Нжде ОВСЕПЯН
Аналитик
Ереван
С самого начала украинской войны процесс урегулирования Карабахского конфликта оказался в беспрецедентном с начала конфликта состоянии. Речь идет об отсутствии взаимодействия между государствами-посредниками и совместного осуществления посреднической миссии. Безусловно, между странами-посредниками, в частности, Россией и США, противоречия были на всех этапах военного и переговорного процессов, и у них практически всегда были антагонистические подходы, которые проявлялись как в срыве саммитов, так и эпизодах нереалистичности предлагавшихся решений. Однако, конкуренция между двумя этими силовыми центрами была столь же деструктивна, сколь закономерна. Но сейчас их отношения вышли далеко за грань конкуренции, вылившись в гибридную войну, которая напрямую сказывается на урегулировании НК конфликта.
Де-факто Минская группа на сегодня не действует, потому что для ее деятельности как минимум нужна совместная работа сопредседателей – совещания, встречи, визиты, дорожная карта, выработка повестки и прочее. А в данном случае визиты американского, российского или французского сопредседателей и отдельные встречи носят, скорее, церемониальный характер. В лучшем случае мы становимся очевидцами отдельных визитов сопредседателей в Ереван и заверений в готовности продолжать работу в формате МГ. Но как это возможно без представителя РФ, не известно, и все это остается либо на уровне персонального пиара и информационных манипуляций, либо сводится к отдельным посредническим миссиям Запада и России.
Подобный сепаратизм проявился на прошлой неделе, с одной стороны, встречей лидеров Армении и Азербайджана в Брюсселе при посредничестве Шарля Мишеля, а с другой, переговорами в Москве два дня спустя между министрами ИД Армении и России Араратом Мирзояном и Сергеем Лавровым, который потом позвонил главе МИД Азербайджана Джейхуну Байрамову. Лавров даже заявил, что брюссельская встреча ничего нового не привнесла и состоялась в фарватере договоренностей лидеров РА, РФ и Азербайджана. Лавров тем самым не только пытался девальвировать посредническую миссию Запада, но и публично, без дипломатического кокетства, анонсировал бездеятельность, или что еще хуже, упразднение Минской группы. Глава МИД России тут же позвонил азербайджанскому коллеге, демонстрируя, что отдельной брюссельской повестки либо нет, либо хозяином процесса продолжает оставаться Россия. А России давно присуща политическая ревность к отношениям бывших советских республик с Западом, в которых она усматривает заговор против себя. Сейчас эти чувства особенно обострены, вот почему Россия не позволяет Западу вести армяно-азербайджанский процесс в желаемом для него русле. У России недостаточно сил для пресечения на корню инициатив Запада, но она вполне в состоянии подрывать их успехи в зонах своего влияния.
Тем не менее, гибридная война давно уже очевидная реальность – наподобие «холодной войны», когда два полюса в различных уголках планеты сводили счеты друг с другом, вовлекаясь в чужие конфликты и помогая сторонам, исходя из собственных интересов. Нынешнее противостояние началось в середине 2000-х, прошло через украинскую, грузинскую, кыргызскую революцию, достигло «Майдана», аннексии Крыма, в 2016-21 гг. вступило в фазу «заморозки» в период президентства Трампа в США и реанимировалось с вступлением Байдена в должность президента. Россия, в отличие от 2000-х, хорошо подготовилась к 2020-22 годам, мы имеем в виду карабахские и кыргызские события. В отличие от западного фронта, на юге и востоке Россия оказалась в состоянии реализовать свою политику и не только не допустить развала зоны своего влияния, но, возможно, укрепить ее.
В этом контексте амбиции Запада на считающиеся «задворками» России Кавказ и Центральную Азию должны были столкнуться с жестким сопротивлением России. То, что это произойдет за счет децентрализованных очагов конфликта, державы не волнует. Россия прекрасно понимает, что Запад в данный момент может проникнуть на Кавказ только через окно армяно-турецких и армяно-азербайджанских отношений, и она предпримет все возможное, чтобы не упустить из рук ключи воздействия. России на «задворках» всегда было на руку играть с «комфортными» странами, отстраняя Запад. Сейчас России также будет выгоднее пойти на уступки Турции, чем Западу, потому что Россия всегда проигрывает Западу в технологиях (в том числе, политических), а quid pro quo с Турцией, которая находится с ней в одной весовой категории, не только оправдан (justified loss), но и рационален (raison d’etat).
Запад прервал отношения с Россией во всех сферах, где он не несет убытков. Минская группа, как ни больно это констатировать, также рассматривается Западом в этом ряду. Запад не может как минимум на моральном уровне оправдать сотрудничество по вопросу Карабаха с российской стороной, которую называет «варварами» и «ответственными за резню в Буче». Следовательно, он предпочитает сепаратную посредническую деятельность на своей территории, пытаясь, с одной стороны, сохранить позиции в этом квадрате, а с другой, «экспроприировать» процесс или хотя бы поколебать российскую посредническую монополию новыми инициативами. Но Запад не готов тратить реальный политический капитал в далеких от его границы горах, тем более, что эти горы не входят в число его приоритетов как минимум в смысле географии: еще предстоит переварить Украину. А Кавказ – это российское «соседство», и вовсе не случайно неприкрытое заявление президента РФ о том, что все вопросы должны решаться в рамках трехсторонних договоренностей, то есть, Россия рассматривает себя как одну из сторон, в случае несогласия которой согласие двух других сторон не имеет силы. Более того, президент РФ также заявил, что по вопросу делимитации и демаркации армяно-азербайджанской границы нет нужды в третьих силах, потому что все необходимые карты хранятся в Генштабе ВС РФ. Иначе говоря, если прочерчиваемые границы не будут соответствовать картам Генштаба России, то они будут неприемлемы для России.
Таким образом, мотивация Запада и России в карабахских переговорах понятна – с одной стороны, новый очаг гибридной войны, а с другой – отстаивание имперской зоны влияния. С Азербайджаном тоже все ясно – закрепить военные успехи дипломатическими победами, играя на интересах конфликтующих сверхдержав и изыскивая общие точки.
Не понятна только позиция армянской стороны: чего добивается Армения как совокупность политической элиты и общества? Кто-то утверждает, что в качестве императива нужно рассматривать вопрос статуса НК, другие – освобождение оккупированных территорий, третьи – выдвижение требований взамен на уступки, и прочее. Но достаточно ли оставшегося после 44-дневной войны ресурса Армении для продвижения хотя бы одного из выдвинутых тезисов? А может, ресурсов Армении хватит только на то, чтобы удержать процесс на этапе переговоров, любой ценой предотвращая новую войну?
Армянская политическая мысль и сейчас, подобно Остапу Бендеру, «хочет миллион и сразу», как капризный клиент, который заказывает, не оглядываясь на содержимое своего кармана. То же самое касается вопроса Минской группы, когда государства-посредники не желают работать друг с другом, Азербайджан, пользуясь этим, отвергает формат, а армянская политическая мысль продолжает хвататься за него, игнорируя изменение реалий.
Между тем в вышеописанных условиях императивом Армении должна быть максимальная гибкость, акробатические маневры в обход эпизодов столкновения силовых центров, с отказом от самоцельных идея-фиксов и «моральных» красных линий, которые, кстати, на международных перекрестках прочерчиваются имеющимся ресурсом, а не верой и надеждой.
