Микаел ЗОЛЯН
Эксперт
Ереван
Об идее создания Евразийского союза сказано уже достаточно как у нас, так и в других республиках бывшего СССР. В основном предложение рассматривается с точки зрения выгоды для постсоветских республик. Желают ли властные элиты и общества этих стран вступить в подобный союз и насколько они готовы к этому. Но за бортом дискуссий остался весьма важный вопрос – насколько сама Россия готова интегрироваться с постсоветскими республиками.
На первый взгляд вопрос может показаться абсурдным – ведь именно от политической элиты России исходила идея создания союза. Но одно дело – истеблишмент, другое дело – российское общество. Готовы ли широкие массы российского общества к интеграции с бывшими советскими республиками? Учитывая всплеск националистических настроений в последние годы, ответ на этот вопрос выглядит весьма туманным.
Абсолютно ясно, что будущее любой «евразийской» структуры зависит от того, как она проявит себя в России. В этом смысле любая евразийская структура будет принципиально отличаться от Евросоюза. При формировании Евросоюза было сразу несколько «тяжеловесов» — Франция, Германия, Италия и Великобритания, силовой баланс между которыми позволял обеспечивать более-менее равные условия. Очевидно, что если б кто-то из них проявил слишком много амбиций и попытался навязать свою волю другим членам союза, другие «тяжеловесы» не стали бы этого позволять. И наоборот, если б кто-то из «тяжеловесов» временно потерял интерес к интеграции, дефицит инициативности восполнили другие «тяжеловесы».
На территории бывшей СССР есть всего один «тяжеловес» — Россия. Если Россия в процессе интеграции проявит недостаточный интерес или слишком высокие амбиции, это может иметь роковые последствия для «евразийской» интеграции. Следовательно, для того, чтобы идея «евразийства» не претерпела фиаско, России придется взять на себя ответственность за будущее этой структуры. Причем, одной только ответственности будет недостаточно. Россия должна также научиться сдерживать свои амбиции и в остальных случаях, чтобы и другие участники не воспринимали процесс как угрозу независимости и суверенитету. И вопрос в том, способна ли нынешняя Россия обеспечить это хрупкое равновесие.
В этом вопросе России может помешать национализм. Русский национализм стал в нынешней России серьезным фактором. Как показывают периодические выступления российских националистов, в современной России ни одна идеология не в силах конкурировать с национализмом в смысле мобилизации человеческого ресурса. Так, выступления националистов в декабре 2010 года в центре Москвы получили гораздо больший резонанс, чем акции, которые проводились либералами, или добровольно-принудительные мероприятия, проводимые провластными политическими силами, участников которых собирают, как правило, административными методами.
Можно, конечно, назвать маргиналами и собравшихся в центре столицы несколько тысяч националистов. Но все дело в том, что националистические идеи давно уже перестали рассматриваться в России как маргинальные и радикальные. Подобные идеи, клише, теории заговора можно обнаружить на страницах российской прессы, в интернете, выступлениях политических деятелей, интеллигенции и даже чиновников. Политические силы и российские власти очень часто отдают дань националистической риторике, способствуя тому, чтобы общество рассматривало их как норму.
Одной из причин русского, в частности, радикального национализма является идеологический вакуум, который возник после распада СССР. Коммунистическая идеология была дискредитирована в последние десятилетия существования СССР, а либерально-демократическая идеология – в годы правления Ельцина. В этих условиях националисты оказались практически без конкурентов. И сегодня идеологию любой партии можно в той или иной степени назвать националистической. Партию власти – Единую Россию, можно охарактеризовать как право-умеренную консервативно-националистическую партию, хотя руководители партии стараются не называть себя «националистами». Силы, считающиеся левыми, в частности, Компартия РФ, еще с 1990-х успешно совмещали консервативно-националистическую риторику с призывами к социальной справедливости. Еще одна влиятельная сила – Либерально-демократическая партия Жириновского — вообще открыто играет на «националистическом» поле. А так называемые «правые» или «демократические» силы, которым до сих пор было присуще негативное отношение к национализму, слишком слабы и во время выборов получают поддержку лишь мизерной части населения.
