Возвращение и его альтернативы: исследование на примере армяно-азербайджанского конфликта

Табиб ГУСЕЙНОВ

 

Баку

 

В этой статье рассматривается вопрос о возвращении, препятствиях и возможностях для его реализации и других вероятных долгосрочных решений для перемещенных групп населения в контексте армяно-азербайджанского конфликта вокруг Нагорного Карабаха (НК), породившего наибольшее количество беженцев и внутренне перемещенных лиц (ВПЛ) в регионе.

Истоки и масштабы перемещения

Первые насильственные перемещения населения произошли в конце 1987 – начале 1988 гг., когда азербайджанцы бежали от общинного насилия в Кафане и Мегри в Армении.[2] Конфликт, спровоцированный требованиями Армении о передаче Нагорного Карабаха Армении, быстро набрал силу и в начале 1991 года все азербайджанское население Армении (около 200,000 чел.) и практически все армянское население, проживавшее в Азербайджане вне Нагорно-Карабахской Автономной Области (НКАО), около 330,000 чел., бежало из Армении и Азербайджана, соответственно,[3] и межобщинная война разгорелась как внутри, так и вне Нагорного Карабаха.

Начиная с конца 1991 – начала 1992 гг., по мере распада Советского Союза, оставившего за собой огромный вакуум власти, конфликт перерос в полномасштабную войну. По своему характеру перемещение стало преимущественно внутренним, поскольку как армянские, так и азербайджанские силы прибегли к  действиям с элементами этнических чисток в целях достижения контроля над территорией.

К середине 1992 года в результате серии наступлений сил этнических армян азербайджанское население (около 40,000 чел.) было полностью  изгнано из Нагорного Карабаха. Затем последовало перемещение еще 47,000 чел., которые бежали из прилегающего Лачинского района, расположенного между НК и Арменией и населенного преимущественно азербайджанцами.[4] Приблизительно 30,000 армян были аналогичным образом перемещены из армяно-населенного Шаумяновского района (ныне входящего в Геранбойский район), граничащего с НК с севера.[5]

Последнее и самое крупное насильственное перемещение произошло в 1993 году, в самый разгар конфликта. К концу 1993 года, когда  продвижение армян вглубь азербайджанской территории достигло своего пика, около 780,000 азербайджанцев стали внутренне перемещенными лицами.[6] Именно тогда азербайджанское правительство впервые объявило об оккупации 20% своей территории и наличии 1 миллиона беженцев и ВПЛ. К моменту подписания соглашения о прекращении огня в мае 1994 года Азербайджану удалось вернуть небольшие участки территории в Физулинском и Агдамском районах, и в последующие годы многие ВПЛ из прифронтовых районов вернулись. Тем не менее, в своих публичных заявлениях азербайджанское правительство продолжает оперировать теми же цифрами – 1 млн. беженцев и ВПЛ, хотя общее число несколько меньше. Согласно официальной статистике, в Азербайджане имеется  более 200,000 натурализованных беженцев — этнических азербайджанцев из Армении и около 560,000 ВПЛ их НК и прилежащих оккупированных районов[7]. Оккупированные территории составляют около 14% страны.[8]

1. 1. Азербайджанская политика и восприятие возвращения

1.1. Политика правительства в отношении азербайджанских беженцев и ВПЛ

У азербайджанского правительства не было ни соответствующего жилищных условий, ни финансовых средств для размещения ВПЛ, перемещенных в ходе армянских наступательных действий 1993 года. Большая часть имеющегося жилищного фонда и многих других общественных зданий, школ, общежитий, детских садов и санаториев, были уже заняты азербайджанскими беженцами, ранее покинувшими Армению и насильственно выселенными из Нагорного Карабаха и Лачина в 1992 году. Правительство столкнулось с огромной трех и даже четырехзначной[9] инфляцией, явившейся результатом демонтажа экономики советской эпохи и разворачивающейся войны, и таким образом оно было не в состоянии оказать адекватную помощь беженцам.  В результате, основная часть волны ВПЛ 1993 года была расселена в наспех сколоченных палаточных лагерях, заброшенных железнодорожных вагонах и временных землянках.

К концу 1990-х годов, по мере стабилизации ситуации в экономике правительство Азербайджана осуществляло более активную политику в отношении беженцев и ВПЛ,  сместив акцент с сугубо гуманитарной помощи на  более долгосрочные решения.

Правительство предоставило гражданство всем азербайджанским беженцам из Армении после принятия Закона о гражданстве в 1998 году. В соответствии с законом, беженцам, поселившимся в Азербайджане с 1988 по 1992 год, почти полностью состоящим из около 200 тысяч азербайджанских беженцев из Армении и около 50 тысяч турок-месхетинцев, было предоставлено гражданство. При этом, согласно  закону, предоставление гражданства не лишает натурализованных беженцев права на возвращение в свои родные дома. Они также получили  право на льготы, предусмотренные государством для ВПЛ. Несмотря на эту правовую оговорку, натурализация азербайджанских беженцев способствовала их интеграции, укреплению преобладающего мнения в среде бывших беженцев и общественности в целом, что возвращение этой категории в Армению является маловероятным сценарием.

Политика правительства в отношении ВПЛ аналогичным образом трансформировалась из сугубо гуманитарной помощи в улучшение качества жизни. С 2001 года правительство начало выделение крупных сумм из Государственного нефтяного фонда (ГНФАР) на строительство жилья для беженцев и ВПЛ[10]. В 2004 году вскоре после прихода президента Ильхама Алиева к власти, он пообещал убрать палаточные лагеря и предоставить ВПЛ более достойное жилье. К концу 2007 года в Азербайджане закрылся последний из палаточных лагерей, и около 100,000 ВПЛ, проживавших в самых тяжелых условиях,  были переселены в специально отведенные места компактного проживания[11]. Правительство также значительно увеличило государственную помощь для ВПЛ: сумма в 1 миллион долларов, выделяемая в 1995 году, выросла до 348 млн. долларов к 2010 году, из которых 100 млн. выделил ГНФАР[12].

