Маргарита ДЖАГАРЯН
Высшая школа экономики
Санкт-Петербург
Мы привыкли слышать о том, что социальные, духовные ценности протестантизма послужили базой для развития капитализма. Перефразировав Макса Вебера, я задаюсь вопросом: можно ли говорить о православной этике и духе социализма. Мой ответ: да, и сейчас я попробую объяснить, почему.
Теоретической базой социализм снабдил марксизм. Марксистский анализ начинается с анализа материальных условий, принимая за свою отправную точку необходимые экономические мероприятия, нужные человеческому обществу для обеспечения своих материальных потребностей.
Возможным долгосрочным результатом этой революции будет установление социализма — социально-экономической системы, основанной на кооперативной собственности на средства производства, распределении на основе чьего-то вклада и производстве, организованном непосредственно для использования. Карл Маркс предположил, что, как только производительные силы и технология продолжат наступать, социализм, в конечном счете, уступит место коммунистическому этапу общественного развития.
Коммунизм будет бесклассовым, не имеющим гражданства, безденежным обществом, основанным на общей собственности и принципе «от каждого по способности, каждому по труду».
Для того, чтобы понять, как влияет православная идея на развитие социализма, надо начать, я считаю, с более или менее полного отражения фундаментальных основ православия и социализма.
Согласно определению энциклопедии Британика, «социализм – это экономическая система, при которой средства производства находятся в общественной собственности». Это учения, в которых в качестве цели и идеала выдвигается осуществление принципов социальной справедливости, свободы и равенства. Но мы с вами помним также и то, что в ХХ в. социализм в России привел к сложным, античеловеческим по природе трансформациям, а точнее, тоталитарной диктатуре и массовому террору. Сейчас моя задача заключается в том, чтобы найти точки соприкосновения этих двух мощных идеологий.
Для начала я хотела бы рассмотреть самые общие особенности того, как советский человек видел мир. Проведем параллель: в протестантизме дух индивидуализма и самоограничения становится предпосылкой для успеха предприятия, а точнее предпринимательского дела. Сравните с акцентами, которые ставил в отношении индивида исторический материализм: «Общество не состоит из индивидов, а выражает сумму взаимоотношений, отношений, в которые индивиды поставлены» (Маркс), то есть в центре располагаются не сам индивид, а его отношения с другими индивидами. Надо отметить, что из-за ощущения собственной «второсортности» и постоянного присутствия сомнений в своей правоте, советский человек побуждал себя подчиняться другому. Существовало представление о том, что всегда есть люди, которые знают больше, чем ты, что делало их автоматически правыми. Н.А. Бердяев писал, что религиозная формация русской души выработала некоторые устойчивые свойства: догматизм, аскетизм, способность нести страдания и жертвы во имя своей веры, какова бы она ни была. Устремлённость к трансцендентному, которое относится то к вечности, к иному миру, то к будущему, к этому миру».
Как видим, одинаковый механизм растолкования индивидуальности работает в православии и социализме, прямо противоположно тому, как это интерпретируется в протестантизме.
Что интересно, подобный склад характера существовал и до революции 1917 года. Интересно, что к нему привело?
Главную роль в русской духовной жизни до революции и до гонений на церковь в СССР играла официальная Церковь. Как писал И.В. Забаев, «в работах М. Вебера, посвященных сотериологическим религиям, основной вопрос этики трансформируется в вопросы (1) о принципиальном благе и возможности его достижения; (2) о конкретной форме человеческого действия, способствующего достижению принципиального блага. В свою очередь, в христианстве последний вопрос распадается на три части: что нужно сделать человеку, чтобы спастись? Зависит ли вообще спасение от его действий? Какова доля человеческого действия в соделывании своего спасения?». В контексте социалистического строя главным условием «спасения» была преданность идейной догме, воплощенной в коммунистической партии.
