Рачья АРЗУМАНЯН
Политолог
Степанакерт
Констатировав, что международная среда безопасности претерпевает качественные изменения, организации, ответственные за формирование откликов на новые вызовы, не имеют права откладывать на будущее теоретическое осмысление угроз и формирование откликов, апеллируя к невозможности «схватить» ускользающую динамику и создать внутренне непротиворечивое видение будущего. Национальная безопасность (НБ) включает в себя элементы и системы, являющиеся частью общества и общественной жизни. Развитие и функционирование данных систем нуждается в концепциях и доктринах, на основании которых выстраивается пусть несовершенное, но понимание вызовов и угроз обществу и способов реагирования на них.Исследователи национальной безопасности, войны и стратегии, осмысливая изменения в среде безопасности, разрабатывают новые понятия, модели и концепции. В последние годы большое внимание уделяется проблеме размывания границ между миром, кризисом и войной, а также военными и невоенными элементами национальной мощи. Результатом становится формирование «серых зон» среды безопасности, в которых оперируют признанные и непризнанные международным сообществом государственные и негосударственные акторы.
Рефлексивный подход к оценке процессов в серой зоне не позволяет осознать, что для ряда акторов серая зона представляет собой не только специфичный локус пространства сражения, региона или среды безопасности. Речь идет об опирающейся на все элементы национальной мощи стратегии и тактике и скоординированных усилиях по достижению национальных целей, разворачивающихся на всем спектре мира, кризиса и войны[1]. Термин «серая зона» появился в «Четырёхлетнем прогнозе Министерства обороны» США от 2010 года при рассмотрении проблем оказания военной помощи иностранным государствам[2]. В статье отмечалось, что “разделения между обороной, дипломатией и развитием … просто не существует”[3], и Пентагон должен потребовать, чтобы прочие министерства, ведомства и агентства координировали свои усилия при формировании отклика на угрозы серой зоны.
По мнению Майкла Мазарра из Армейского военного колледжа, наиболее важные характеристики серой зоны касаются тактики и намерений акторов, широко использующих нетрадиционные вооруженные силы и действия, с целью воздействовать на государственных и негосударственных акторов международной арены[4]. При этом противоборство ведется способами, позволяющими избежать эскалации конфликта до уровней, на которых происходит вмешательство региональных и геополитических центров силы. Такие действия представляют собой «мощные и преднамеренные» усилия по достижению политических и стратегических целей через регулируемую ограниченную эскалацию, а не широкомасштабный военный конфликт[5].
Антулио Эчеваррия II также считает, что действия акторов, использующих концепцию серой зоны, целенаправленно остаются ниже порога, требующего военного отклика со стороны международного сообщества. Причем они сознательно используют «западную концепцию вооруженного конфликта и давнее отвращение к войне, ставя перед собой цели, «подобные военным»»[6]. Это позволяет ряду акторов прибегать к стратегии балансирования на грани допустимого (brinksmanship)[7], которую Томас Шеллинг назвал «соревнованием в способности рисковать»[8].
Френк Хоффман отмечает, что Соединенные Штаты страдают от «стратегической культуры», не признающих «множество различных форм, которые может принять человеческий конфликт»[9]. Следствием становятся неоправданные политические и общественные ожидания успеха, упрощенное отношение к эффективности применения военной мощи и «наивные» представления как о противниках, так и общем контексте международного конфликта[10].
Можно согласиться с мнением исследователей, что ряд акторов сознательно планируют и проводят кампании в серой зоне. Однако предлагаемый при этом фрейм для анализа угроз, проводящий различие между военными и невоенными инструментами национальной мощи, мирными и насильственными формами конфликта, представляется некорректным. Акторы, оперирующие в серой зоне, используют все инструменты национальной мощи, как последовательно, так и одновременно, и на всем спектре кризиса и войны[11].
Например, стратегическая мысль Китая предпочитает не проводить различия между военными и невоенными инструментами национальной мощи и избегает выделения невоенных и военных фаз конфликта. В 1999 году Цяо Лянь и Ван Ксиэнгсуи издали книгу «Неограниченная война»[12], в которой рассматривали стратегию противостояния американской мощи. Китайские теоретики, в лучшем случае, проводят различие между кинетическими и некинетическими формами войны, рассматривая весь континуум противоборства в 21 веке в качестве домена войны. Цяо Лянь и Ван Ксиэнгсуи формулируют восемь принципов, которыми должны руководствоваться развивающиеся страны при преследовании национальных интересов: всенаправленность, синхронизация, ограниченные цели, неограниченные меры, асимметрия, минимальное потребление, многомерная координация; и регулирование и управление всем процессом.
Можно также упомянуть китайскую стратегическую концепцию «трех типов военных действий» или «трех войн», которая в 2003 году была признана Коммунистической партией и Центральным Военным Советом Китая важным элементом ведения военных действий. Концепция оказалась в фокусе западных исследователей НБ несколько лет назад, когда в 2014 году был подготовлен репорт для «Управления общих оценок» Пентагона[13].