Однако, в то время как правительство предпринимало меры по улучшению качества жизни ВПЛ, оно также пыталось обеспечить сохранение общинами ВПЛ своей социальной сплоченности и целостности посредством близости территории их проживания и недопущения ассимиляции среди местного населения. Так, правительство построило многие новые поселения вблизи от линии фронта, чтобы обеспечить пребывания ВПЛ поближе к своим родным домам. Подобная близость к линии фронта вызывает определенные проблемы безопасности и является фактором, препятствующим возможности внутренне перемещенных лиц интегрироваться на месте нынешнего пребывания в качестве альтернативы возвращению. С ВПЛ не были проведены консультации относительно выбора территории для новых поселений и, как следствие, отсутствие возможностей для занятости и социальной инфраструктуры в этих районах еще больше усугубляет их зависимость от государства[13].

ВПЛ, которые были поселены в домах, построенных государством, не владеют ими, и поэтому они не могут их продавать или сдавать в аренду. Правительство также исключило ВПЛ из приватизации земли, хотя никаких ограничений для ВПЛ на покупку недвижимости и земли нет. Если внутренне перемещенное лицо покупает или становится владельцем дома или квартиры в другом месте, чем его в изначальной местности перемещения, то оно теряет статус внутренне перемещенного лица, чего многие ВПЛ не хотят (см. ниже).

Общины ВПЛ, разбросанные по всему Азербайджану в небольших общинах, по-прежнему сохраняют свои полномочия в изгнании, школы, медицинские клиники и другие социальные инфраструктуры. Хотя ВПЛ могут свободно передвигаться и выбирать место жительства, правительство увязало доступ к помощи и социальным пособиям с местом временной регистрации, тем самым препятствуя их переезду от места, предназначенного для них правительством. В результате, многие семьи оказались разделенными: мужчины отправились в Баку или за рубеж в поисках работы, при том что другие члены семьи остаются там, где зарегистрированы[14].

Целью этих мер является сохранение и укрепление доминирующего восприятия среди вынужденных переселенцев, что возвращение — это единственное долгосрочное решение их длительных проблем. Таким образом, перед правительством стоит  вызов: найти правильный баланс между желанием сохранить социальную сплоченность общин ВПЛ и обеспечением их стабильными средствами существования сверх государственной поддержки.

1.2.            Восприятия ВПЛ

Суть критики заключается в том, что эта политика усиливает социальную маргинализацию ВПЛ и их зависимость от государства. Хотя эта критика в некоторой степени справедлива, есть и другая сторона медали, а именно: многие ВПЛ сами считают возвращение единственным надежным  решением своих длительных проблем. Они боятся, что ассимиляция в местных общинах приведет к потере их идентичности как карабахцев, а также устранит общественное давление на правительство, чтобы оно занималось урегулированием конфликта и обеспечило их возвращение[15].

Многие представители более старшего поколения  ВПЛ также обеспокоены тем, что молодежь либо вовсе не обладают никакой памятью о Карабахе либо эта память слишком незначительна, и молодые люди не будут ощущать такой же уровень эмоциональной привязанности к земле своих родителей. Представители молодого поколения, особенно те, кто проживают в Баку и других городах, могут оказаться менее предрасположенными к возвращению на постоянное жительство на землях своих предков. Но даже молодые люди, родившиеся после перемещения их родителей в Баку и других местах, по-прежнему в значительной степени идентифицируют себя с родными места своих предков. Даже если они не смогут вернуться, они все еще хотят, чтобы к их  мнению прислушались в первую очередь. Вне зависимости от того, к какому поколению они принадлежат, многие  ощущают недостойность жизни в качестве перемещенных лиц и не рассматривают местную интеграцию как средство от эмоциональной травмы, вызванной насильственным перемещением.

Как уже упоминалось выше, многие ВПЛ не хотят терять свой статус. Отчасти это обусловлено их желанием сохранить право на государственные пособия, предоставляемые ВПЛ, включающие скромный ежемесячный рацион питания, виртуальное освобождение от коммунальных платежей, налогов, бесплатное высшее образование для тех, кто успешно сдал экзамены, освобождение от уплаты за различные государственные документы и ряд других преимуществ. Возможно, что более важно, многие ВПЛ хотят сохранить свой статус из опасения, что потеря оного воспрепятствует их праву на возвращение и истребование имущества в их родных домах.

Азербайджанские ВПЛ еще не в состоянии сделать свободный и осознанный выбор относительно того, что представляет собой наилучшее долгосрочное решение своих проблем: возвращение, интеграция на месте настоящего пребывания или переселение. На вопрос о том, хотят ли они вернуться, большинство ВПЛ из Нагорного Карабаха и прилегающих территорий отвечают, что намерены вернуться. Однако, в действительности, многие из них склонны отложить свое окончательное решение, пока политическое решение конфликта не будет достигнуто. Как и во всех аналогичных контекстах, решение о возвращении в значительной степени будет обусловлено гарантиями безопасности для них. В контексте возвращения в Нагорный Карабах собственно решение о возвращении будет также в значительной степени зависеть от того, каким образом решится  вопрос  окончательного статуса Нагорного Карабаха.

Пока нет политического решения конфликта, азербайджанские ВПЛ будут пребывать в пассивности относительно своего права на выбор между возвращением и интеграцией на месте. Усилия, предпринимаемые как правительством Азербайджана, так и международным сообществом по поиску долгосрочных решений проблем ВПЛ, аналогичным образом принесут ограниченные результаты. Многие из ВПЛ будут по-прежнему воспринимать выбор между интеграцией на месте и сохранением права на возможность вернуться как игру с нулевой суммой, и, следовательно, останется внутреннее сопротивление интеграции. Только с решением конфликта, обеспечивающим их право на возвращение, азербайджанские ВПЛ смогут сделать подлинно свободный и осознанный выбор: какой именно из вариантов является наилучшим долгосрочным решением для них, а именно, возвращение, интеграция на месте и/или переселение в другие районы страны.

 

1. 2. Политизация и обструкция возвращения

2.1. Вопрос возвращения как предмет переговоров

Хотя как азербайджанцы, так и армяне в значительной степени пострадали от насильственного перемещения, существует заметная разница между значимостью и ощущением безотлагательности, придаваемым вопросу о возвращении со стороны широкой общественности и политического руководства каждой из сторон.

