Армине МАРГАРЯН
Эксперт по военно-политическим вопросам
Ереван
44-дневная Арцахская война и ее последствия стали для армянского общества неопровержимой констатацией фиаско всех политик национальной безопасности Третьей Республики. Нежизнеспособность архитектуры безопасности Армении, как то – неспособность рефлексировать, предотвращать и противостоять вызовам, угрожающим нашим насущным интересам – становится зеркальным отображением проваленной нами политики национальной безопасности.
Как бы ни пыталась армянская политическая и аналитическая мысль вывести в эпицентр своих суждений по поводу проблем, с которыми столкнулись Армения и Арцах в течение войны и после нее, неблагоприятные внешнеполитические трансформации, очевидно, что представляющий угрозу нашим экзистенциональным интересам турецко-азербайджанский тандем сформировался не вчера, и его стратегические цели тем более не новы. Следовательно, мы не преуспели и в деле реалистичной оценки окружающей нас среды безопасности, формирования исходящих из нее стратегических проектов, моделирования и обслуживания в двусторонних и многосторонних плоскостях такого рода взаимоотношений, которые при случае могли бы служить нам подушками безопасности. Все это имеет не только внешние, но и внутриполитические причины, которые могут направляться и внешними акторами, стремящимися методично разложить нашу сопротивляемость и поставить под угрозу государственность.
В качестве отправной точки для объективного анализа событий вокруг Армении и Арцаха и проектирования вероятных шагов государства необходимо принять упомянутые суждения, и осуществленная 14-16 ноября сего года Азербайджаном военная агрессия в направлении восточных границ Армении также не является исключением.
После подписания трехстороннего заявления 9 ноября 2020 года, в ответ на позицию властей Армении, нацеленную на установление мира в регионе, Азербайджан систематически озвучивает угрозы в адрес территориальной целостности и суверенитета Армении, равно как и полные арменофобии и ксенофобии, вплоть до угроз применения силы, заявления о получении так называемого «Зангезурского коридора». При этом Азербайджан щедро приправляет заявления прямым применением силы, ярким проявлением чего стало вторжение азербайджанских вооруженных сил 12 мая на суверенную территорию Армении – в направлении Сюникского и Гегаркуникского марзов, и военная агрессия 14-16 ноября в направлении восточных границ Армении. Последний акт особенно примечателен по ряду обстоятельств.
Первое, долгое время этому предшествовали заявления турецко-азербайджанского тандема о получении любой ценой так называемого «Зангезурского коридора», в ответ на что армянская сторона неоднократно заявляла о полном отсутствии упоминаний о коридоре и коридорной логики в трехсторонних заявлениях 9 ноября и 11 января и в переговорах на уровне вице-премьеров Армении, России и Азербайджана, нацеленных на деблокаду региональных коммуникаций. Параллельно звучат заявления о вероятной делимитации/демаркации в трехстороннем формате, и если Азербайджан выносит в основу процесса отказ Армении от Арцаха, то президент РФ Владимир Путин отмечает, что необходимые карты хранятся в Генштабе ВС России, подчеркивая тем самым необходимость считаться с исключительной ролью России в этом вопросе.
В этом контексте симптоматично, что армянская сторона, устами споуксмена МИД, озвучила готовность двух других стран-сопредседателей Минской группы ОБСЕ – США и Франции, а также Евросоюза к консультативной поддержке по вопросу делимитации/демаркации и открытия региональных коммуникаций. Исходя из этого можно заметить, что в ходе всего переговорного процесса Азербайджан, под предлогом деблокады, методично продвигает политику по усугублению блокады Армении, а повестку мира в контексте делимитации/демаркации границ рассматривает исключительно как возможность вынудить Армению отречься от Арцаха.
Второе, последней эскалации на армяно-азербайджанской границе предшествовали заявления вице-премьера России Алексея Оверчука о том, что «вопрос региональных коридоров не обсуждается, речь идет об экономической и транспортной деблокаде в Закавказье», и заявление МИД РФ об уважении «суверенитета РА в отношении дорог, проходящих по территории РА». Это позволяет нам утверждать, что как минимум на визуальном уровне официальные позиции России и Армении в этом вопросе звучат в унисон. В то же время, если Азербайджану удастся получить коридор силовым путем, то логично, что, исходя из реалий, охрана безопасности данной территории будет делегирована России.
