Впоследнее время к теме «кавказского» переговорного формата «три плюс три», приковано повышенное внимание заметно взбудораженного экспертного сообщества и СМИ, не в последнюю очередь – медийно-дипломатическими усилиями президента Турции.
«Азербайджан, Турция, Россия, Иран, Грузия и Армения – давайте вшестером предпримем совместный шаг и установим мир в регионе. В этой связи господин Ильхам Алиев уже сделал Армении предложение относительно мира в регионе. Есть некоторый негативный настрой со стороны Грузии, но если все эти страны продемонстрируют позитивный подход, то эта платформа будет создана, и регион превратится в площадку мира»,
– воззвал потомок выходцев из Лазистана Реджеп Эрдоган по итогам прошедшего 30-31 октября в Риме саммита G20. Формат «три плюс три», нацеленный на разблокирование экономических и коммуникационных связей в регионе, стал одной из тем переговоров министров иностранных дел России и Турции Сергея Лаврова и Мевлюта Чавушоглу, уделивших особое внимание координации усилий по дальнейшей стабилизации ситуации в Закавказье. В октябре данная инициатива затрагивалась в ходе встречи глав внешнеполитических ведомств России и Ирана на фоне серьёзного обострения отношений между Тегераном и Баку.
«Мы поддерживаем выдвинутую президентами Азербайджана и Турции идею создания такого консультативного регионального механизма, который называют «3+3», речь идет о странах Южного Кавказа и их соседях. Это Азербайджан, Армения, Грузия и Россия, Турция и Иран. И, конечно, мы считаем, что настало время, и еще раз это подчеркиваю, хотя об этом говорилось немало, переводить эти планы в практическую плоскость»,
– отметила официальный представитель МИД РФ Мария Захарова. По её словам, «развитие многостороннего регионального сотрудничества отвечает интересам всех предполагаемых участников данного формата», способствуя «повышению доверия в межгосударственных отношениях, урегулированию имеющихся противоречий, раскрытию экономического, транспортного потенциала региона».
Как полагает директор информагентства Turan Мехман Алиев, геополитическое значение платформы заключается в создании единого общекавказского пространства для сотрудничества: «Дело в том, что Турция и Иран также являются частично кавказскими странами. Горы Малого Кавказа охватывают также Иран и Турцию. По сути, северо-западные районы Исламской Республики Иран и восточная часть Турции являются Южным Кавказом. А то, что традиционно называется Южным Кавказом – Азербайджан, Армения и Грузия – это, по сути, Центральный Кавказ. Таким образом, в формат “3+3” вовлекается весь Кавказ: Южный – Турция, Иран; Центральный – Азербайджан, Армения и Грузия и Северный – Россия». Пока инициатива обсуждается заинтересованными сторонами по политико-дипломатическим каналам (включая телефонный звонок Ильхама Алиева Николу Пашиняну, о котором упомянул Эрдоган по возвращении из Рима в Анкару), уместно задаться вопросом – гарантирован ли ей успех и каким может быть её реальное содержательное наполнение? Будет ли это в организационном плане некий аналог «астанинского» переговорного формата по Сирии либо же пресловутой «крымской платформы», где турки проталкивают повестку дня, имеющую, мягко говоря, самое отдалённое отношение к региональной стабильности и добрососедству? Даже если немного пофантазировать и предположить, что на этот раз всё будет по-иному – что может стать итогом гипотетической встречи, помимо бодрых заявлений и чувства «глубокого дипломатического удовлетворения»? В случае серьёзности намерений – не имело бы смысл предварительно «обкатать» предполагаемые темы для обсуждений в ходе экспертной (пусть даже закрытой) встречи, кто её будет готовить и где она могла бы состояться?
Пока здесь вопросов куда больше, чем ответов, да и судьба предыдущих прожектов не внушает оптимизма. Несмотря на то, что они также позиционировались как беспроигрышные для всех участников, ни одному не удалось получить консолидированной поддержки со стороны всех заинтересованных игроков. Как тогда, так и ранее подобные предложения не несли особой конкретики и носили весьма расплывчатый характер. В августе 2008 года на фоне «пятидневной» войны в Южной Осетии премьер-министр Турции Эрдоган выступил с идеей «Платформы стабильности и сотрудничества на Кавказе», первоначально без Ирана (а в 2000 году Сулейман Демирель добавлял к «кавказской пятёрке» США). Параллельно, начиная со второй половины 2000-х годов, Анкара инициирует и последовательно продвигает трёхсторонний военно-политический формат «Турция – Грузия – Азербайджан», скреплённый несколькими коммуникационными проектами по линии «Восток – Запад». Попытки, обходя стороной разногласия из-за Абхазии и Южной Осетии, привлечь к нему российскую сторону окончились ничем. Так, в 2019 году главы железных дорог России, Турции и Азербайджана подписали меморандум о развитии перевозок по (недозагруженной) линии Баку – Тбилиси – Карс, однако грузинские коллеги присоединиться к данному документу отказались (1).
В свою очередь, в Тбилиси не представляют, каким образом Россия и Иран могут составить «платформу мира и стабильности» и не сядут с ними за переговорный стол, если за ним же не будут сидеть «старшие партнёры» из Вашингтона и Брюсселя. Ранее МИД Грузии заявлял, что «такие платформы должны основываться на уважении важных и фундаментальных принципов – признании суверенитета и территориальной целостности государств», добавив, что для Тбилиси предпочтительнее сотрудничество в составе «тройки» с тюркскими соседями. Более того, в ходе визита 29 сентября в Баку премьер-министр Ираклий Гарибашвили представил «Мирную инициативу соседства», а на следующий день усилиями LINKSEurope при поддержке Евросоюза и МИД Грузии в Тбилиси встретились представители аналитических, политических и политических кругов Азербайджана и Армении в Грузии. По мнению аналитика исследовательского центра “Орбели” Джонни Меликяна, в Баку стремятся «видеть в грузинской платформе нечто новое, инициированное западом, что может заменить Минский формат и оставить Россию вне этих процессов».
