Рубен МЕГРАБЯН
Армянский Центр Политических
и Международных Исследований
Ереван
Соседство Ирана с Южным Кавказом имеет место с начала известной человечеству Истории, чего нельзя сказать о двух других – России и Турции. Его граница с регионом после русско-персидской войны 1826-28гг не менялась, Иран вне своей северной границы не воевал и военных амбиций не проявлял, что опять-таки нельзя сказать о двух других.
Несмотря на известные большие проблемы Ирана с международным сообществом, ставящие его в разряд стран с крайне негативной политической репутацией, его влияние на региональную безопасность и стабильность на Южном Кавказе оценивается либо позитивно, либо нейтрально, но никак не отрицательно – ни самими южно-кавказскими странами, ни основными внерегиональными игроками в лице США, ЕС, России, Турции.
В своих декларациях официальная иранская дипломатия, а также отдельные должностные лица к региональным проблемам подходили подчеркнуто сдержанно, сбалансированно, придерживаясь принципа невмешательства во внутренние дела, позиционировали себя как сторону, заинтересованную в равноправном и взаимовыгодном сотрудничестве со всеми странами региона. Практика за последние почти 20 лет в целом не расходится с декларациями.
За последние 20 лет существенно углубились отношения с Арменией и Азербайджаном. С распадом СССР в иранской дипломатии кавказское направление обрело весьма важное значение, в регионе оно пересекается с довольно разными, порой сталкивающимися интересами главных игроков, и Ирану удается сохранять баланс и избегать конфликтов в этом лабиринте. Важным элементом представляется также то, что при всей конфликтности отношений Армении и Азербайджана, Ирану удается как придерживаться “срединной линии”, так и найти понимание и уважение к своей позиции у конфликтующих сторон. В регионе Иран воздерживается от использования исламского фактора, в отличие от других регионов.
Важными элементами иранских интересов в регионе представляются:
— поддержание стабильности, баланса сил, ровных, дружественных, но и ни к чему не обязывающих отношений со странами региона как неплохим рынком сбыта, повышение собственной роли и авторитета при этом,
— сохранение нынешнего статус-кво, который в целом устраивает Иран, недопущение его резких изменений, особенно если это может привести к усилению других внешних игроков, тем более – появлению их войск в том или ином качестве, в т.ч. миротворцев,
— по возможности широкое вовлечение в региональные проекты, особенно энергетические и транспортные, а также стремление к дипломатической вовлеченности в посредническую деятельность в урегулировании основного конфликта в регионе – Карабахского,
— то, что российское присутствие в регионе в нынешнем виде Иран не считает источником угрозы собственной безопасности, наоборот, оно видится как решающий фактор в сдерживании политического влияния западного сообщества на его северо-западных границах.
Отношения Армения-Иран не только являются важной составляющей отношений Ирана с регионом, но и самоценны, и это восприятие имеет место у обеих сторон, как в политических кругах, так и в общественном мнении. Наиболее важными аспектами армяно-иранских отношений представляются:
— отсутствие политических проблем между сторонами, отсутствие негативных стереотипов восприятия и негативных ожиданий, практическое невмешательство во внутренние дела друг друга, подчеркнутая сдержанность при обострениях внутриполитической обстановки, взаимопонимание и уважение политических интересов и курсов,
— понимание неизбежности подобного армяно-иранского модус-вивенди со стороны западного сообщества, как чего-то, ни в коей мере не направленного против Запада, его интересов и ценностей,
— позитивное отношение России к армяно-иранским связям, если они не будут “наступать” на российские интересы, особенно энергетические, и Россия в состоянии мониторировать практически весь спектр армяно-иранских связей (российские пограничники в Мегри, паспорт-контроль в аэропорту, экономическое, военное и политическое присутствие в Армении),
— ревнивое отношение Азербайджана к армяно-иранским связям, иногда – упреки в проармянских настроениях в адрес Ирана, в “недостаточной принципиальности” в отношении Карабахского конфликта, даже помощи “агрессору”, т.к. Иран не солидаризировался с Азербайджаном и не блокировал Армению, подобно Турции,
— исторически конкурентные отношения с Турцией в регионе, а в последнее время – и Азербайджаном.
Тем самым, стремление к армяно-иранскому сближению становится более логичным и естественным.
Обе стороны стремятся к расширению и углублению отношений, что объясняется стыковкой интересов:
— в открытии возможностей для Армении в регионе Персидского залива и Аравийского моря с выходом на азиатские рынки, для Ирана – в регион Черного моря с выходом на европейские рынки,
— в открытии возможностей для других игроков, стремящихся к изменениям энерго-транспортных конфигураций в регионе.
Препятствиями развития и углубления армяно-иранских отношений представляются:
— проблемы Ирана с мировым сообществом, особенно с США, ставящие энергетические и транспортные проекты с Ираном чуть ли не “вне закона”, нехватка инвестиций, эмбарго на технологии в иранской энергетике,
— жесткий протекционистский характер экономической политики Ирана, олигархическо-монопольная экономика Армении,
— сохраняющееся российское доминирующее влияние, направленное, в том числе, и на ограничение возможностей Ирана в регионе (яркий пример – известная история с уменьшением диаметра иранского газопровода в Армению) как конкурента в поставке углеводородов,
— как сказано выше, ревнивое отношение Азербайджана в связи с неурегулированностью Карабахского конфликта, что определенно ограничивает диапазон сотрудничества.
Последние попытки Ирана взять на себя посредническую роль в карабахском урегулировании не являются беспрецедентными. С 1992 года Иран периодически выступал с подобного рода инициативами, которые всегда удостаивались положительной реакции у сторон конфликта, однако, за исключением факта трехсторонних переговоров в Тегеране в 1992 году, иранские инициативы успеха не имели, и говорить о возможности практической его реализации сегодня не приходится.
Ввиду вышесказанного, а также других факторов вырисовываются определенные ожидания и перспективы в армяно-иранских отношениях:
— энергетические возможности Ирана позволяют составить конкуренцию как российским проектам, так и обходящим Россию проектам, которые ныне разработаны, а потенциальный транзит через Армению и Грузию в акваторию Черного моря способен существенно нивелировать как экономическое, так и, в конечном счете, политическое влияние России и амбиции Турции в регионе, а в итоге – их энергетическое и транзитное влияние на Европейский Союз,
— у жесткого авторитарного режима в Иране могут возникнуть “оранжевые” опасения, если внутриполитические развития в Армении приведут к процессам либерализации, тем самым – усилению позиций ЕС, США,
— так же и в Армении – изменение режима в Иране (или возможность этого, как в июне 2009-го) может изменить внешние условия существования режима в Армении, а также снизить роль России,
— овладение ядерными технологиями Ираном, способное обеспечить лидирующую его роль в исламском мире и дестабилизировать международные отношения, может изменить всю парадигму иранской внешней политики, и представляется более вероятным, что армяно-иранские отношения, в отличие от других, особых изменений не претерпят, и на данный момент нет оснований, нет потенциала для их ухудшения. Более того, армяно-иранские отношения официальным Тегераном неоднократно представлялись как “образцовые для разноконфессиональных, разновеликих государств”, особенно в период правления Мохаммада Хатами.
Такая риторика вскоре может быть востребована вновь.