Третье обстоятельство, заявление пресс-секретаря президента РФ Дмитрия Пескова о подготовке трехсторонней видео-конференции к злополучной годовщине войны, в ответ на которое Армения, сначала на уровне споуксмена МИД, направила мессидж о заинтересованности других акторов получить роль в вопросе делимитации/демаркации и открытия региональных коммуникаций, а затем премьер-министр Никол Пашинян в интервью Общественному телевидению вполне определенно, в то же время дипломатично указал на неудовлетворительную способность России как посредника вернуть Азербайджан в конструктивное русло, подчеркнув направленные на дискредитацию российских миротворцев шаги азербайджанского руководства.
Для совмещения трех данных обстоятельств и довершения паззла последними фрагментами необходимо рассмотреть место, выбранное Азербайджаном для последней военной агрессии. Дело в том, что военные действия имели место на отрезке, ведущем от пограничной горы Килисали к Армении, между гор Большой Ишханасар и Цицернакар. Очевидно, что Азербайджан, вторгшись 12 мая в зону Сев лича, продолжив затем 14 и 16 ноября военную агрессию, пытается решить в отношении суверенной территории Армении задачи военно-политической, стратегической значимости, как-то – максимально улучшить позиции у самой узкой части Сюникского марза Армении, если не для силовой реализации идеи фактического коридора, то для создания предпосылок для этого и вступления в переговоры с более благоприятных позиций. Если прибавить к этому и версию касательно того, что в случае успеха в качестве приемлемой и для Армении, и Азербайджана стороны для обеспечения безопасности в регионе будет рассматриваться Россия, исходя из ее непредвзятой позиции во время и после войны, посреднической миссии и присутствия в регионе как основного актора, то мозаика расчетов азербайджанцев и произошедших 14-16 ноября событий становится полной.
Данная картина имеет и свой внутриполитический контекст. Азербайджан уже просчитал дальнейшие шаги на случай отказа от анонсировавшейся Россией к годовщине войны встречи. Они сводятся к намерению вторжения в Армению в направлении восточных границ, что должно столкнуться с силовым сопротивлением, следовательно, привести к новым территориальным и людским потерям с армянской стороны. Все это должно обострить недовольство в стране и использоваться определенными внутриполитическими кругами против действующей власти. В итоге в ходе переговоров позиции Армении будут ослаблены, что повысит шансы Азербайджана на получение вожделенных уступок.
Мы вовсе не склонны настаивать на том, что внутриполитическое поле Армении будет обслуживать данную повестку Азербайджана. В то же время, в классическом смысле, любая оппозиция, выражая несогласие с политикой действующего руководства, должна предлагать альтернативные варианты и избрать тактику борьбы, которая укрепит позиции власти на внешнем фронте, тем более, в годину лихолетья для Армянской государственности. Грядущие поколения не простят нас за принесение государственных интересов в жертву клановым и неспособность сформировать единый фронт в защиту государственности.
Резюмируя, отметим, что попытки армянской власти представить процесс делимитации/демаркации в трехстороннем формате в отрыве от силового диктата Азербайджана являются самообманом. Это еще больше усугубит вызовы, с которыми мы столкнулись – вплоть до угроз нашей независимости и государству. Сказанное не имеет отношения к примитивному подходу о проведении Россией проармянской или проазербайджанской политики, оно основано на понимании того, что вследствие последней Арцахской войны в регионе сформировался новый статус-кво и произошел крен силового баланса.
У Армении два союзника – армия и дипломатия. Следовательно, надо направить подавляющую часть ресурсов государства и диаспоры на повышение боеспособности ВС, приобретение новых видов вооружений, оснащенных инновационными технологиями. На внешнем фронте следует предпринять сверхактивную дипломатию на всех направлениях, не забывая о велении оставаться прогнозируемыми для внешних партнеров. Позиции, исходящие из наших национальных и государственных интересов, должны быть приемлемы не только внутри страны, но и для внешней аудитории. Поэтому надо приступить к кропотливой работе прежде всего для трансформации этих позиций в жизнеспособную политику и их обслуживания посредством сверхактивной дипломатии.