В «треугольнике» Анкара – Ереван – Баку проблемных «узлов» не меньше. Как отмечает Станислав Тарасов, «…без “нового Цюриха“, то есть нормализации отношений в первую очередь между Турцией и Арменией, а также между Арменией и Азербайджаном, рассуждать о “пакте шести“ можно лишь на академическом уровне». После «44-дневной войны» в Нагорном Карабахе осенью 2020 года, обозначившей качественное усиление турецкого присутствия на Кавказе, Эрдоган возвращается к своей давней идее, позволяющей, по его мнению, «открыть новую страницу в отношениях Турции и Армении». Успешно решая задачи в Азербайджане и Грузии, турецкие стратеги активно «подбирают ключи» к наиболее проблемной для них кавказской стране и, как свидетельствуют события последних нескольких лет – немало в этом преуспели. Во всяком случае, министр экономии Армении Ваан Керобян всерьёз ожидает, что разблокирование транспортных и экономических связей увеличит ВВП Армении на 30 процентов уже в течение двух лет; подобного рода оптимизм неоднократно демонстрировал и премьер-министр Пашинян, что лишний раз свидетельствует об уровне понимания этими персонажами имеющихся вызовов и путей их преодоления.
В одной из ближайших публикаций мы подробнее остановимся на проблеме строительства на турецкой территории, в верховьях Аракса и его притоков сети мало- и среднемощных ГЭС и водохранилищ, что чревато водным кризисом в Армавирской, Арагацотнской, Ширакской областях Армении, обмелением озера Севан, проблемами в сельском хозяйстве и т.д. Станут ли учитываться Анкарой озабоченности на этот счёт Еревана, будь то в многостороннем или в каком-либо ином формате? Остановится ли эта программа даже в случае принятия режимом Пашиняна всех предусловий Анкары и Баку, подписания «мирного договора» и открытия границ? Ответ очевиден; более того, пример Сирии наглядно показывает, как турки, контролирующие истоки рек на Армянском нагорье, могут воспользоваться провоцируемыми ими же водными кризисами в соседних странах.
И это – далеко не единственный пример. Помимо военно-политических задач («Зангезурский коридор», на экстерриториальном характере которого настаивают Анкара и Баку), максимально быстрое поглощение сравнительно небольшого армянского рынка означает обретение Турцией дополнительной «точки входа» на рынки Евразийского Экономического Союза. Перевод же проблемы Геноцида армян в плоскость «совместной работы историков» будет означать (через «обнуление» многолетней деятельности зарубежных армянских диаспор) более комфортную работу турецких лоббистских структур в США, Франции и в других западных странах. Уже сейчас, до некоторой степени по модели балканских стран (Болгария, Сербия), в армяноязычное информационное пространство выбрасывается протурецкий «исторический» нарратив, охотно ретранслируемый призывающими к избавлению от «русской колонизации» псевдонационалистами. Рассказы о процветавших в Османской империи армянах, занимавших высокие должности при султанском дворе (Millet-i Sâdıka Ermenileri) сопровождаются прямыми указаниями на Российскую империю как на главного виновника трагедии, постигшей до того едва ли не «братские» народы Анатолии в годы Первой мировой войны…
Можно согласиться с экспертами, утверждающими, что интересам России новоявленная турецкая «платформа» отвечает в наименьшей степени, несмотря на попытки представить Москву едва ли не в качестве «локомотива» этой неоднозначной инициативы. Разумеется, задача формирования на территории бывшего советского Закавказья единого «протурецкого» политического пространства едва ли может быть когда-либо полностью выполнена – хотя бы потому, что не только Россия, но и США с Европейским Союзом, при всех обуревающих их внутренних проблемах, в обозримом будущем из региона не исчезнут. Буквально в эти дни Ереван, Тбилиси и Баку объехала, проводя встречи высокого уровня, заместитель помощника госсекретаря Эрика Олсон, имеющая опыт работы в Центральной Азии, Турции и Грузии. Как полагает российский политолог, кавказовед Сергей Маркедонов, списывать Америку с «кавказских» счетов, скорее всего, преждевременно: «…в Вашингтоне не готовы к тотальному выходу из глобальной игры и различных региональных процессов. США беспокоит усиление России и Турции в Евразии, а также возможная активизация Ирана. Не менее опасаются там и положения Грузии, оказавшейся в своеобразном геополитическом одиночестве (только Тбилиси ориентирован на евроатлантическую интеграцию)».
Таким образом, актуальные региональные проблемы и далее будут с разной степенью эффективности обсуждаться в рамках устоявшихся двухсторонних и многосторонних форматов, среди которых можно выделить межправительственную комиссию России, Азербайджана и Армении, Минскую группу ОБСЕ, турецко-азербайджано-грузинский альянс, армяно-иранское трансграничное взаимодействие, а также многогранную деятельность западных партнёров. При всей внешней привлекательности иллюзорной идеи подвести всё это и многое другое под некий чудодейственный «общий знаменатель», пока что она в лучшем случае напоминает поиски ускользающего «журавля» в окутанном туманом и сверкающим молниями кавказском небе…
Андрей Арешев
Примечание
(1) Российско-турецкий товарооборот осуществляется в основном через Чёрное море, и едва ли в Москве горят желанием диверсифицировать его в сторону, мягко говоря, недружественной и политически нестабильной страны.
