Интервью с председателем Международного Центра геополитических исследований Тенгизом ПХАЛАДЗЕ
— Как Вы можете оценить уровень сотрудничества каждой из стран Южного Кавказа с Североатлантическим Альянсом?
— Каждое из государств Южного Кавказа сотрудничает с НАТО. В отличие от Азербайджана и Армении, у Грузии — ярко выраженная внешнеполитическая ориентация по интеграции в Европейские структуры и НАТО. Это подтверждается не только желанием правительства, но и проведенным в Грузии плебисцитом, согласно результатам которого большая часть населения поддерживает интеграцию страны в НАТО.
Азербайджан сотрудничает с НАТО, однако в его случае нет ярко выраженной линии по интеграции. Армения находится в несколько иной ситуации, так как является членом Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ). То есть, Армения является членом другого военно-политического блока, но, тем не менее, сотрудничает с НАТО. Соответственно, исходя из внешнеполитических ориентиров, уровни сотрудничества государств отличаются, однако у всех трех стран установлены партнерские отношения с НАТО.
— Грузия давно декларирует желание вступить в НАТО. Однако последний саммит НАТО в Чикаго не принес желаемых результатов, и как прежде не ясно, когда Грузия сможет стать полноправным членом Альянса… Каковы, по-вашему основные препятствия на этом пути?
— Я не считаю, что саммит в Чикаго не принес результатов. Саммит принес тот максимум, который можно было ожидать.
Существует стереотип, который декларируется извне, что внешнеполитическая ориентация Грузии – это ориентация руководства, а в обществе существуют другие настроения. Интеграция в НАТО – не навязчивая идея политического руководства страны, а на самом деле волеизъявление народа и общества. Я имею в виду не только плебисцит и многочисленные социологические опросы. Интеграция в Альянс – это естественный выбор Грузии, так как тот путь, по которому развивается страна, подразумевает построение демократического государства западного типа, разделяющего те ценности и стандарты, о которых говорит НАТО. Мы идем в НАТО не для того, чтобы быть против кого-то, а потому, что видим себя членом этой семьи и разделяем все ценности, которыми дорожит Альянс.
Повторю, что на саммите НАТО в Чикаго Грузия получила максимум того, что можно было ожидать. Грузия участвовала во всех трех форматах саммита – миссия ISAF; НАТО + 13 государств, с которыми идет интенсивное сотрудничество; формат группы стран-аспирантов. И то, что Грузия рассматривается именно в группе стран-аспирантов – уже серьезный прогресс, так как у остальных стран этой группы есть МАР (План действий по членству в НАТО). Но главное другое – был оценен и отмечен прогресс, достигнутый Грузией на пути атлантической интеграции, был оценен вклад нашей страны. Необходимо отметить, что Грузия является не только потребителем в этой системе безопасности, но и сама является серьезным контрибутором. Мы разделяем ценности Альянса и считаем, что их защита, в первую очередь, необходима для безопасности Грузии. Даже находясь в Афганистане, мы защищаем и собственную безопасность. Наши вооруженные силы в Афганистане приближаются к стандартам НАТО, получают необходимые навыки, борются с угрозами, которые реально стоят перед Грузией, в том числе, с международным терроризмом. К сожалению, Грузия, как и другие страны, не защищена от терроризма, попытки терактов были и в этом году. Все это очень важно для национальной безопасности Грузии.
В декларации, принятой по итогам саммита в Чикаго, очень четко прописано, что сегодня Грузия обладает двумя очень серьезными инструментами. Во-первых, это ежегодный план действий, который по своей структуре и содержанию практически ничем не отличается от МАР. Кроме того, есть более весомый инструмент – комиссия Грузия-НАТО, которая дает возможность большего вовлечения в атлантические структуры. Как раз в итоговой декларации было отмечено, что это самые весомые инструменты для реализации Бухарестских соглашений, где отмечено, что Грузия обязательно станет членом НАТО.
Шагом вперед стало упоминание Грузии в одном ряду со странами-аспирантами. Условно говоря, Грузия расценивается в первом дивизионе тех государств, которые могут претендовать на членство в Альянсе. Таким образом, Чикаго стал очень серьезным шагом для дальнейшего продвижения в НАТО. Исходя из формата Чикагского саммита, а он не являлся саммитом по расширению альянса, акцент был сделан не на внешний вид сотрудничества, а на внутреннюю составляющую. Так что, перечисленные два инструмента дают Грузии больше возможностей для ее вовлечения и участия во многих форматах Альянса.
— Во время своего последнего визита в Грузию министр обороны Турции Исмет Йылмаз заявил, что его страна сделает все для того, чтобы Грузия как можно быстрее стала членом НАТО. Как Вы считаете, сколько времени нужно Грузии, чтобы стать полноправным членом Альянса?
— Конкретные сроки по принятию очень трудно определить. Это зависит как от многих внутренних, так и внешних факторов. НАТО является военно-политическим альянсом, и недостаточно просто соответствовать определенным стандартам, чтобы стать его членом. Даже МАР не дает гарантий на вступление. Например, Македония долго находится в программе МАР, однако не может получить членство. Самое важное, что нужно отметить – чем является для Грузии этот путь. Одно дело, если ты хочешь вступить в Альянс, но членство как таковое не может быть самоцелью. Нам членство необходимо для построения успешного государства. Если посмотреть на историю сотрудничества с НАТО – что было и чего мы достигли, то видно, что мы уже стоим на пути построения успешного государства. То есть, само сотрудничество с Альянсом приносит нашей стране серьезные плоды по укреплению государственности Грузии.
