обама и его высокопоставленные чиновники, размышяя о предстоящих переговорах, исходят из определенных предположений о внутренней динамике в группе. Во-первых, Германия и Великобритания будут играть свою традиционную роль — соглашаясь с общими решениями, отстраняясь от руководящей роли и отказываясь отправлять своих солдат в Иран (а это может стать необходимым, чтобы получить уступок от Ирана).
Китай, зацикленный на собственных экономических интересах и потребностях в нефти, активно помогать не будет, хотя, очевидно, постарается избежать публичной изоляции в столь важном вопросе. А Франция, скорее всего, несколько изменит свою позицию — от жесткого стиля руководства президента Николя Саркози (Nicolas Sarkozy) к более мягкому подходу его преемника Франсуа Олланда (Francois Hollande).
Реалия седьмая: Остается Россия, которую можно убедить сыграть важную роль и убедить других участников группы Р5 + 1 действовать в соответствии с дипломатическими целями США. Некоторые внешнеполитические эксперты уверены, что сейчас Россия более серьезно обеспокоилась ядерным оружием Ирана и, возможно, пожелает действовать более активно по мере развития переговоров. Но российские лидеры скептически относятся к американской дипломатии, особенно после того, как усилия американцев в Ливии в 2011 году оказались прикрытием для других, неназванных целей. Это — одна из причин, по которой Россия вместе с Китаем дважды в прошлом году наложили вето на резолюции против Сирии в Совете Безопасности ООН.
Все означенные реалии показывают, что американские отношения с Россией могут оказаться важнее, чем когда-либо, учитывая, насколько высок риск войны с Ираном, насколько сложным будет переговорный процесс и насколько важна потенциальная перспектива, что Россия может стать партнером Америки в этих переговорах. Тем не менее, отношения между странами находятся в ужасном состоянии, отражением чего стал недавний отказ Путина посетить саммит «Большой восьмерки» в Кэмп-Дэвиде. Он заявил, что собирается с официальным визитом в Китай прежде, чем посетит США.
Как недавно писал Ариель Коэн (Ariel Cohen), существует множество вопросов, которые требуют сотрудничества Вашингтона и Москвы — Сирия, Афганистан, противоракетная оборона, нераспространение оружия, вступление России во Всемирную торговую организацию и, конечно, Иран. Причем, вопросы, связанные с Ираном, являются самыми острыми, но заполучить российскую поддержку в этом вопросе вряд ли удастся, не добившись прогресса на других фронтах. Это может означать, что России будет предоставлено все то, на чем настаивает Путин.
Таким образом, вопросы, стоящие перед Обамой — чем он может пожертвовать в данной ситуации и какую атмосферу он хочет создать на переговорах, чтобы «перезапустить перезагрузку» и получить поддержку России в группе Р5 + 1.
В документе, который Путин подписал через несколько часов после инаугурации, он заявил, что в отношениях с США Россия хочет «равноправия, невмешательства во внутренние дела и уважения к интересам каждой стороны». Обама может подать ему сигнал, что его правительство не будет вмешиваться во внутренние дела России, как оно не вмешивалось во время недавней политической кампании, и предоставить гарантии, что создаваемая в Европе система противоракетной обороны, не будет использована против России.
Возможно, американское правительство не захочет пойти на подобные уступки, несмотря на высокую значимость предстоящих решений. Но ведь для лидеров обеих держав нет вопросов важнее, чем те, которые связаны с войной и миромй.
Роберт Мэрри (Robert W. Merry) редактор The National Interest и автор книг по американской истории и внешней политики.
Оригинал публикации: Engaging Russia on Iran
21 мая 2012
