или Как должна жить диаспора
Саго АРЕАН
Журналист
Ереван
Во многих армянских домах в Бейруте на стене висят картины с изображением Арарата. Поднимая по каждому радостному поводу тосты и исполняя национальные песни, наши знакомые непременно оглядываются на Арарат.
В годы Холодной войны интерес к Армении был неоднозначен у всех сторон. Пока армяне, носящие «прогрессивные» ярлыки, выражали приверженность Армении, часть дашнакских кругов относилась к Армении с большими оговорками.
Чем была Армения для наших и какие стремительные изменения произошли особенно после развернувшегося в 1988 году Карабахского движения, известно всем.В годы Холодной войны армян, обладавших влиянием в диаспоре, считавшихся политическим сообществом и позитивно настроенных к Армении, называли айастанцами, а тех, кто не разделял их взгляды и отвергал Советскую Армению, должны были, вроде, называть антиайастанцами, но они так и не обрели данную характеристику.
Но в самые горячие дни Гражданской войны в Ливане выступавшие против Советской Армении сегменты так же принимали помощь со стороны Советской Армении, как и другие. В окрестностях квартала Бурдж Хамуд, где на блокпосту располагались стоявшие на страже района армяне, можно было ясно видеть, что вооруженные люди носят военную форму, отправленную в Бейрут из Советской Армении, и вооружены они были тоже автоматами советского производства.
Часть ливанского армянства, известная своими правыми взглядами, молча осознавала, что появившийся в годы создания Первой республики Армения поворотный момент уже в прошлом, и настала новая пора, а Армения в советском одеянии – это та же родина-Армения, о которой грезили многие их предки, погибая за создание этой республики.
Почему я сосредоточился на событиях в Ливане? По той простой причине, что, начиная с шестидесятых годов, Ливан стал важнейшим диаспоральным центром изгнанных и депортированных западных армян. Благодаря географическому положению и особому отношению руководства Ливана к армянской общине, Бейрут очень быстро стал «сердцем» диаспоры, где также выковывалась система, посредством которой Восточная диаспора обеспечивала «интеллектуальные» нужды армянских общин Запада и особенно США и европейских стран.
В начале 70-х Холодная война вступает в новый, жесткий этап, и ужасом повеяло также на армянское пространство. Начинался новый этап национально-освободительной борьбы, который по своим актам и «вендеттой» в отношении дипломатических представителей Турции был схож с периодом операции «Немесис», осуществленной в 1920-х годах Тейлеряном и его сподвижниками.
И правда, чего хотела диаспора и как она пыталась воспитать потомков того поколения, которые с посохом в руках из Муша, Карса, Эрзрума достигли Дер Зора, Айн Араба, а затем Алеппо и Бейрута?
Это было пробуждение сынов армянского народа, оправившихся после ударов кровожадных лидеров партии Иттихат ва Тераки, созданной в последние дни агонии Османской империи евреями-денме.
Во всем этом важную роль сыграла общая атмосфера в Бейруте, где армяне вынуждены были оставить школы и университеты и выйти на улицу, на защиту армянских кварталов.
В нашем квартале молодые люди с горящими глазами прикрепляли к «добытым» в Советской Армении автоматам небольшие наклейки.
Образ этот говорил, с одной стороны, о мечтах о Западной Армении, а с другой — о непримиримой борьбе против Турции и реализации «мести армян» в европейских городах.
Это был самый «густой» образ диаспоры. Это был самый насыщенный, самый решительный сегмент, зиждящийся на психологии построения родины в условиях отсутствия земли, в котором, однако, до «возбуждения» Карабахской проблемы зачастую и по понятным причинам отсутствовал вектор Армении.
Это была диаспора. Новая диаспора была сплоченной, ей было что сказать, ее герои не умирали и говорили с миром новыми словами.
Армяне диаспоры не ставили перед собой задачу искания родины. Они жили в выстроенном на древности новом «супергороде», где жили, молились, любили, умирали и рождались каждый день. Каждый день они измеряли мир из амбразур своих окон и были убеждены, что после долгих мук и страданий им еще долго и далеко предстоит нести крест идентичности, оправившийся от тяжких ударов.
Выступавшие в диаспоральной прессе с интеллектуальным словом армянские публицисты, протягивавшие свой взор до западноармянского суда, никак не могли предположить развал столь мощной державы, как Советский Союз. Даже те, для кого Страна Советов представлялся противником и врагом, не могли никак представить, что однажды Армения может стать независимым государством и гордиться своим гербом и гимном.
И вот тут возникла необходимость резкой трансформации диаспоры, особенно, мышления руководящего класса. События развивались стремительно, и различные сегменты диаспоры один за другим «реформировали» свои программы и планы.
Правда, вопрос признания Геноцида продолжал оставаться в повестке, но, тем не менее, Западно-армянский суд (Вопрос Западной Армении) и сохранение его актуальности уступили свое место положениям о поддержке Армении (после землетрясения) и участии в Арцахской борьбе.
Армения начала расти в глазах Диаспоры. Она становилась новой страной, новым местом, за которое стоило жить и ради которой можно было, напрягая все нервы, вторгнуться в самую гущу.
Нужно было дышать этой Арменией, построить там спасительный ковчег и мечтать не о том, чтобы умереть и быть похороненным в ее земле, а жить и творить во имя этой Армении.
Безусловно, наряду с позитивными акцентами были и разочарования. Незнакомые советские нравы, мышление, разница в речи и говорах в какой-то момент привели к тому, что диаспорские армяне ощутили себя чуждыми и отчужденными. Но с другой стороны, значительная часть общества в Армении с распростертыми объятиями приняла диаспору и попыталась выслушать и понять ее речь.
Естественные столкновения, взаимные движения и «встречи» различных культур создали новую ситуацию.
Если перейти на язык цифр, то участие диаспоры в процессах внутри Армении следует оценить как довольно уязвимое.
Очевидно также, что нынешняя Армения для различных сегментов диаспоры слишком «далека» от их представлений об Армении, им «там не место».
А если говорить на языке фактов, то в деле обеспечения миграции в Армению существует масса упущений, и печально, что только вследствие Сирийской войны 22 тыс. армян (лишь половина которых сейчас проживает в РА) перебрались в Армению, только чтобы спастись и переждать.
Это также свидетельство тому, что для многих проживающих в Бейруте армян образ родины продолжает выглядеть как картины, которые появились на стенах их домов в ранних 70-х.
Не знаю, в какой мере они осознают, что сегодняшняя Армения живет и дышит и, распростерши крылья, ожидает их возвращения.
Не знаю также, понимают ли они, что это последняя Армения, и кроме нее другой Армении нет.
Думают ли они об этом? И могут ли заглядывать так далеко, чтобы увидеть в далеком будущем себя и своих внуков на фоне реального, а не нарисованного Арарата?
Это не досужие размышления, они могут стать реальностью только при условии, если глас нашего прошедшего тяжкие испытания и выжившего гена высвободится из крепости.
Подобно моему пятилетнему опыту прохождения ежедневно по Давидашенскому мосту в Ереване – молча смотришь на открывающийся Арарат и наполняешься колоссальной энергией.
