Паата ЗАКАРЕИШВИЛИ
Директор Института по исследованию национализма и конфликтов
Тбилиси
Эти государственные образования не признаны международным сообществом, а лишь некоторыми странами, в том числе такой мощной и влиятельной, как Россия, которая является членом Совета безопасности ООН. Это, конечно, очень серьезный фактор, но не решающий. В качестве примера можно привести Северный Кипр. Турция достаточно влиятельное государство, и в последнее время ее роль возрастает в контексте диалога Запад-Восток.
— Абхазия и Южная Осетия уже 20 лет как объявили о своей независимости от остальной Грузии. Насколько они преуспели в управлении своими государственными образованиями?
— Они могут стать государствами только тогда и только после того, как будут приняты в международные организации, в первую очередь – в ООН. ООН является единственной международной организацией, которая как раз и занимается признанием независимых государств и принимает их. После этого уже другие крупные международные организации, но несколько регионального масштаба, такие, как ОБСЕ, ЕС, СНГ могут продолжить этот процесс. Государством становится признанное со стороны ООН территориальное образование, так как понятие «государство» обладает легитимностью в зависимости именно от внешнего признания.
Можно сравнить это с ритуалом свадьбы в традиционных обществах, который существовал для того, чтобы само общество признало бы пару за семью. После этого связь между мужчиной и женщиной становилась официальной, легитимной, и все сообщество признавало пару за семью. То же самое и с государствами – пока тебя не признают, ты являешься незаконным. Какими бы хорошими ни были отношения между мужчиной и женщиной, без брака их отношения считались незаконными, а дети незаконнорожденными. Что-то подобное наблюдается и в мировом сообществе – вначале тебя должны признать.
Эти государственные образования не признаны международным сообществом, а лишь некоторыми странами, в том числе такой мощной и влиятельной, как Россия, которая является членом Совета безопасности ООН. Это, конечно, очень серьезный фактор, но не решающий. В качестве примера можно привести Северный Кипр. Турция достаточно влиятельное государство, и в последнее время ее роль возрастает в контексте диалога Запад-Восток. Турция признала независимость Северного Кипра, и что? Ничего не произошло. Наоборот, сегодня настолько динамично развиваются отношения между Кипрской республикой и Северным Кипром, что Турция даже допускает возможность пересмотра своего признания в случае, если турки-киприоты и греки-киприоты найдут общий язык.
— Каково качество внутреннего государственного устройства Абхазии и Южной Осетии?
— Конечно, у этих государственных образований есть свои вызовы, которые они пытаются решать. Последние события, когда губернатор Краснодарского края стал спецпредставителем президента России по Абхазии, а глава Северной Осетии — по Южной Осетии, поставили под сомнение, насколько Россия считает эти государственные образования независимыми. Если Россия уже имеет там своих «послов», то что значит статус спецпредставителя? Получается, что «послы» назначены для проформы, а с абхазами и осетинами будет иметь отношения региональный лидер. То есть, это продолжение внутренней региональной политики России, но уже по отношению к Абхазии и Южной Осетии. Грузию это должно устраивать, так как означает, что Россия не воспринимает всерьез эти страны. Получается, что сама Россия не видит перспектив их признания в масштабах мирового сообщества. Если у тебя есть большая ложка, и ты пытаешься ею есть суп из маленькой тарелки, у тебя ничего не получится. Нужно найти ложку поменьше. Россия, признавая независимость Абхазии и Южной Осетии и создавая там посольства, вдруг поняла, что слишком большой «ложкой» очень сложно освоить эти страны. Нужно что-то помельче. И Россия нашла удобный для себя инструмент, которым ей легче общаться с Абхазией и Южной Осетией.
Я не могу говорить за абхазов и осетин, но меня изменение модификации отношения России задело и обидело бы. Получается, что Россия перешла на более мелкие отношения с этими странами, которые сама ранее с шумом признала.