Для большинства азербайджанцев, независимо от того, являются ли они ВПЛ или нет, возвращение перемещенных азербайджанцев в места их постоянного проживания на оккупированных территориях, является важной составляющей, без которой ни одно предложение по мирному урегулированному не может обойтись. Соответственно, Баку рассматривает возвращение азербайджанцев на оккупированные территории в качестве второй основной цели урегулирования конфликта после восстановления территориальной целостности страны[16].

Для большинства армян, в том числе многих  перемещенных в результате конфликта лиц, сейчас живущих в Армении, за рубежом или переселившихся на оккупированные территории, вопрос о возвращении в дома, которые у них были до войны, не представляет собой такую особую важность, как для азербайджанцев. В политическом дискурсе больше внимания уделяется местной интеграции армянских беженцев и переселению, особенно в оккупированные районы, прежде населенные азербайджанцами.

Разница этих подходов обусловлена ​​политическими мотивами. Азербайджан желает восстановления довоенной демографической ситуации, свести на нет то, что обрели армяне в результате войны, и восстановить свой суверенитет на оккупированных территориях, в том числе в Нагорном Карабахе. С другой стороны,  армяне хотят закрепить этническое размежевание, полученное с применением силы в целях обеспечения своего контроля над территорией. Тот факт, что переговоры вращаются вокруг идеи голосования населения в Нагорном Карабахе для определения его окончательного статуса, способствует увеличению важности, придаваемой обеими сторонами вопросу демографической картины, которая сложится после урегулирования конфликта[17]. В результате гуманитарный вопрос возвращения чрезвычайно политизирован обеими сторонами.

У армян и азербайджанцев нет согласия относительно сроков и условий, при которых возвращение было бы возможным и  желательным. Азербайджан настаивает на том, что возвращение ВПЛ, в том числе в Нагорный Карабах, должно иметь место до решения вопроса окончательного статуса территории. Азербайджан, однако, также признает, что возвращение ВПЛ будет постепенным процессом, который, скорее всего, начнется с возвращения в пять равнинных районов (Агдам, Физули, Кубатлы, Джабраил, Зангелан) к востоку и югу от Нагорного Карабаха, а затем в Кельбаджар, Лачин и, наконец, непосредственно в Нагорный Карабах. Армяне, со своей стороны, утверждают, что возвращение азербайджанцев в Нагорный Карабах, или согласно более экстремальной точки зрения, во все оккупированные территории, включая те, что вокруг Нагорного Карабаха, должно иметь место только после определения окончательного статуса Нагорного Карабаха.

Международное сообщество поддерживает право всех перемещенных лиц на возвращение. В резолюции Парламентской Ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ) 2005 года выражена озабоченность в связи с тем, что  война в Нагорном Карабахе «привела к широкомасштабному изгнанию этнических групп и созданию моноэтнических территорий, имеющего сходство с ужасным явлением этнической чистки»  и подтвердила «право лиц, перемещенных из зоны конфликта, вернуться в свои дома  в безопасности и с достоинством»[18].  В 2008 году Генеральная Ассамблея ООН аналогичным образом «подтвердила неотъемлемое право населения, изгнанного их оккупированных территорий Азербайджанской Республики, на возвращение в свои дома, и подчеркнула необходимость создания соответствующих условий для этого возвращения»[19]. В мае 2010 Европейский Парламент потребовал «вывода армянских сил из всех оккупированных территорий Азербайджана» и призвал руководителей Армении и Азербайджана «продемонстрировать свою приверженность созданию мирных межнациональных отношений посредством практической подготовки к возвращению перемещенных лиц»[20].  Международная кризисная группа в своих рекомендациях также призвала карабахские армянские власти прекратить поддерживать заселение территорий с ранее преобладающим азербайджанским населением армянами.[21]

2.2. Армянский дискурс против возвращения

Для понимания сложности проблемы возвращения в контексте Нагорно-Карабахского конфликта, необходимо рассмотреть превалирующие аргументы армян против возвращения азербайджанцев. В качестве оправдания неприятия возвращения азербайджанцев в Нагорный Карабах и прилегающие районы, в армянском политическом дискурсе преобладают несколько полемичных и выборочных доводов, в которых сочетаются современные соображения безопасности и исторические обиды прошлого.

Существует общее понимание того, что возвращение азербайджанцев не может произойти, пока не появятся гарантии безопасности и надежные условия как для местных армян, так и для азербайджанских возвращенцев. Исходя из этого тезиса, в армянском политическом дискурсе приемлемая гарантия безопасности преподносится как независимость Нагорного Карабаха или присоединения к Армении. Поскольку Азербайджан не согласен на независимость Нагорного Карабаха, поборники этой точки зрения утверждают, что любое возвращение азербайджанцев пагубно скажется на армянской безопасности. Такая позиция делает любое усилие по смягчению последствий конфликта заложником труднодостижимого вопроса окончательного статуса Нагорно Карабаха, по которому армяне и азербайджанцы придерживаются диаметрально противоположных точек зрения. В результате переговоры не приносят какого-либо результата уже почти два десятилетия с того момента, когда было достигнуто соглашение о прекращении огня в 1994 году, а конфликт остается неурегулированным и опасным.

Довод о безопасности далее подкрепляется так называемыми «причинно-следственными» аргументами. Так как статус Нагорного Карабаха является причиной конфликта, — настаивают армянские элиты, — то оккупация территории Азербайджана и перемещение азербайджанцев из их домов являются последствиями агрессии, развязанной Азербайджаном против «мирного» выражения права карабахских армян на самоопределение.[22] Этот аргумент, таким образом, базируется на искаженном нарративе недавней истории и служит для отвлечения внимания с актуального на сегодня вопроса перемещения людей на бесплодные споры о том, кто же начал конфликт первым.

Еще одним доводом против права азербайджанцев на возвращение, является аргумент «взаимности». Согласно этому доводу, азербайджанцы могут вернуться в Нагорный Карабах и прилегающие районы, только если армяне аналогичным образом смогут вернуться в Азербайджан. Хотя он кажется совершенно легитимным, и его в целом не оспаривает Азербайджан, этот аргумент часто используется для отрицания права азербайджанцев на возвращение. Большая часть армянских беженцев не желает возвращаться, и похоже, что ни армянское правительство, ни карабахские армянские власти не заинтересованы в том, чтобы те вернулись в районы под азербайджанской юрисдикцией. Вместо этого, как будет показано в следующем разделе, они предпочитают расселять армянских ВПЛ в районах, где ранее проживали азербайджанцы, для подкрепления своих притязаний на территорию.