Считалось, что человек должен вести себя так, чтобы его воля была сонаправлена воле Бога. Чтобы приблизиться к этому, было введено несколько практик. Первая практика «послушание» подразумевала, что лучшими изъяснителями Божьей воли являются люди духовно более опытные или просто более опытные люди в каком-либо другом деле (сравните этот подход с обожествлением коммунистических вождей, которые знали «путь» и всегда были правы: «отец», «гениальный провидец» – Сталин).
В протестантизме, с которым проводится параллель, показателем избранности считается материально выраженный успех, в то время как в православии этим индикатором являлось смирение. При социализме, особенно при позднем, всем известно такое явление, как прибеднение, и оно находилось на грани классового цинизма, потому что людям вменялось жить аскетично, и всеобщая уравниловка предполагала, что благосостояние людей, в общем, должно быть пропорциональным. Демонстрация материального успеха могла грозить не просто наказанием, но и стоить жизни (см. «экспроприация общественных благ», «раскулачивание», «коллективизация»).
Согласно православию, если человек мог отречься от собственной воли, то он был на пути к спасению. Черное духовенство проповедовало идеи страха, смирения и преклонения перед Богом, а также представление о наличии заступников, которые могли избавить человека от мук. Таким образом, мы видим, что спасение души четко связывалось с послушанием и смирением. Я вижу здесь очевидные параллели с тем, как лишался собственной воли homo Soveticus.
Для того, чтобы понять, возможна ли формулировка «Православная этика и дух социализма», нужно выяснить, где были ключевые точки советского общества.
Узловыми точками советского общества являлось государство, а, как известно, государство олицетворялось чиновниками. Именно узкой прослойкой чиновников, а не единством народа или законов и удерживалось единство государства. Очень легко понять, почему не законом удерживалось единство государства. Дело заключалось в том, что в России закон писался так, чтобы у законодателя всегда была возможность контролировать других субъектов и в случае необходимости призывать их к ответу, в то время как в обществах Западного типа закон имел иную функцию.
Важно заметить, что в русском православии крайне велика была роль монашества. Считалось, что они могли облегчить участь усопшего. В благодарность за непрекращающуюся молитву в монастыри тек непрекращающийся поток денег, а далее – земельных ресурсов. Этот факт сопряжен со схемой монашество = чиновник.
Кто же попадал в эти ключевые точки, и какое отношение имели к ним носители православной этики?
В XVIII веке остро встала проблема «перепроизводства» священнослужителей. То, что произошло далее, на мой взгляд, сыграло ключевую роль в формировании социалистического общества.
Согласно Миронову, приходов не хватало, так как они передавались от отца к сыну, в связи с этим светская администрация приняла решение переводить «излишних» поповичей в другие сословия. Не имея возможности служить Богу, они отправлялись служить народу. В основном поповичи избирали карьеру врачей или учителей, и в результате возникло следующее явление: доля поповичей среди представителей учебных заведений достигла 35%, а среди гражданских врачей – 30% (Миронов, 2000: 134).
Но и это было еще не все. В рамках объявленной «культурной революции» и его начальной стадии ЛИКБЕЗА (ликвидации безграмотности), государству требовались грамотные люди. Поскольку половину начальных и средних заведений составляли церковно-приходские школы и семинарии, то значительная часть грамотных людей выходила именно из церковной среды. Это привело к тому, что статистические данные о происхождении чиновников имеют почти ту же картину, что и у врачей и учителей.
Из всего вышесказанного можно заключить, что в государственном аппарате неизменно присутствовала определенная и довольна большая доля детей духовенства, которые являлись носителями той самой этики послушания и смирения.
Таким образом, можно вывести основные идейные тренды православной этики, которые повлияли на дух и букву социализма. Прежде всего, это коммунальность, объявленная высшей ценностью сначала в христианстве, а далее и в социалистической теории и практике. Такие православные характеристики, как послушание и смирение, привели к злоупотреблениям сталинских репрессий и другого рода гонений, и сформировали особый тип протестной культуры, а точнее, почти никакого протеста.
P.S. Искренне благодарю за консультацию проф. Александра Агаджаняна, РГГУ, Москва.