Соответственно с этим решением, Россия хочет привязать Абхазию и Южную Осетию к собственным регионам и иметь отношения не между Сухуми-Москва и Цхинвали-Москва, а на уровне Сухуми-Краснодар и Цхинвали-Владикавказ. И этим принизить уровень ею же признанного статуса Абхазии и Южной Осетии.
— Возможно ли построение в будущем федеративных отношений между Грузией и Абхазией?
— Федеративные отношения предполагают некий договор между центром и регионом, разделение определенных полномочий между собой. Это, конечно, хороший вариант, но должна быть построена честная федерация, а не нечто, существующее сегодня в Аджарии, когда, например, даже вопросы строительства мечети решаются в Тбилиси, а не в Батуми.
Я думаю, немецкая модель федеративных отношений была бы неплохим вариантом для абхазов и осетин. Но сегодня об этом говорить очень рано. Об этом можно начать говорить только через десять лет после того, как начнется определенное взаимное сближение и будет восстановлено доверие на уровне, который был до 2003 года. Или хотя бы уровня потепления отношений образца весны 2006 года. Начиная с этого уровня через десять лет можно говорить о каких-то более тесных институциональных отношениях. Это предложение не должно идти только со стороны Грузии, а быть обоюдным.
Факт, что сегодня Абхазия и Южная Осетия даже готовы быть под Краснодарским краем и Северной Осетией, говорит о том, что для них независимость не так важна. Им важнее безопасность – я об этом постоянно говорю грузинскому обществу и грузинским властям. Их независимость – это декларация, позиция. Их интересы – это безопасность. Не надо бряцать оружием и наращивать мускулы. Нужно свести до нуля любые риски возобновления боевых действий.
Мы делали очень много глупых вещей… Нельзя постоянно нагнетать атмосферу, поддерживать эскалацию конфликта на каком-то уровне. Вместо того, чтобы тушить, мы огонь поддерживали… Нужно восстановить доверие, и потом уже говорить о следующих шагах. Если сегодня абхаз и осетин мечтают о российском паспорте и, не получая его, обижаются, значит для них приемлем «чужой» паспорт? Так почему этим «чужим» паспортом не может быть грузинский?
Нужно всегда этим людям показывать, что Грузия лучше России. Возвращение Путина хорошо для Грузии, если мы используем этот фактор правильно. Это означает, что Россия не изменится, как минимум в течение десяти лет не станет демократическим государством. Мы должны стать за это время демократическим государством! Не дай Бог, чтобы Россия пришла бы раньше нас к демократии. У абхазов и осетин должен быть выбор – между такой Грузией и такой Россией. Важно – какой Грузией и какой Россией. Сегодня они имеют выбор между авторитарной Россией и водевильно-авторитарным режимом в Грузии. Режим в Грузии направлен против своих же граждан и не способен защитить страну от внешней угрозы. Так в этом случае выбирают сильный авторитаризм.
Мы должны создать условия, когда у них будет выбор – авторитаризм или демократия. Вот тогда посмотрим, как пойдут дела. Другого выбора нет. А независимость… Все увидели, что даже Россия печется о том, чтобы Абхазия и Южная Осетия ни в коем случае не получили реальную независимость. Это великолепные сигналы, которые Россия посылает нам, грузинам, в первую очередь. Но у нас нет времени понимать эти сигналы – грузинские власти не думают о Грузии, они думают о собственной шкуре. Сейчас у них шкурный вопрос – сохранить власть, и потому им плевать на все остальное.
Может быть, не с удовольствием, но с удовлетворением они бы сдали Абхазию и Южную Осетию в обмен на гарантии собственной безопасности и собственной власти. И они на это идут. Второй раз президент Саакашвили выступает перед парламентом с годовым отчетом и второй раз вообще не упоминает Абхазию и Южную Осетию. Как будто их не существует. Саакашвили не хочет говорить о своих просроченных и проваленных проектах. Вместо того, чтобы слабить образ врага в лице России в работе с абхазами и осетинами, он этот образ усиливает. Не работая и не общаясь с абхазами и осетинами, мы усиливаем образ врага – России, который и так существует на самом деле.
Беседовал Ираклий Чихладзе