Доводы безопасности и причинно-следственные аргументы часто сочетаются с выборочными историческими нарративами о геноциде, совершенном против армян руками османских турок во время Первой Мировой Войны. Дискурс о геноциде армян был намеренно вплетен в современный армяно-азербайджанский конфликт и представлен армянскому обществу как борьба за предотвращение  еще одного «геноцида» против них, на этот раз руками азербайджанцев, этнически близких туркам.[23] Такое описание конфликта делает еще более крайними точки зрения обществ в Армении и Карабахе, укрепляя их неприятие любого возвращения и совместного проживания с азербайджанцами. По иронии, регулярные угрозы войны, доносящиеся из Азербайджана, помогают армянским националистам  еще больше укреплять образ врага азербайджанцев-турок в армянском общественном сознании.

2.3. Политика манипулирования этническими группами

Действия армян по заселению Нагорного Карабаха и территорий вокруг него, представляет собой важное препятствие для будущего возможного возвращения ВПЛ и для мирного разрешения конфликта.

Азербайджан обвиняет Армению в «последовательных мерах по дальнейшему закреплению нынешнего статус-кво оккупации» посредством поощрения заселения, разрушения и присвоения исторического и культурного наследия и имущества азербайджанцев[24]. В Баку утверждают, что действия армян на оккупированных территориях представляют собой нарушение Женевской и Гаагской конвенций, запрещающих строить поселения на оккупированных территориях и посягать на историческое и культурное достояние.

По настоянию Азербайджана ОБСЕ направило две миссии по сбору фактов  на территории вокруг Нагорного Карабаха в феврале 2005 года и совсем недавно – в декабре 2010 года. В результате изысканий миссии, продлившейся неделю, был представлен отчет того же года, в котором число поселенцев оценивается на 14,000 человек — меньше, чем утверждали как армяне, так и азербайджанцы.[25] Взяв за основу выводы данного отчета, сопредседатели Минской Группы ОБСЕ призвали карабахские власти избегать действий, направленных на изменение демографической структуры региона, которые бы «нанесли ущерб окончательному урегулированию или изменили образ этих территорий»[26].

Де-факто президент Нагорного Карабаха Бако Саакян регулярно заявляет, что заселение оккупированных территорий является «важнейшей стратегической составляющей государственной политики».[27] На международной арене, однако, Ереван формально отрицает вовлеченность в подобную деятельность, однако таковая  не является секретом ни для кого в Армении[28]. Президент Серж Саргсян – председатель Всеармянского фонда «Айастан», основной структуры, координирующей усилия армянского народа и Диаспоры по сбору средств и  их направлению на финансирование заселения в самом Нагорном Карабахе и территорий вокруг него. Высокопоставленные армянские руководители делают публичные призывы в поддержку усилий по заселению в Карабахе[29]. Более половины бюджета Нагорного Карабаха, включая усилия, направленные де-факто властями на заселение, финансируются за счет государственного бюджета Армении[30].

Большая часть усилий армян по заселению направляется в Лачин, стратегический пункт, связывающий Нагорный Карабах и Армению. Сравнительно меньший масштаб заселения был отмечен в Шуше, Кельбаджаре и Зангелане. Согласно армянским источникам, цитируемым Международной кризисной группой, до 30.000 армянских беженцев из Азербайджана поселились в Нагорном Карабахе и прилегающих районах после проживания в Армении, России и Центральной Азии[31].

Хотя жилья, покинутого азербайджанцами, было достаточно для того, чтобы их расселить в армянских беженцев непосредственно в Армении,[32] Ереван поощрял многих беженцев на заселение оккупированных азербайджанских территорий. Поселенцы могут получать армянское гражданство, однако в их паспортах есть специальное обозначение, указывающее на их гражданство «Нагорно-Карабахской Республики».

В качестве стимулов для поселенцев предоставляется безвозмездное жилье и земельные участки, субсидии на покрытие коммунальных расходов или их бесплатное представление, пониженные налоги, единовременная финансовая помощь на приобретение скота и сельскохозяйственной продукции. Поселенцы могут стать законными владельцами дома бесплатно после трехлетнего проживания  в нем [33].

Стимулирование высокой уровня рождаемости играет большую роль в армянской политике закрепления послевоенной демографической ситуации в Нагорном Карабахе и прилегающих районах.  Де-факто власти выплачивают семьям 270 долларов США за первого ребенка и 550 долларов за второго.[34] Начиная с  третьего ребенка, в банке открывается специальный депозитный счет на каждого последующего ребенка. Власти строят дом для каждой семьи с семи и более детьми в возрасте до 18 лет.

Диаспора играет большую роль в поддержке усилий, направленных на заселение. Экстравагантным и весьма наглядным примером этого является массовая свадьба около 700 молодоженов в 2008 году, спонсированная армянскими бизнесменами из России. Она состоялась в Шуше, в котором прежде азербайджанское население составляло большинство. Каждой паре были обещаны 2000 долларов США за первого ребенка, 3000 долларов за двоих детей, 10 тысяч за  четверых, 20 тысяч за пятерых, 50 тысяч за шестерых и 100 тысяч за семерых[35].

Армянские благотворительные структуры США, такие как Всеармянский благотворительный союз (ВБС) и фонд «Туфенкян» также активно участвуют в проектах, открыто поощряя заселение армянами Нагорного Карабаха и прилегающих территорий. К примеру, фонд «Туфенкян»  основал несколько деревень в Лачинском районе, переименованном армянскими властями в Кашатаг[36]. Будучи ведущим посредником в урегулировании конфликта, Вашингтон должен посчитать своим моральным долгом   пересмотреть основы деятельности этих фондов и перекрыть налоговые лазейки, позволяющие этим организациям направлять необлагаемые налогом средства на поддержку усилий армян по заселению, и тем самым предотвратить  саботаж усилий по достижению мира.

