“Армянский национализм” внутри и вне Армении

Давид СТЕПАНЯН
Журналист
Ереван

Пожалуй, мало кто поспорит, что среди качеств и черт, приписываемых армянам как нации, безусловно, можно отметить и так называемый “армянский национализм”. Конечно, с определением и терминологией данного качества можно долго спорить, однако, следует признать, что нам действительно присуще стремление считать тезис о ценности нашей нации как высшую форму общественного единства, её первичности в процессе строительства государства. И в этом плане отнюдь неслучайно, что 97,9 % населения Армении являются армяне.При этом, также, безусловно, “армянский национализм” не имеет ничего общего с державно-государственным национализмом, присущим нациям, стремящимся к проведению в жизнь своих национально-государственных интересов перед лицом других наций. Подобный национализм, как правило, завершается угнетением больших наций в отношении наций небольших, причем как внутри, так и вне стран, в которых обретается идея державно-государственного национализма.

Армянский национализм скорее можно охарактеризовать как этнический. Наиболее вероятным подтверждением подобной оценки является реноме армянского народа/нации как веками угнетаемого и порабощаемого. И именно этнический национализм, в случае Армении щедро разбавленный церковно-религиозной составляющей, и сегодня продолжает оставаться для армянского народа своеобразным лекалом национально- освободительной борьбы и обретения государственности. Иными словами, несмотря на обретение Арменией в 1991-м независимости, этнический национализм и по сей день продолжает оставаться политическим и идеологическим инструментом, достигающим поставленных целей при помощи национальных чувств.

В этом свете, невозможно не отметить, что этнический национализм рано или поздно обречен на столкновение с национализмом державно-государственным. И невольное участие Армении и армянского народа в истории Османской империи — лучшее тому подтверждение. Очевидно, что именно в силу вышеупомянутых причин во второй половине 19-го века, период, на который пришлась большая часть национально-освободительных войн и восстаний против османского владычества, любая мысль, выражающая национальную идеологию, сохранение языка, национальной идентичности, борьбу с ассимиляцией, квалифицировалась как националистическая.

Именно поэтому активизация “армянского национализма” имела место именно с 19-го века. До этого исторического временного отрезка на протяжении веков армяне, по сути, не являлись нацией, оставаясь народом, лишенным государственности. Естественно, что очень богатые армяне, иногда сформированные в цельные общины, существовали и тогда. И очень часто они пытались в тесном взаимодействии с церковью и иностранными государствами изменить судьбу армянского народа. Однако, в целом, до 19-го века армяне оставались разобщенным народом.

Тем не менее, уже к середине 19-го века с началом активного развития национальной буржуазии свои основные черты стал приобретать и “армянский национализм”. Примечательно, что лишь после этого армяне стали представлять собой не разобщенный народ, а нацию, причем, не только на территории нынешней Республики Армения, но и на территории Российской империи и ее центре на Кавказе Тбилиси.

Значительно позже, уже в Советском Союзе этнический национализм, причем не только “армянский”, по вполне понятным причинам, был автоматически приравнен к шовинизму и даже нацизму. Не секрет, что в построившей социализм и строящей коммунизм довольно разношерстной Стране Советов сам факт акцентирования национальной принадлежности считался национализмом. Причем, в национализме обвинялись не только члены “пропагандирующей армянский национализм” Армянской Революционной Федерации “Дашнакцутюн”. В конце 30-х в шовинизме-национализме обвинялись даже коммунистические вожди, к примеру, Агаси Ханджян. И естественно, что при этом никогда не упоминалось, что в программе, созданной в 1890 году в Тбилиси АРФД, были зафиксированы лишь принципы равноправия народов и религий, развитие национальной промышленности и сельского хозяйства, между прочим, на принципах коллективизма.

Таким образом, вкладывать негативный смысл в такое достаточно универсальное и вполне естественное явление нашей жизни, как национализм, мы привыкли лишь с советских времен. Дело доходило до того, что в иных случаях национализм противопоставлялся более уравновешенному национальному чувству — патриотизму. Однако со временем, даже в союзных рамках, национализм стал рассматриваться не только в качестве проявления агрессивности с национальным окрасом, но и как вполне естественная защитная реакция этносов на внешнюю угрозу в своем отношении. Таким образом, уже во второй половине прошлого века “армянский национализм” постепенно начал избавляться от советского наследия, обретая современные черты и линии здорового чувства здоровой нации.

