Интервью с Георгием Гвимрадзе, аналитиком Грузинского центра стратегических исследований
— В конце октября президент Грузии Георгий Маргвелашвили, говоря о России, заявил о том, что Грузию «зовут насильно» в империю или некий союз. Как вы считаете, насколько велики риски «затягивания» Грузии в Евразийский союз?
— Я не знаю, что президент имел в виду, это было не очень ясно сказано. Но, наверное, у России есть не то что желание, но и определенный план, каким образом можно реализовать подобный сценарий. Москва определенными силами, ресурсами попытается добиться того, чтобы Грузия поменяла свой прозападный курс и начала сближение с Евразийским союзом. Давайте прямо скажем – встала бы на путь сближения с Россией. Понятно, если президент Маргвелашвили имел в виду это. Но если он имел в виду, что кто-то изнутри в стране работает в этом направлении, то у меня нет такой информации.
После своей отставки министр обороны Ираклий Аласания призвал прозападные силы Грузии объединиться с тем, чтобы противостоять пророссийским силам в правительстве. С другой стороны, в Грузии есть и другие силы – НПО, НКО, которые работают непосредственно на то, чтобы пророссийский вектор стал актуальным в Грузии.
— Увольнение министра обороны, затем отставка министра иностранных дел и министра по вопросам евроинтеграции, их заявления о том, что появились угрозы евроинтеграционному вектору… Насколько ослабло прозападное крыло в правительстве Грузии с уходом этих людей и насколько велики риски сворачивания с прозападного курса?
— В определенном смысле прозападное крыло в правительстве, конечно же, ослабло. В правящей политической коалиции «Грузинская мечта» наиболее прозападной силой считалась партия Ираклия Аласания «Свободные демократы» и Республиканская партия. Остальные партии в коалиции не считаются настолько четко прозападными. Поэтому, можно сказать, что из коалиции ушла одна из сил, которая считалась не только прозападной, но и во многом отвечала за наши отношения с Западом. Личные связи этих людей очень сильно влияли на качество дипломатических отношений нашей страны с западными партнерами.
Как будет все складываться, сейчас сложно прогнозировать. Однако, со стороны правительства можно оценить хорошим шагом назначение на пост министра иностранных дел г-жу Тамар Беручашвили. В ее прозападном векторе я не могу сомневаться.
Пока же, по крайней мере, как заявил спикер парламента Давид Усупашвили, мы поставили на паузу наши отношения с Европой, но реальной смены вектора, я надеюсь, не произойдет.
— Политолог Сосо Цискаришвили заявил о том, что экс-министру Аласания, в период, когда он находился в Париже и заключал договор о поставках ПРО, поступил звонок из Тбилиси с требованием не заключать договор. По словам Цискаришвили, это могло быть прямым заказом из Москвы. Насколько реально, что в правительстве Грузии уже есть силы, которые «работают» на Москву?
— Не могу сказать. Наверное, нужно поинтересоваться у Цискаришвили, откуда у него такая информация. То, что Аласания не отрицал этого, еще не подтверждает ее правдивости. Даже если такой звонок и был, это не значит, что до него был, скажем, звонок из Кремля в Тбилиси с подобным требованием. Подобное заявление – серьезное обвинение, фактически, в предательстве интересов родины…
— Однако со стороны властей не было никакой реакции на слова Цискаришвили…
— Наверное, это нормально, что ее не было. Наверное, власти посчитали, что не стоит себя ставить в позицию обороняющейся стороны.
— К чему может привести нынешний внутриполитический кризис — к внеочередным парламентским выборам?
— Он мог бы привести к досрочным выборам, если б республиканцы вышли из коалиции вслед за свободными демократами. Но на этом этапе правящая коалиция смогла сохранить большинство в парламенте. И если никаких резких изменений не произойдет, то и внеочередных выборов не будет. Наверное, республиканцы посчитали, что сейчас не время для выборов, и потому остались в коалиции. Время покажет, насколько они были правы. Факт тот, что масштабного политического кризиса не случилось, хоть проявления, конечно, были. Когда одного министра увольняют и двое уходят по собственному желанию, то это уже проявление кризисной ситуации.