Хотя большинство поселенцев – армянские беженцы из Азербайджана, в их числе много обычных армянских граждан, привлеченных туда финансовыми стимулами. Так, в Зангеланском районе поселенцы из Армении расселились в селах, названных «Ван», «Муш», «Алашкерт», «Беркри» — все это географические наименования городов в восточной Турции, которую в армянском просторечье часто называют «Западной Арменией». Выбор названий этих поселений красноречиво указывает на тот факт, что в армянском националистическом дискурсе эксплуатируются исторические обиды на турок в целях сегодняшней  этнической мобилизации против азербайджанцев.

Армянские власти также используют археологические раскопки для «доказательства» изначальности армянских корней в регионе и усиления своих исключительных претензий не только на территорию Нагорного Карабаха, но и на прилегающие к нему районы.  В результате археологических раскопок близ Агдама, произведенных армянскими археологами,  открыты руины того, что армяне ныне называют армянским городом «Тигранакерт».  В ноябре 2010 года де-факто армянские власти переименовали Агдам (до войны его население достигало 30.000) в «Акна». Также в ноябре 2010 года карабахские армянские власти заявили, что собираются восстановить несколько  мечетей в Шуше в целях «сохранения исламского наследия региона»[37]. Азербайджан болезненно реагирует на армянские посягательства на свое историческое культурное наследие, особенно в Шуше, имеющей важное символическое значение для азербайджанцев, поскольку в этом городе, бывшей исторической столице Карабаха, родились многие известные деятели азербайджанской культуры.

Международная кризисная группа пишет: «такого рода действия на оккупированных территориях вызваны не интересом к истории, а желанием укрепить на местах новую реальность»[38].  В определенном смысле, действия армянских властей в Нагорном Карабахе и прилегающих районах являются зеркальным копированием израильской политики на оккупированных палестинских территориях и турецкой политики на Северном Кипре, хотя и с меньшим успехом. Однако тиражирование такой политики в Нагорном Карабахе неосуществимо, имея ввиду несоответствие сил между Арменией и Азербайджаном в сравнении с Израилем и Палестиной, а также с Турцией и Кипром. Подобные действия, хотя и достаточно ограниченные, осложняют мирный процесс, сужая шансы для мирного урегулирования, и от них следует отказаться.

1. 3. Альтернативы возвращению

Согласно обычному международному праву, как государства, так и непризнанные образования обязаны позволить беженцам и ВПЛ вернуться и обеспечить реституцию или компенсацию за их имущество. Однако на практике, возвращение и реституция оказываются предметом переговорных процессов, на которые оказывают воздействие политические решения и компромиссы.

3.1. Реституция для армянских и азербайджанских беженцев

Как было отмечено выше, ни армянское, ни азербайджанское правительства не рассматривают возвращение как предпочтительный вариант для большинства беженцев, перемещенных из Армении и из Азербайджана. То же самое относится и к большинству азербайджанских и армянских беженцев (вероятно, примечательное исключение составляют часть армян, перемещенных из сегодняшнего Геранбойской района), не рассматривающих возвращение как легко выполнимый и желательный вариант для них самих. Международные организации аналогично считают местную интеграцию в Армении и Азербайджане как наилучший и реалистичный вариант для этих беженцев.

Однако, физическое возвращение не является предварительным условием для реституции имущества. Большинство армянских и азербайджанских беженцев до сих пор склоняются либо к требованию вернуть, либо получить компенсации за их покинутые дома. Это требование осложняется тем, что большая часть покинутого имущества не была приватизирована или технически представляла собой государственную собственность на момент перемещения. Советская правовая система (до конца 1980-х годов) не признавала частную собственность на имущество; тогда признавалась только государственная и коллективная социалистическая собственность. Поскольку перемещение армянских и азербайджанских беженцев произошло до распада Советского Союза, дома, которыми владели большинство беженцев, не являлись их собственностью. Азербайджанцы не смогли, а из армян лишь горстка смогла приватизировать имущество до насильственного перемещения, и в силу этого правовые позиции большей части беженцев весьма слабы с точки зрения требования своих домов довоенного периода. Следовательно,  реституция имущества и компенсация для этих беженцев будет решаться на политическом уровне между Арменией и Азербайджаном. Главным здесь является то, чтобы ни одна из сторон не преувеличивала свои потери или превращала этот вопрос в средство предотвращения возвращения ВПЛ.

В самом начале перемещения некоторым армянам и азербайджанцам удалось обменяться имуществом в Армении и Азербайджане. Согласно армянским источникам, более 80 тысяч азербайджанцев, живших в Армении, обменялись имуществом с армянскими беженцами из Азербайджана.[39] Независимым образом проверить эту цифру невозможно, поскольку как армянское, так и азербайджанское правительство не поощряли подобных частных инициатив, и не существует какого-либо полноценного исследования, позволяющего уточнить цифры таких частных обменов.

Наиболее интересным случаем такого рода является обмен имуществом между жителями азербайджанского села Кызыл-Шафаг на севере Армении  и армянского села Керкендж в центральном Азербайджане. Этот обмен, который произошел в 1989 году, в самый разгар исхода армян и азербайджанцев, представляет собой уникальный случай в том смысле, что это был первый и единственный мирный коллективный обмен селами между обоими народами. Общины до сих пор верны своему соглашению по присмотру за кладбищами; они регулярно обмениваются любительскими видео своих сел через Грузию.[40]

Подобные частные обмены имуществом представляют собой эффективное средство реституции для этих армянских и азербайджанских беженцев.

3.2. ВПЛ и решение о поиске альтернативных решений

Вопрос азербайджанских ВПЛ более сложен, поскольку их требования касаются не только  реституции имущества, но и физического возвращения. В отличие от беженцев, ВПЛ имеют право согласно международному обычному праву на выбор между тремя вариантами: вернуться в свои дома, интегрироваться на месте, куда осуществлено перемещение, или поселиться в другой части страны.[41]

В целом, определенные категории ВПЛ будут менее предрасположены к возвращению, чем другие, и скорее всего они будут стремиться к местной интеграции или переселению. Таким образом, считается, что ВПЛ, проживающие в городах, как правило, имеют меньше стимулов для возвращения, чем те, что живут в сельских районах. Это потому, что они более интегрированы в общество и пользуются более широкими возможностями для нахождения работы и доступа к лучше социализированной инфраструктуре. По оценкам, более половины всех ВПЛ живут в городах, одна треть из них в Баку. Также считается, что молодое поколение ВПЛ, особенно в городах, менее предрасположено к возвращению, чем старшее.

