Аршалуйс МГДЕСЯН
Аналитик
Ереван
Состоявшиеся 10-13 января в Женеве, Брюсселе и Вене переговоры в формате Россия-Запад, в ходе которых Москва предъявила НАТО, в частности, США требование о предоставлении письменных гарантий безопасности, не были сорваны, но стороны по-прежнему далеки от осязаемых результатов. Единственным, пожалуй, итогом является то, что Россия и Запад настроены на искренний, содержательный, в то же время жесткий диалог. Процесс инициировала Россия, выступив с четкими требованиями, следовательно, в зависимости от исхода переговоров, волны их воздействия могут достичь Южного Кавказа, который по большому счету является одной из линий соприкосновения между Россией и Западом (в лице Турции).
Для понимания вероятного воздействия переговоров Россия-НАТО на Южный Кавказ, следует прежде всего рассмотреть предмет стратегического диалога Москва-Брюссель или Москва-Вашингтон. Проект предлагаемого договора опубликован на официальном сайте МИД РФ. Если вкратце, то Западу предлагается задействовать «машину времени» и вернуться к существовавшему в 1997 году в Европе статус-кво в области безопасности. В частности, Россия требует, во-первых, не расширения НАТО на постсоветские страны, иначе говоря, не принимать Украину и Грузию в Североатлантический альянс, не размещать в Европе ударные системы вооружений, которые могут поражать цели на территории РФ, а также вывести созданные НАТО после старта процесса расширения Альянса в 1997 году военные инфраструктуры в Восточной Европе.
Понятно, что НАТО не выполнит все требования России. Собственно, вряд ли Москва ожидала их полного исполнения, выступая с такими максималистскими требованиями, которые, как метко подметил директор Московского Центра Карнеги, навязываются проигравшей в войне стороне, коей НАТО не является. Отсюда и недавно прозвучавшее известное выражение президента РФ Владимира Путина о том, что «им нужно хоть что-то, хотя бы юридически обязывающие договоренности».
Следовательно, для России важен сам процесс, в котором Москва по канонам практически холодной войны вступила бы в диалог с Западом об установлении правил в отношениях. Диалог уже запущен, можно сказать, в условиях принуждения: нависшая над границей Украины угроза войны может вспыхнуть в любой момент, а не желающие воевать за Киев против России США обещают ответить «катастрофическими санкциями», вплоть до отключения России от мировых банковских, финансовых систем, в том числе SWIFT.
В условиях обоюдных угроз, Россия и Запад, тем не менее, сели за стал переговоров. Как метко заметили российские и американские международники, несмотря на жесткую риторику сторон, США впервые обсуждают с Россией за столом переговоров проблемы европейской безопасности.
Если несколько лет назад в России сам факт таких переговоров воспринимался бы как большой дипломатический успех, то теперь у Москвы иные стратегические цели. Они подразумевают консолидацию влияния практически во всех регионах, которые пребывали в составе СССР или находились в сфере советских интересов: Восточная Европа, Южный Кавказ и Центральная Азия. Оперативная реакция ОДКБ, в лице России, на кризис в Казахстане стала в том числе демонстрацией готовности к проекции военного потенциала.
А это значит, что волны воздействия новой геополитической российско-американской «партии», в условиях усугубившегося украинского кризиса, достигнут и расположенного в тысячах километрах от эпицентра конфронтации Южного Кавказа, где игра больше напоминает традиционные для региона «нарды», а кости одновременно находятся в руках нескольких региональных держав – Ирана, России и Турции. Иначе говоря, ситуация еще более непрогнозируемая.