К чему все это может привести? Если все стороны смогут дистанцироваться от эмоций и будут говорить о том, чем они намерены реально заниматься в дальнейшем, это приведет к лучшему результату. Я имею в виду, что если партия Аласания сможет сконцентрироваться на либерализме, хотя это понятие имеет очень широкое понимание, и говорить, что ты либерал-демократ, не значит, что ты что-то сказал конкретное. Нужно объяснять, что ты имеешь в виду конкретно, и какие ценности ты проповедуешь в политике. Сейчас они должны сконцентрироваться на этом. Если они займутся этим, то в результате мы получим формирование в Грузии реальной оппозиции, потому что такой силы сейчас нет. Те организации, которые сегодня называют себя оппозицией, на самом деле таковой не являются. С одной стороны, Единое национальное движение (партия М.Саакашвили) не заслуживает даже того меньшинства, который она имеет в парламенте. С другой – те организации, которые называют себя оппозицией, никогда не могли стать политическими партиями. Таким образом, есть шанс, что у нас начнет образовываться как реальная позиция, так и оппозиция – то есть, политические силы, которые объединяются вокруг конкретных ценностей. Такой шанс есть, но, к сожалению, я не могу утверждать, что мы движемся в этом направлении.
— Можно ли ожидать большей внешнеполитической активности после взятой правительством паузы и с чем это может быть связано?
— У правительства нет другого выхода. Оно сейчас должно доказывать внутри страны и за ее рубежами, что остается верным декларируемому курсу страны. Три человека, которые фактически заведовали отношениями вне страны, уходят из правительства. В том числе, косвенно и прямо обвиняя власть в том, что она отклоняется от прозападного курса. Таким образом, правительству остается доказывать своим партнерам, гражданам своей страны, что оно остается более чем верным заявленному им же внешнеполитическому курсу. В определенном смысле, создавшаяся ситуация может стать плюсом для правительства, должна дать ему сильный стимул.
— Что может сделать Россия, чтобы «втянуть» Грузию в Евразийский и другие союзы и объединения, контролируемые ею?
— Мы видим, как она ведет себя в Украине. Она многое на что способна — начиная от «мягкого» давления, если так можно сказать, например, опять закрыть свой рынок для Грузии, и вплоть до военной интервенции. То есть, у России есть определенный «набор» инструментов, которыми она может воспользоваться. Но с другой стороны, и я в этом уверен, у Грузии есть свои инструменты, чтобы нейтрализовать все негативные факторы, кроме единственного – военной интервенции. Если Грузия будет оценивать все исходящие из России риски и угрозы и предпринимать разумные шаги, то вполне сможет их нейтрализовать. Задача Грузии состоит в том, чтобы добиться таких отношений с Россией, при которых единственным рычагом давления на Грузию у этой страны останется военная интервенция. То есть, все остальные рычаги потеряют свое значение и силу, перестанут работать, и единственным останется интервенция. Также Грузии нужно добиться того, чтобы возможная военная интервенция России против Грузии обошлась ей очень дорого.
— Москва очень жестко и болезненно реагирует на евроинтеграцию Молдовы и Украины, но к Грузии подобного отношения не видно. С чем это связано?
— С одной стороны, это двойная игра. Но с другой – Москва заявляет о своей готовности нормализовать отношения с Грузией. Москва не делает резких заявлений по отношению к Грузии, так как хорошо понимает, что у нее не осталось тех механизмов влияния в Грузии, которые есть в Украине и Молдове.
Рынок между нашими странами фактически недавно начал работать, и он не такой уж и большой, экономические отношения не очень развиты. И сегодня нет причин говорить в агрессивном тоне с Грузией. Россия, например, может угрожать разрывом экономических отношений с Украиной и Молдовой. А с Грузией у нее фактически их и так нет или они находятся в зачаточном состоянии. Кроме того, Москва относительно спокойно ведет себя с Грузией и потому, что подписание Соглашения об ассоциации еще не значит вступления Грузии в Евросоюз.
— Формирование ЕАЭС, западные санкции против России, ответные шаги Москвы – эти факторы говорят об изоляции и самоизоляции России. Как это может повлиять на грузино-российские отношения?
— Для России свойственно в определенные периоды своей истории самоизолироваться от внешнего мира. Конечно, это очень плохо влияло на ее ближайших соседей, и нас это настораживает. Самоизоляция России от остального мира, тем более, от того, к которому стремимся мы, ничего хорошего принести не может.
Беседовал Иракли ЧИХЛАДЗЕ