Еще один важный фактор, который повлияет на окончательное решение ВПЛ относительно возвращения это географическая зона перемещения. Для тех, кто находится в районах, прилегающих к Нагорному Карабаху, будет легче вернуться, потому что они будут по-прежнему составлять большинство в районе своего возвращения и жить непосредственно под азербайджанской юрисдикцией. В контексте возвращения азербайджанских ВПЛ в Нагорный Карабах, как таковой, мы говорим о так называемом «возвращении меньшинства», так как там возвращающееся население будет составлять меньшинство, и ему придется делиться властью с местным армянским большинством.[42] Принимая во внимание озабоченность проблемой безопасности и воспоминания о военной поре, решение о возвращении в Нагорный Карабах будет сложным решением для многих ВПЛ, когда они получат возможность реализовать свое право на возвращение. Вполне вероятно, что определенная часть азербайджанцев из Нагорного Карабаха предпочтет местную интеграцию возвращению на постоянной основе, и они просто будут посещать свои дома в Нагорном Карабахе, прежде всего в Шуше, приезжая на отдых только в летнее время.

Большая часть азербайджанцев, которые вернутся в Нагорный Карабах, скорее всего, соберется в  Шушинском районе, который был единственным городом и районом в Нагорном Карабахе с подавляющим большинством азербайджанского населения до конфликта. Возвращение азербайджанцев в Шушу представляет для них важную цель с точки зрения разрешения конфликта, как в политическом плане, так и на эмоциональном уровне. Как только у азербайджанцев появится возможность вернуться в Шушу, многие азербайджанские ВПЛ из других частей Нагорного Карабаха, которые пожелают вернуться туда, вероятно будет более склонны к переселению в Шушу, а не в свои изолированные села, окруженные армянскими населенными пунктами. Это лишь обобщенные предположения, и, конечно, они не распространяются на всех ВПЛ.

Местная интеграция не должна осуществляться в ущерб и в предвзятом отношении к праву ВПЛ на возвращение. Аналогичным образом, возвращение не следует рассматривать как единственный приемлемый вариант для ВПЛ. Также следует помнить, что возвращение  — это не коллективное, а индивидуальное право, исходящее из числа фундаментальных прав человека, включая право на возвращение домой и право собственности. Таким образом, государственная политика должна предусматривать все три варианта одновременно с учетом индивидуальных пожеланий ВПЛ.

1. 4. Азербайджан как «принимающее общество»

Хотя большая часть дискуссий о перемещении относится к ситуации с азербайджанскими ВПЛ, Азербайджан также должен быть готов принять возвращение армянских перемещенных лиц. Официальный Баку говорит, что признает право армянских беженцев на возвращение[43]. Однако на практике он сделал мало, в том числе с точки зрения обеспечения условий для безопасного  возвращения армян. На публичном уровне вопрос возвращения азербайджанцев на оккупированные территории преобладает в подобных дискуссиях, а возвращение армян как обоюдный процесс вообще не обсуждается. В целом в силу особенностей армянского политического дискурса, описанных выше, многие азербайджанцы воспринимают возвращение армян в собственно Азербайджан как лицемерный предлог для отрицания их возвращения в Карабах.

До конфликта численность армян, проживавших в собственно Азербайджане (330,000) более чем в два раза превышала число армян в самом Нагорном Карабахе (145,000). В отличие от азербайджанцев, проживавших в Армении в сельских районах, большая часть армян в Азербайджане проживала в городах, таких как Баку, Сумгаит и Гянджа. Так же как и азербайджанские беженцы из Армении, они предпочитают местную интеграцию, и в высшей степени маловероятно, что они пожелают вернуться.

Случай с армянами, перемещенными из Шаумяновского района советского периода (ныне составляющего часть Геранбойского района), отличается от ситуации с остальными армянскими беженцами из Азербайджана. Шаумян был единственным районом в Советском Азербайджане вне Нагорного Карабаха, в котором было армянское большинство. В силу его географической близости от Нагорного Карабаха, определенная часть, а может и все армянские беженцы из нынешнего Геранбойского района готовы к серьезному рассмотрению вопроса возвращения, в случае обеспечения соответствующих возможностей.

Хотя территория бывшего района ни географически, ни административно никогда не была частью Нагорного Карабаха, армянское большинство населения района (до конфликта оно составляло около 80%), тем не менее, проголосовало в 1991 году за присоединение к Нагорному Карабаху, провозгласив независимость от Азербайджана. В результате, в современном армянском политическом дискурсе часть Геранбойского района считается частью Нагорного Карабаха и рассматривается как территория, находящаяся «под азербайджанской оккупацией».

Как и азербайджанцы, которые рассматривают возвращение как часть стратегии по восстановлению суверенитета над Нагорным Карабахом, многие армяне рассматривают возвращение в части Геранбойского района как часть стратегии по его присоединению к Нагорному Карабаху. Армянские власти расселили большую часть армян, перемещенных из Геранбоя в Кельбаджарский район и часто увязывают возвращение Кельбаджара с передачей частей Геранбоя под контроль Нагорного Карабаха.

Азербайджан возражает против подобной увязки, настаивая на том, что вопрос репатриации армянских беженцев из районов Азербайджана вне Нагорного Карабаха должен решаться параллельно с признание аналогичных прав азербайджанских беженцев из Армении. В противовес увязывания Кельбаджара и Геранбоя, Азербайджан аналогичным образом расселил перемещенные семьи, в основном состоящие из азербайджанских беженцев из Армении, ВПЛ из Ходжаллу Нагорного Карабахa и самого Кельбаджара, в селах Геранбоя, в которых ранее жили армяне. Подобные зеркальные позиции отводят внимание в сторону от гуманных аспектов возвращения, вместо этого превращая беженцев в пешки в руках националистически настроенных политиков.

Хотя некоторые армянские политики заявляют о поддержке возвращения в Геранбой, на практике они более заинтересованы в сохранении Кельбаджара в качестве альтернативного стратегического района, расположенного между Арменией и Нагорным Карабахом в дополнении к Лачину. Согласно этой не высказываемой публично позиции, возвращение армян в Геранбой может быть пожертвовано ради закрепления армянского контроля над Кельбаджаром. Азербайджан вредит самому себе, имитируя армянскую политику заселения, что лишь еще больше осложняет возможный процесс возвращения, таким образом, играя на руки сторонникам жесткой линии среди армян.