Более того, среди либерально-демократических сил стало, судя по всему, формироваться понимание того, что обеспечить общественную поддержку они могут только в случае, если будут более открыты перед националистическими идеями. Так, известный как борец с коррупцией блогер Алексей Навальный констатирует, что необходимо работать с массами, имеющими националистические настроения, дабы в России сформировался более умеренный, «гражданский» национализм европейского типа. Подходы Навального, которые ранее осуждались лидерами оппозиции «старой школы», находят сейчас понимание в либерально-демократических политических кругах. Правда, пока не ясно, насколько успешной окажется попытка поставить национализм на службу демократическим реформам, но сам факт, что либеральные силы пытаются «играть на националистическом поле», о многом говорит по поводу ситуации в идеологическом пространстве России.
Российское националистическое поле выделяется многообразием концепций, но можно выделить два основных направления. Это великодержавный шовинизм и этно-русский национализм. Сторонники первого направления акцентируют внимание на глобальной (ну, может, региональной) миссии России, стремятся тем или иным образом к восстановлению Российской империи. С точки зрения данного направления главными врагами России являются мировые «силовые центры» — Запад, США, «жидо-массонский заговор» и прочее. Вторая версия русского национализма считает главным положение русских в стране. Целью этого направления является превращение России в «чисто русское» государство, а основными противниками считаются представители иных наций – кавказцы, азиаты, чернокожие, мигранты в целом. В отличие от великодержавного шовинизма, сторонники этнического национализма, наоборот, пытаются дистанцироваться от остальных постсоветских стран и максимально ограничить участие нерусских в жизни страны. Именно с этим направлением связаны инициативы, требующие ограничения въезда нерусских в Москву и другие города. Плодом этого направления является инициатива «Хватит кормить Кавказ», которая требует ограничить государственные дотации республикам Северного Кавказа. Более того, в некоторых националистических кругах все чаще слышны требования отделить Северный Кавказ от России.
В идеологическом плане два этих направления национализма являются совершенно разными концепциями, с разными историческими и идеологическими истоками. Истоки одной восходят к консервативно-националистической идеологии, которая в какой-то момент господствовала в Российской империи, а корни другой более «современны» и проявляются в виде импортированных из Западной Европы расистских и этно-националистических теорий, которые хоть уже и отвергнуты западно-европейской общественностью, но все еще считаются многими актуальными в России. Тем не менее, следует также иметь в виду, что в реальной жизни различать два этих направления весьма непросто, потому что они зачастую выступают в одной связке.
При доминировании любого их этих направлений национализма в России они вряд ли будут совмещаться с евразийским проектом. В случае победы имперского шовинизма он может привести к доминированию во внешней политике России элементов великодержавности и экспансивности, что в свою очередь может породить тотальное сопротивление других участников «евразийского проекта». В случае доминирования национализма расистского типа Россия, наоборот, сама может утерять интерес к «евразийскому проекту». В России часто говорят о дистанцировании от постсоветских республик, об установлении визового режима, депортации мигрантов, установлении этнических квот для ряда специальностей и прочее. Российские власти должны брать на учет подобные настроения. Естественно, такие настроения не могут способствовать региональной интеграции, поскольку, как показывает опыт ЕС, интеграция предполагает прежде всего прозрачность границ и свободную трудовую миграцию.
Все это далеко не абстрактные суждения. Уже есть масса признаков, которые свидетельствуют о том, что интеграционный проект российской политической элиты может столкнуться с желанием российского общества дистанцироваться от бывших советских республик. В середине ноября в Москве руководители России, Беларуси и Казахстана подписали ряд документов, которые, по сути, должны стать платформой для создания Евразийского союза. В те же дни, в ответ на приговор российскому летчику в Таджикистане, из России были депортированы «незаконные» таджики-мигранты, а главный санитарный врач РФ Геннадий Онищенко заявил, что необходимо ограничить въезд граждан Таджикистана в Россию, потому что в Таджикистане получили широкое распространение СПИД и туберкулез. Призывы депортировать граждан Таджикистана получили широкую поддержку в различных кругах российского общества.
Правда, непосредственной причиной всего этого стал приговор российскому летчику, но он стал еще одним поводом для актуализации требований о пресечении миграции в Россию из постсоветских республик. Таким образом, получается, что, с одной стороны, российские власти стремятся к региональной интеграции, с другой — российское общество категорически против свободной трудовой миграции, которая является важнейшим элементом интеграционных проектов. Фактически, пока интеграция ограничивается декларациями и подписанием документов, российское общество приветствует идею, но как только дело дойдет до реальной интеграции, отношение российского общества к евразийскому проекту может резко измениться. Как решится это противоречие, сказать сегодня сложно, но очевидно, что оно может оказать серьезное воздействие на судьбу евразийского интеграционного проекта.