— Реально ли вступление в НАТО без Абхазии и Южной Осетии?
— Этим вопросом задаются многие, в том числе, и в Грузии. Естественно, нарушенная территориальная целостность является серьезной проблемой для национальной безопасности Грузии. Однако история НАТО показывает, что территориальная целостность не является непреодолимым барьером. Можно взять пример Германии, которая стала членом НАТО в тот период, когда ее территориальная целостность была нарушена. Германия объединилась уже после вступления части страны в НАТО. У стран Балтии были территориальные проблемы в отношениях с Россией. Латвия вступила в 2004 в Альянс, а в 2007 году подписала с Россией договор о государственной границе.
Споры и конфликты не являются барьером, например, для Турции и Греции, которые имеют серьезные претензии друг к другу, однако это не мешает им сотрудничать в рамках НАТО. Все зависит от политической температуры.
Понятно, что Россия является серьезным фактором, однако все должно быть сделано для того, чтобы этот процесс перевести в конструктивное русло. Можно стать членом Альянса и продвигаться к урегулированию спорных вопросов.
— Россия наращивает военное присутствие на территории Абхазии, Южной Осетии, в Армении. Как Вы считаете, существует ли политическая и военная конкуренция между Россией и НАТО на Южном Кавказе?
— Я бы сказал, что наращивание вооружений происходит на оккупированных территориях Грузии и вокруг Карабахского конфликта. Существует конкуренция в подходе. РФ рассматривает Южный Кавказ как зону влияния. Запад, в том числе и НАТО, рассматривают Южный Кавказ в качестве партнера и зоны сотрудничества.
Почему Грузия идет в сторону Запада, а не к России? После развала СССР Россия имела наилучшие стартовые условия, о которых можно было только мечтать. Вся экономика постсоветских государств была ориентирована на РФ, в новых странах оставались российские военные базы, и это никто не оспаривал, российский рубль был основной платежной единицей на постсоветском пространстве, и все дороги вели в Москву. Но Москва не смогла предложить этим государствам нормальные условия развития, нормальные условия безопасности.
Во всех конфликтах на постсоветском пространстве в той или иной степени и с разными статусами присутствует РФ. В Грузии она оккупант, в Приднестровье миротворец, в Карабахе – член Минской группы ОБСЕ. Но нигде Россия ничего существенного и полезного не сделала для решения этих конфликтов. Россия много говорит о многополярном мире, но сама не создает центра притяжения. Вместо этого она создает центр давления, центр тяжести. Политика давления, угрозы отключить свет, газ и т.д. не принесла тех плодов, на которые рассчитывала Россия.
Сегодня конфликты, зоны конфликтов остаются единственным инструментом, позволяющим держать Южный Кавказ под своим контролем, так как это препятствует нормальному развитию региона. Политика «разделяй и властвуй» не чужда Кремлю со времен царской России, СССР. Проблема еще и в том, что Россия является не только юридической правопреемницей СССР, а, к сожалению, и духовной и продолжает тот же путь. Соответственно, она наращивает вооружение именно потому, чтобы сделать этот инструмент еще более мощным. Но опять-таки, это против интересов российской государственности. Гораздо легче сотрудничать с другой страной и сделать ее своим другом, чем делать ее своим противником и иметь статус оккупанта.
Если говорить о подходах НАТО и России, то, наверное, между ними существует конкуренция – конкуренция мировоззрений. Наши интересы с интересами Запада совпадают. Если мы создаем зону сотрудничества, то мне лучше и выгоднее иметь бизнес с сильным партнером. Если же партнер слаб, то это создает колониальную систему, зону эксклюзивных интересов и зоны влияния.
— Насколько реально возобновление боевых действий между Россией и Грузией и в Нагорном Карабахе? И какова будет реакция НАТО в случае начала боевых действий?
— Главное, чтобы до этого дело не дошло. Говорят о подобных сценариях потому, что к этому подталкивает сама Российская Федерация. Чего стоят последние заявление Москвы после саммита НАТО в Чикаго и визита Хиллари Клинтон в Грузию о том, что Вашингтон не извлек никаких уроков из войны 2008 года. Заявления Путина и Медведева о том, что в 2008 году они остановили экспансию НАТО, ярко свидетельствует об истинных целях Москвы. Значит, если цель не достигнута, то опасность существует.
В данном случае должен быть включен эффективный механизм превенции. В 2008 году Грузия утверждала, что Россия готовится к войне, и нам не верили; весной 2008 года Путин издал известный указ об установлении прямых отношений с так называемыми госструктурами Абхазии и Южной Осетии; затем началась реконструкция военной инфраструктуры в Абхазии. Мы говорили об этом, но никто не верил в то, что Россия начнет войну. Сегодня, я надеюсь, наши партнеры очнулись, и они видят существующую опасность. Потому и прозвучали заявления со стороны Хиллари Клинтон и ОБСЕ о том, что они очень внимательно и пристально будут наблюдать за учениями Кавказ-2012.
Сейчас главное – превенция, не допустить начала новой военной агрессии. Поэтому мы стараемся дать максимально реальную картину, реальную информацию с тем, чтобы реагирование произошло до того, как ситуация обернется самым фатальным сценарием. А серьезная угроза, к сожалению, действительно существует.
Беседовал Ираклий Чихладзе (Тбилиси)
