Вардан ВОСКАНЯН
Заведующий кафедрой иранистики ЕГУ
Ереван
При рассмотрении позиции по Арцахской проблеме южного соседа республик Армения и Арцах – Исламской республики Иран – в качестве важной и симптоматичной отправной точки следует принимать то обстоятельство, что эта страна является и позиционирует себя как ближневосточная сверхдержава, из чего следует, что внешняя политика Тегерана строится исключительно на данном ключевом восприятии, возведенном вплоть до уровня национального мировоззрения. В этом смысле следует учитывать, что, несмотря на определенную типологическую схожесть, при отсутствии полной аналогии Арцаха с регионом Иракского Курдистана или совершенно отличной от него проблемы шиитов Бахрейна, а также ряда подобных конфликтов, в ряду иранских геополитических интересов Арцахская проблема является всего лишь одной из многих, причем, вовсе не приоритетной или знаковой.Начиная с установления перемирия в зоне Арцахского конфликта в 1994 году, официальный Тегеран, безотносительно того, кто в результате борьбы между различными идеологическими направлениями в Иране приходил к власти и какую это вызывало разноголосицу в риторике, пытался по большому счету решать ряд важнейших с точки зрения его интересов задач, наиболее важными из которых являются следующие:
1․ Считая опасным рост противоправного идеологического влияния Азербайджанской республики и вероятные враждебные действия в отношении населенных тюркоязычными атрпатаканцами северных провинций Ирана, исключить на всем протяжении армяно-иранской границы, особенно на отрезке Арцах-Иран, вероятное изменение де-факто сложившегося территориального статус-кво в пользу азербайджанской стороны;
2․ Предотвратить вовлечение третьей стороны или нескольких сторон даже в формате миротворческих сил в процессы близ его северных границ, рассматривая как угрозу для своей безопасности любое проявление иностранного военного присутствия и его возможное наращивание;
3. Учитывая уникальное обстоятельство наличия у Ирана общих границ с РА, НКР и АР, включая Нахиджеван, способствовать как минимум соблюдению сложившегося между сторонами военно-политического баланса и исходящего из него статус-кво, считая нежелательным возобновление «горячей фазы» вооруженного конфликта, что может нести с собой дополнительные риски для безопасности, особенно для северо-западных пограничных провинций Ирана.
Для решения упомянутых задач Иран проводит интересную политику, в соответствии с которой на официальном дипломатическом уровне Тегеран заявляет, что является сторонником мирного урегулирования Арцахского конфликта, но, по сути, по умолчанию соглашается с политикой армянских сторон по сдерживанию Азербайджана военно-политическими методами, что выгодно с точки зрения иранских интересов и в смысле экономии собственных ресурсов на данном отрезке и использования их на других направлениях.
В данном контексте, с целью повышения управляемости, с точки зрения иранских интересов, процессов в контексте Арцахского конфликта в целом и исходящих из них рисков в частности, а также получения возможности воздействия на них, ИРИ периодически предпринимает усилия, выступая параллельно с посредническим форматом сопредседательства Минской группы ОБСЕ с предложениями о посреднической миссии взамен или в противовес этому формату.
Проведению упомянутой политики Тегерана в отношении Арцахского конфликта способствуют или чинят определенные препятствия некоторые внутренние и внешние политические факторы. В качестве одного из важных внутриполитических факторов можно выделить то обстоятельство, что, несмотря на наличие мощной властной вертикали в политической системе исламской республики, вокруг нее, тем не менее, функционируют различные политические и идеологические группировки, подходы которых могут порой оказывать влияние на отдельные направления текущей политики государства.
С другой стороны, Иран является ведущей шиитской страной или державой, что подразумевает особые отношения с Азербайджаном, который является второй по процентному соотношению шиитов к населению, после Ирана, страной, хотя они нацелены не на укрепление этого государства, а на экспорт исламской революции в Азербайджан.
Не стоит забывать и об этнической структуре Ирана, в которой значительную часть 80-миллионного населения составляют тюркоязычные атропатенцы, говорящие на одном языке с этническими азербайджанцами и населяющие в основном прилегающие к зоне Арцахского конфликта провинции Западный и Восточный Атрпатакан, Ардабиль и Занджан, а также столицу Тегеран, в среде которых есть также сепаратистские группировки пантюркистского характера, поддерживаемые и направляемые внешними силами, в том числе, из Баку. Определенная опаска официального Тегерана в отношении этих группировок влияет также на риторику Ирана в отношении Арцахского конфликта.
Кроме того, систематическое ослабление армянской общины Ирана, проявляющей постоянную тенденцию к эмиграции из страны, а также снижение возможностей армянской общины влиять на общеиранские политические процессы не позволяют иранскому руководству в полной мере использовать его не только против «пантюркизма», но и «паназербайджанизма», являющихся вызовом как с точки зрения Арцахского конфликта, так и внутрииранской стабильности.
Помимо внутриполитических факторов, на политику Ирана по Арцахской проблеме оказывают заметное влияние и внешнеполитические развития, самым важным из которых являются, пожалуй, действия под руководством США по фактической изоляции Ирана, и в контексте этой политики Иран проводит порой долгосрочную политику, нацеленную на поддержание стабильных отношений, не предполагающих эксцессов с соседями, выступающими с враждебных к нему позиций, стремясь тем самым нивелировать или хотя бы локализовать риски по вероятному использованию территории и возможностей Азербайджана для антииранских действий.
Особого внимания достойны представляющие серьезнейшую угрозу интересам безопасности Ирана азербайджано-израильские и азербайджано-турецкие многосторонние и тесные отношения, в том числе в военной сфере. Данное сотрудничество рассматривается в Иране как серьезная угроза в смысле поощрения в Иране «тюркизма», для нивелирования которого официальный Тегеран стремится путем нормализации отношений с Азербайджаном снизить существующие риски, одновременно применяя собственные шиитские рычаги против АР. В этом смысле политика репрессий бакинского режима против находящихся под влиянием Ирана шиитов Азербайджана и их политических и религиозных структур, которая, в частности, строится на спекуляциях по Арцахской проблеме, во многих случаях приводит к тому, что определенные иранские круги в контексте критики антиисламской или антишиитской политики алиевского клана обращаются и к Арцахскому конфликту. Подобное обращение предполагает «преамбулу» относительно конфликта, не несущую в себе, мягко говоря, проармянских акцентов, которая нацелена на то, чтобы застраховаться от вероятных обвинений бакинского режима в «обслуживании армянских интересов».
В целом следует констатировать, что, подобно многим конфликтам, развитие Арцахского противостояния может происходить в различных векторах, что может влиять и на тактические решения внешнеполитических акторов, хотя очевидно, что в разрезе долгосрочной стратегии геополитические интересы Ирана предполагают наличие сильных армянских государств или единой государственности, вокруг чего и формируется позиция Ирана в контексте Арцахского конфликта.