Армянам, действительно заинтересованным в своем возвращении в  Геранбой,  следует отделить такое возвращение от требований о передаче юрисдикции территории этого района Нагорному Карабаху. Нужно сосредоточить внимание на создании условий для безопасного возвращения армянских беженцев и установления эффективных муниципальных структур для их самоуправления.

Как бы ни странно это не прозвучало для азербайджанцев, возвращение армян в Геранбой также может быть и в интересах азербайджанской стороны, поскольку это высвободит земли и имущество, принадлежавшие азербайджанцам, перемещенным в Кельбаджаре, и таким образом облегчит их возвращение.[44] Это также явится сильным мессиджем для карабахских армян и всего мира, что Азербайджан готов обеспечить гарантии безопасности для армян, проживающих на его территории.

Азербайджанскому правительству следует начать соответствующую подготовительную работу для того, чтобы позволить осуществить выбор возвращения армян в Геранбойский район, включая, если потребуется, планирование альтернативного жилья для азербайджанских беженцев и ВПЛ, которые ныне проживают в домах, которыми ранее владели армяне. Такие  смелые шаги могут помочь Азербайджану преодолеть армянскую националистическую стратегию, направленную не только на отрицание возвращения азербайджанцев, но также и на удержание своих ВПЛ, закрепленных на конкретных местностях в качестве инструмента по продвижению территориальных претензий.

1. 5. Осуществление возвращения

Вне зависимости от того, насколько близка перспектива возвращения азербайджанских ВПЛ, нужно обсуждать с ними вопросы их возвращения.  Подобные дискуссии – это не сугубо теоретические упражнения, но и важный элемент миротворческих усилий.

Азербайджанцы в целом и азербайджанские ВПЛ, в частности, обычно ничем не отличаются от азербайджанцев из Нагорного Карабаха и еще более многочисленного населения прилегающих районов под общим именем «карабахцы» (Qarabağlı). Однако, исходя из чисто практических целей, проведение различия между этими двумя подгруппами ВПЛ неизбежно. Это необходимо, принимая во внимание различные условия и сроки решения проблемы возвращения.

Таким образом, в контексте возвращения азербайджанцев в районы вне Нагорного Карабаха, мы ведем речь о так называемом «возвращении большинства», имея ввиду, что возвращающееся население будет составлять большинство на территории возвращения, находясь под непосредственной азербайджанской юрисдикцией. В контексте возвращения азербайджанцев непосредственно в Нагорный Карабах и, по всей вероятности, в части Лачинского района (сухопутного коридора, отделяющего Нагорный Карабах от Армении), скорее всего мы говорим о конечной фазе возвращения, так называемого «возвращения меньшинства», когда возвращающееся население будет составлять меньшинство, разделяя власть с местным армянским большинством – в качестве части промежуточного соглашения, разработанного для Нагорного Карабаха.

Успех усилий, направленных на осуществление возвращения, и самого мирного процесса в целом, будет в большой степени решен.

5.1.            Возвращение и вопрос легитимности Нагорного Карабаха

В отличие от Боснии, где международные усилия были направлены на сохранение территориальной целостности страны, или Косово, где ряд западных государств как часть международного сообщества поддержали выход из состава Сербии, у международного сообщества имеется заранее предопределенное представление об окончательном статусе Нагорно Карабаха. Оно поддерживает неограниченный чем-то конкретным процесс, который не гарантирует ни восстановление азербайджанского суверенитета над Нагорным Карабахом, ни его окончательно де юре отделение от Азербайджана.

Тем не менее, армяне, требующие самоопределения для Нагорного Карабаха, должны понимать, что ответственность является необходимым следствием права. Международное сообщество в принципе никогда не признает легитимность де-факто властей Нагорного Карабаха до тех пор, пока он будет сохранять территории этнически зачищенными от азербайджанцев. Для их признания легитимной властью (и не только де-факто), ответственной за осуществление функций самоуправления в рамках данного образования, потребуется удовлетворение целого комплекса мер, относящихся к внутреннему управлению и защите азербайджанского меньшинства в Нагорном Карабахе.

Как упоминалось ранее, на форму дискуссии по проблеме возвращения в Нагорный Карабах самым серьезным образом влияет ход текущих переговоров относительно голосования населения, условия которого еще ​​предстоит согласовать для определения окончательного статуса Нагорного Карабаха. Хотя обе стороны должны согласиться, что население Нагорного Карабаха должно играть ключевую роль в определении своего статуса, требование армян о начале переговоров с окончательного статуса, по сути, означает  задержку на неопределенный срок.

Для продвижения процесса, необходимо больше сконцентрировать переговоры на человеческое измерение конфликта, заключающееся, в частности, на обеспечении адекватных гарантий безопасности для местных армян, аналогичных гарантии для азербайджанских возвращенцев, а также на системе местного управления, в основе которой будет лежать верховенство закона. Подобные меры в долгосрочной перспективе обеспечат большую безопасность и легитимность Нагорному Карабаху, чем нынешняя политика удержания территорий и людей заложниками  необдуманных требований о независимости Нагорного Карабаха или его присоединения к Армении.

5.2. Возвращение в Шушу

Возвращение азербайджанцев в Шушу явится безошибочным средством испытания успешности процесса возвращения и всего мирного процесса в целом. Шуша была единственным городом с преобладающим азербайджанским населением (более 90 процентов) до конфликта. Будучи исторической столицей Карабаха и родиной многих выдающихся представителей культуры, она воспринимается азербайджанцами как один краеугольных камней их национальной идентичности.

Отношение азербайджанцев к любому будущему мирному договору будет в большой степени зависеть от того, насколько эффективен такой договор с точки зрения обеспечения возвращения азербайджанцев в Шушу. Отсутствие возможности возвращения в Шушу будет эксплуатироваться националистическими силами как подтверждение их тезиса о том, что азербайджанцы не смогут получить достойного мира мирными средствами. Это также дискредитирует международные усилия по достижению подлинно мирного сосуществования между армянами и азербайджанцами.