Представляется, что наиболее точное определение “армянскому национализму” -национальный индивидуализм, дал известный армянский государственный и военный деятель, основатель движения “Цегакрон” Гарегин Нжде. Нжде характеризовал национальный индивидуализм как “проявление справедливого стремления нации остаться верной духу своего рода, совершенствованию своего исторического типа и защите своей свободы”. При этом, последователи “Цегакрона” никогда не проповедовали вражду по отношению к другим нациям, за исключением, по вполне понятным причинам, турецкой. Иными словами, Нжде никоим образом не считал национальный индивидуализм средством проявления превосходства одной нации в отношении другой, утверждая, что в случае небольших, таких, как армянская, наций национализм не имеет ничего общего с шовинизмом и далее фашизмом, являясь исключительно средством сохранения нации и ее самобытности. Представляется, что и сегодня в Армении в целом понятие национализм понимается именно в рамках данной идеологии, не считаясь чем-то плохим, и объясняется высокой целью сохранения того, что осталось от некогда великой нации.

Так уж получилось, что в современном мире, особенно в мультикультуральной Европе национализм часто ассоциируется с этнической, культурной и религиозной нетерпимостью. Происходит это в силу того, что последователи очень многих современных радикальных движений особо подчёркивают свою националистическую окраску, акцентируя неприязнь к этническим «другим». Особенную актуальность в последнее время этнонационализм или бытовой национализм приобрел в той же мультикультуральной Европе, что объясняется прибытием в Старый свет лишь в 2015 году более миллиона нелегальных мигрантов с Афганистана, Сирии, Ирака, Ирана, стран северо-западной Африки.

В России всплески этнонационализма имеют место периодически, выражаясь в маршах скинхедов и т.п., зачастую тайно спонсируемых властями мероприятиях. Не секрет, что бытовой национализм продолжает оставаться важным средством в руках последователей державно-государственного национализма. И при необходимости власти прибегают к нему для реализации своих целей, умело его разжигая. Однако, с учетом все тех же пресловутых 97,9 %, мононациональной Армении вспышки этнонационализма, по крайней мере, в ближайшем будущем точно не угрожают.

Говоря об “армянском национализме”, невозможно не отметить его восприятие вне Армении и армянства в целом. Следует отметить, что данный термин вне границ армянского ареала встречается довольно редко и в основном употребляется в соседнем Азербайджане. Термином “армянский национализм” пестрят практически все публикации азербайджанских СМИ пропагандисткой направленности и соответственно содержания. Финансируемая алиевским режимом официальная пропагандистская машина находится в постоянном изыске все новых и новых “отцов” “армянского национализма”. Один из основных тезисов азерпропа причисляет все беды армянского народа именно его приверженности “армянскому национализму”. И даже учиненный в Западной Армении младотурками в 1915-23 гг. Геноцид армян, жертвами которого стало 1,5 млн. наших соотечественников, по оценкам азербайджанских пропагандистов – лишь часть последствий “армянского национализма”.

В реальности, на основе даже поверхностного анализа вышеупомянутых публикаций азербайджанских СМИ неминуемо вытекает следующий вывод. Обвиняя неоднократно пострадавших от турецкого ятагана соседей в национализме, азербайджанская пропаганда тем самым вольно или невольно сама прибегает к еще одной форме национализма – национализму интегрирующему. Любая идеология требует наличия противника, и национализм без такового также существовать не может. Иными словами, в случае Азербайджана именно такой противник – армянский народ — и составляет питательную почву для интегрирующего национализма.

Для страны, первое упоминание о которой датируется 1918 годом, интегрирующий национализм является объективной необходимостью. И, судя по содержанию зачастую бессвязной, но все-таки довольно эффективной для ушей и глаз азербайджанского потребителя алиевской пропаганды, “армянский национализм” в соседней стране все еще продолжает оставаться страшилкой и фундаментом интегрирующего национализма.