Россия сейчас втыкает красные флажки по периметру зоны своего влияния. Этого процесса не избежит и Южный Кавказ, где три признанных государства находятся на различном уровне отношений с РФ и НАТО. Следовательно, различным будет и вероятное воздействие на них. В какой мере эти страны окажутся чувствительными к вероятному исходу переговоров Россия-НАТО, будет зависеть от уровня их суверенитета и потенциала отстаивания суверенитета, в том числе, на военном уровне. Следовательно, эти переговоры будут означать одно для тяготеющей к НАТО Грузии, и совершенно иное – для следующего курсом на углубление отношений с НАТО Азербайджана, который является союзником Турции, обладающей второй по мощи армией в НАТО, и абсолютно другое – для пребывающей на геополитической орбите России Армении, связи которой с Альянсом слабеют на глазах.
Для верного позиционирования в новом уравнении Запад-Россия со многими неизвестными Грузии, Армении и Азербайджану нужно еще понять по дипломатическим каналам, что означает цель России – открутить время в отношениях с НАТО до статус-кво 1997 года. Имеются ли в виду только военные инфраструктуры, которые НАТО разместила в основном в Восточной Европе, или подразумеваются и планы сотрудничества стран с Альянсом? Армения и Азербайджан сотрудничают с НАТО в рамках ряда планов действий, а Грузия, подобно Украине, стремится к членству в этом блоке.
Вызовет особое опасение возможная перспектива углубления украинского кризиса вплоть до обмена ударами, что по мнению некоторых экспертов, в зависимости от уровня сложности ситуации, может даже создать вакуум безопасности на Южном Кавказе. Заполнить его поспешат другие региональные державы, особенно Турция. Это худший сценарий для переживающей сложные внутренние трансформации Армении после ее проигрыша во Второй карабахской войне. Все будет зависеть от того, насколько серьезно Россия будет втянута в этот конфликт и какие у нее ресурсы для эффективной защиты своих интересов на всех фронтах. Не стоит сбрасывать со счетов и то, что в Москве могли брать в расчет возможности подобных сценариев и вероятные действия российской военной машины и дипломатии для купирования ситуации.
Очевидно одно: в результате нового раунда стратегической дипломатии Россия-НАТО Москва, при условии невыполнения ее максималистских требований, будет как минимум стремиться к определенной консолидации влияния, в том числе, на Южном Кавказе. Элементы этого процесса уже очерчиваются в создании регионального формата 3+3, в котором Грузия отказалась участвовать. Этот формат направлен своим острием против Запада и его геополитического влияния.
Западу понадобится приложить серьезнейшие усилия если не для укрепления, то хотя бы сохранения позиций в регионе. Без поддержки США (а политика и стратегические цели США в регионе не ясны) политическое влияние Евросоюза в регионе, в условиях расширения влияния двух доминантов – России и Турции, явно ослабнет. Основным фактором влияния останутся финансово-экономические механизмы, которые пока еще срабатывают, но их эффективность может сократиться в условиях сжатия политических возможностей.
А в отношении следующей курсом на членство в НАТО Грузии Россия попытается как минимум достичь закрепления на бумаге неблокового статуса этой страны. Вообще, «программа-максимум» России состоит в том, чтобы либо удержать постсоветские страны в зоне своего влияния, либо, образно говоря, превратить их в Финляндию, которая не вступает в НАТО и имеет с Россией эффективные отношения. Иначе говоря, Россия пытается добиться отмены пункта, допускающего членство в НАТО Грузии и Украины, закрепленного в декларации Альянса, принятой в 2008 году в Бухаресте. Не факт, что Запад выполнит это требование ни, тем более в краткосрочной перспективе.
В то же время, очевидно, что пока Россия в состоянии действовать силовыми методами, а США не намерены воевать за Украину и Грузию, членство Киева и Тбилиси в НАТО как минимум в среднесрочной перспективе выглядит нереальным. Более того, в НАТО тоже по различным соображениям пока не собираются принимать эти государства в свои ряди.
Часть экспертов считает также неслучайным совпадение по времени процесса выяснения отношений НАТО-Россия с активизировавшимися дискуссиями по поводу возможного транзита власти в России или временного отхода Путина от штурвала. Как отмечает профессор Нью-Йоркского университета в Абу-Даби Георгий Дерлугьян, Путин создает «наследие, великое геополитическое наследие».