При рассмотрении вопроса возвращения азербайджанцев в Шушу, считаем полезным проанализировать аналогичный случай возвращения босняков и хорватов в Брчко – стратегически важный район на стыке восточной и западной частей Республики Сербской. Брчко имеет особый статус кондоминиума Республики Сербской и Боснийско-Хорватской Федерации и управляется автономным образом без вмешательства каким-либо из двух образований, составляющих Боснию и Герцеговину. Определенные элементы кондоминиума Брчко могли бы пригодиться в Шуше и Лачинском коридоре.

Брчко и боснийский опыт в целом дают полезные уроки того, как можно подойди к решению проблемы «вторичных оккупантов». Многие армяне, бежавшие из непосредственно Азербайджана, заселили покинутые владения азербайджанцев. За прошедшие годы они построили новую жизнь на оккупированных территориях: целое новое поколение перемещенных армян родилось и выросло в НК и в ряде прилегающих районов. Естественно, эти люди будут на переднем крае противодействия армянами возвращению азербайджанцев из страха снова потерять вновь обретенные средства к существованию.

В Боснии международное сообщество нашло творческое решение, смягчающее напряжение, характерное для проблемы перемещенных лиц, а именно вторичных оккупантов, и возвращения первоначальных жителей. Предложения Управления Верховного комиссара ООН по вопросам беженцев сводятся к поддержке местной интеграции и строительства жилищ для перемещенных поселенцев только в тех населенных пунктах, в которых разрешается возвращение меньшинства. Аналогично, армянским беженцам, поселившимся в Шуше, может быть позволено на законных основаниях остаться в Шуше или где-либо в Нагорном Карабахе, получить право на жилье и другу помощь при условии, что они не будут противодействовать возвращению азербайджанцев к их владениям.

Определенные ограничения относительно числа армянских поселенцев, остающихся в Шуше, могут быть рассмотрены  во избежание политически мотивированной перенаселенности и поддержания взаимоприемлемого демографического баланса. План Аннана по Кипру, к примеру, ввел в оборот концепцию «допустимых ограничений» для проживания граждан греков-киприотов и турок-киприотов на территории каждой из частей. Аналогичным образом, можно было бы временно ограничить право не карабахских азербайджанцев и армян селиться и покупать  имущество  в Нагорном Карабахе. Азербайджан и международные доноры могли бы рассмотреть возможность определенных финансовых  стимулов для армянских поселенцев, чтобы те оставили имущество азербайджанцев и поселились либо в Армении, либо где-то еще в Нагорном Карабахе.

5.3. Получение общественной поддержки возвращения

Успех любого мирного процесса зависит от общественной поддержки. Исключительно важно, чтобы армяне и азербайджанцы способствовали тому, чтобы среди населения, выступающего за мирное решение проблемы, были и группы, поддерживающие процессы возвращения.  Опять же, балканский опыт дает некоторые полезные уроки в этой связи. Международное сообщество поддерживает в Боснии так называемую «Коалицию за возвращение», местное общественное движение перемещенных лиц из конфликтующих этнических групп, которые хотели бы вернуться, и кто будет публично поддерживать друг друга права на возвращение. Боснийским, хорватским и сербским членам удалось избежать политизации движения и попыток проникновения со стороны националистических групп, желающих использовать его для политических манипуляций.

В контексте армяно-азербайджанского конфликта, те группы внутренне перемещенных лиц, которые искренне желают вернуться, могли бы также аналогичным образом получать поддержку на объединение своих усилий и в отстаивании своего права на возвращение. Как писала «Кризисная группа», реагируя на эту инициативу, «организации перемешенных лиц являются наилучшим средством дискредитации пропаганды националистических партий и убеждения перемещенных лиц, что их интересы будут лучше защищены, если и они вернутся, а не будут подвергаться яростному противодействию возвращения».[45]

Главное в успехе подобных местных инициатив это не стать заложником националистического дискурса, в котором применяется ложная аргументация (в частности, уже рассмотренный выше довод «взаимности»), делающая возвращение  неосуществимым. Для того, чтобы такая инициатива как «Коалиция за возвращение» достигла успеха, необходимо, чтобы все армяне и азербайджанцы, желающие вернуться, нашли соответствующую поддержку без всяких политических условий.  Вопрос возвращения, в частности в контексте возвращения азербайджанцев в НК и армян в части Геранбойского района, должен был вычленен из вопроса окончательного статуса Нагорного Карабаха и обсуждаться в контексте обеспечения личной безопасности, верховенства закона и лучшего управления.

6. Заключение

Эта статья представляет собой попытку обсуждения основных вопросов, связанных с проблемой возвращения в контексте Нагорно-Карабахского конфликта. Однако, принимая во внимание ограничения  в объемах статьи и осведомленности, вопросы, затронутые в ней, являются лишь верхушкой айсберга. Армянам и азербайджанцам еще предстоит многое обсудить и понять, о многом договориться.

Возвращение, конечно, не простой процесс в условиях Карабахского конфликта. По всей вероятности, он будет осуществляться поэтапно и в течение длительного времени. Однако терять время нельзя, ибо в Карабахском конфликте оно работает против долгосрочных интересов каждого. Чрезвычайно важно, чтобы  армяне и азербайджанцы, как на официальном уровне, так и своими гражданскими обществами, всерьез начали обсуждение условия и обстоятельства возвращения их перемещенных лиц.

Армяно-азербайджанский дискурс  относительно возвращения по-прежнему носит эксклюзивный характер, ограничен рамками своих собственных позиций, часто без учета интересов противоположной стороны. Такие эксклюзивные дискурсы служат только поляризации и закрепляют существующую ситуацию небезопасности, нищету и массовые перемещения, продолжая бередить моральные и физические раны общества. И армяне, и азербайджанцы должны переосмыслить язык, на котором они говорят друг с другом, и разработать более уважительный и инклюзивный дискурс относительно друг друга.

Возвращение будет играть важную роль в разрушении ложных стереотипов и сентенций об «этнической несовместимости» азербайджанцев и армян, которые националистически настроенные политики пытаются привить сознанию людей. Как только азербайджанцы и армяне начнут жить бок о бок снова, они вновь обретут богатство позитивного культурного и исторического опыта, намного перевешивающего их отрицательный опыт и способного привести к новому сближению.