Таким образом, среда безопасности, содержащая серые зоны, требует готовности к участию в военных конфликтах различного типа (конвенциональных, иррегулярных, гибридных) и на различных масштабах в условиях, когда границы между миром, кризисом и войной являются условными. Ошибка в распознавании истинного характера серой зоны дает некоторым акторам возможность манипулировать нежеланием международного сообщества прибегать к вооруженному вмешательству, стремясь реализовать свои цели и задачи, методами, являющимися неприемлемыми с точки зрения международного права, этики и морали. Азербайджан должен быть отнесен к такого рода акторам.
Reference
Echevarria II, Antulio J.Operating in the Gray Zone: An Alternative Paradigm for U.S. Military Strategy.Carlisle, PA: US Army Strategic Studies Institute, April, 2016.
Hermberg, Nicholas. “The Danger of the Gray Zone: Flawed Responses to Emerging Unconventional Threats,” Small War Journal, December 6, 2016.
Hoffman, Frank G. “The Contemporary Spectrum of Conflict: Protracted, Gray Zone, Ambiguous, and Hybrid Modes of War,” in 2016 Index of US Military Strength, The Heritage Foundation, 2015.
Mazarr, Michael J.Mastering the Gray Zone: Understanding a Changing Era of Conflict.Carlisle, PA: US Army Strategic Studies Institute, December, 2015.
Qiao, Liang and Wang Xiangsui.Unrestricted Warfare: Assumptions on War and Tactics in the Age of Globalization. FBIS trans., Beijing: PLA Literature Arts Publishing House, February 1999.
Schelling, C. Thomas. Arms and influence. New Haven, CT: Yale University Press, 1966.
U.S.Department of Defense, Quadrennial Defense Review Report. Washington, D.C.February, 2010, p. 73.
U.S. Department of Defense. Chine: The Three Warfare.Stefan Halper, for Andy Marshall, Director of Office of Net Assessment, Office of the Secretary of Defense, Washington, DC, May 2013.
Арзуманян, Рачья В. Стратегия иррегулярной войны: теория и практика применения. Теоретические и стратегические проблемы концептуализации, религиозные и военно-политические отношения в операционной среде иррегулярных военных действий. Под общ. ред. А.Б. Михайловского, серия (Новая стратегия, 4) Центр Стратегических оценок и прогнозов, Москва, 2015.
________________
[1]Hermberg, Nicholas. “The Danger of the Gray Zone: Flawed Responses to Emerging Unconventional Threats,” Small War Journal, December 6, 2016.
[2]U.S.Department of Defense, Quadrennial Defense Review Report. Washington, D.C.February, 2010, p. 73.
[3]Ibid, p. 74.
[4]Mazarr, Michael J.Mastering the Gray Zone: Understanding a Changing Era of Conflict.Carlisle, PA: US Army Strategic Studies Institute, December, 2015, p. 2.
[5]Ibid, pp. 11-13.
[6]Echevarria II, Antulio J.Operating in the Gray Zone: An Alternative Paradigm for U.S. Military Strategy.Carlisle, PA: US Army Strategic Studies Institute, April, 2016, pp. 12-13.
[7]Brinkmanship — политика балансирования на грани допустимого (чаще всего войны). Будучи искусным политиком, вы сознательно толкаете ситуацию как можно ближе к кромке хаоса и войны, чтобы достичь желаемых для себя результатов. Причем «в любой игре brinkmanship возможно, что одна из сторон внезапно окажется в состоянии коллапса».
[8]Schelling, C. Thomas. Arms and influence. New Haven, CT: Yale University Press, 1966, p. 166.
[9]Hoffman, Frank G. “The Contemporary Spectrum of Conflict: Protracted, Gray Zone, Ambiguous, and Hybrid Modes of War,” in 2016 Index of US Military Strength, The Heritage Foundation, 2015 p. 25.
[10]Ibid, p. 25.
[11]Арзуманян, Рачья В. Стратегия иррегулярной войны: теория и практика применения. Теоретические и стратегические проблемы концептуализации, религиозные и военно-политические отношения в операционной среде иррегулярных военных действий. [Irregular war strategy: theory and practical application. Theoretic and strategic problems of conceptualization, religious and political-military relations in operational environment of irregular warfare]. Под общ. ред. А.Б. Михайловского, серия (Новая стратегия, 4) Центр Стратегических оценок и прогнозов, Москва, 2015.
[12]Qiao, Liang and Wang Xiangsui.Unrestricted Warfare: Assumptions on War and Tactics in the Age of Globalization. FBIS trans., Beijing: PLA Literature Arts Publishing House, February 1999.
[13]U.S. Department of Defense. Chine: The Three Warfare.Stefan Halper, for Andy Marshall, Director of Office of Net Assessment, Office of the Secretary of Defense, Washington, DC, May 2013.
