Международный опыт. Хотя после 1945 года эта техники унижения и запугивания в охваченных войной местах, казалось, уменьшились, человечество получило дальнейшие свидетельства того, что старые насильственные практики могут легко возродиться. В конце 20-го века (война во Вьетнаме, этнические чистки в Боснии при распаде Югославии, геноцид в Руанде, чеченские войны) и в 21-м веке (кейс Ирака и нашумевшие пытки в Абу-Грейбе, ИГИЛ (так называемый «джихадистский Голливуд»), карабахская война, российская война в Украине) делать шоу из демонстрации насилия и моментально распространять видеосообщения стало намного проще и изощрённее благодаря развитию высоких технологий. Вопрос в том, зачем заниматься таким насилием, которое, скорее всего, контрпродуктивно в более широком контексте укрепления международного имиджа и достижения более важных политических целей. Издержки и репутационный ущерб от демонстрации насилия в современном мире стали крайне затратными в связи с попытками создания некоего Глобального Левиафана (например, создание трибуналов, параллельно с боснийским делом; Армения подала иск в Международный суд ООН, в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) и в Международный трибунал по правам человека).
Тогда почему государственные деятели или их доверенные лица не сопротивляются этому? Чтобы решить эту загадку, необходимо проанализировать насилие, которое совершается в напоказ и для целевой аудитории. Сравнивая международные дела с разных континентов — как из Глобального Юга (геноцид в Руанде), так и из Глобального Севера (линчевание афроамериканцев в Соединенных Штатах и конкретные события этнической чистки в Боснии), исследователи показывают, насколько демонстрация насилия является «утверждением предпочтительного социального порядка посредством перекройки (или переподтверждения) социальных категорий, чтобы устранить неоднозначные границы этнических и расовых различий или отреагировать на нарушение этих границ. Ли Анн Фуджи подтверждает значимость категорий социального порядка, «вписывая» расовые/этнические иерархии не только в тело непосредственной жертвы, но и в других членов социальной группы жертвы, за которых также выступает это тело».
Обобщая международные кейсы, до сих пор остается неясным и малоизученным, почему солдаты иногда прибегают к безвозмездному, коллективному, «нелетальному» (например, отрезание ушей и носа, постановка на колени и принуждение танцевать под азербайджанскую музыку и бесконечное выкрикивание слов «Карабах — это Азербайджан»; публичное изнасилование, пытки и унижение жертв до и после убийства (телевизированное увечье трупов) .
Термин теле-насилие впервые был введен в оборот в отношении преступлений ИГИЛ. Исторически военное насилие было и остается текстом, формой сообщения, посланного противоположной стороне. Осмыслить этот особый язык проявления жестокости военного времени – задача данного текста. Некоторые политические социологи и криминалисты интерпретируют случаи проявления насилия как закодированный язык, тесно связанный с вопросами принадлежности и идентичности, а также с кодовым языком воровского/мафиозного мира.
В информационном пространстве циркулируют как минимум два класса/типа видео – заснятые сцены индивидуального или группового насилия (которое узаконено государством, точнее, его диктатором) и официальные видео материалы, которые производит пропагандистская машина Азербайджана. 27 ноября 2020 г. ЕСПЧ запросил у властей Азербайджана информацию о местонахождении пятерых армянских солдат/военнопленных. Хью Уильямсон, представитель HRWatch, объясняет, что они считают важным то, что некоторые военнослужащие, совершившие эти нарушения, не стеснялись позировать на камеру: «Несмотря на то, что солдаты думали, что им это сойдет с рук, для Азербайджана важно привлечь виновников этих преступлений к ответственности на основании как прямой уголовной ответственности, так и командной ответственности». Официальные видеоролики высокопоставленных представителей ВС Азербайджана якобы свидетельствуют о том, что в больничных палатах особое внимание уделяется гуманному обращению с армянскими военнопленными. Это два принципиально разных стандарта обращения с военнопленными, по которым можно реконструировать противоречие между официальным и частным дискурсом.
Здесь важно обозначить контуры дела Сафарова. Рамиль Сафаров – азербайджанский военный офицер, зарубивший топором своего коллегу-армянина во сне во время учебных курсов НАТО за мир и демократию в Будапеште в 2004 г. После дела Сафарова, видимо, это противоречие не кажется чем-то само собой разумеющимся. После восьми лет заключения Алиев-младший добился экстрадиции Сафарова в Баку, где его тут же наградили за убийство армянина. Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) отметил: «Рамиль Сафаров рассматривался Азербайджаном как невиновное или незаконно осужденное лицо и получил ряд льгот (задолженность по зарплате, квартиру, повышение по службе), лишенных каких-либо правовых оснований в соответствии с внутренним законодательством. Меры, принятые властями Азербайджана в отношении Рамиля Сафарова, приведшие к его фактической безнаказанности вкупе с прославлением его крайне жестокого преступления на почве ненависти имели причинно-следственную связь с армянской национальностью его жертвы; и, таким образом, были квалифицированы как совершенные на почве расово-этнической ненависти».
Вдохновленные официально героизированным примером Сафарова, во время войны 2020 года в Карабахе азербайджанские солдаты снимали издевательства, унижения, пытки и обезглавливания, даже не считая нужным скрывать свои лица, а наоборот, желая «застолбить» свое прямое участие. Кроме того, эти ролики тут же разошлись по разным пабликам, таким как Facebook, TikTok, Instagram (на нескольких Instagram-аккаунтах), Одноклассники, Telegram (включая Колорит 18+ и Новости Карабаха) и ВКонтакте (последние три соцсети исключительно российские). С исследовательской точки зрения интересно, что в некоторых видеороликах азербайджанские военные перед тем, как на камеру перерезать глотки армянским мирным жителям, объясняли зрителю, что убивают этого человека, потому что он, скорее всего, участвовал в штурме Ходжалы, из чего следует, что он, скорее всего, участвовал в убийстве азербайджанцев. Никакой речи о презумпции невиновности, конечно. В частности, именно этот шаблонный текст-заявление делает с ножом в руке азербайджанский солдат перед обезглавливанием пожилого человека из гражданских, мирного жителя Шуши.[1]
Одним из поворотов в исследовании является то, что азербайджанские исполнители постоянно находили необходимым оправдать свое насилие (цитата: «мы знаем, что он [жертва] из Сумгайыта, значит, участвовал в ходжалинских событиях; или мы знаем, что человек числится в каких-то списках/ в Интерполе и еще где-то»; и якобы достоверно известно, что он участвовал в первой карабахской войне против Азербайджана). Почему акторы демонстративного насилия (азербайджанские солдаты и их помощники) пытаются оправдаться и рационализировать свое отношение к геноциду, свои военные преступления и жестокость? Кто адресаты этих рационализаций и оправданий? Оптимистическим объяснением здесь может быть то, что насилие и летальная агрессия сталкиваются с некими нравственными стопорами, которые актор насилия пытается разблокировать, объясняя в объективе камеры свои оправдывающие мотивы убийства, пыток, насилия. В своей основополагающей работе «Насилие: микро-социологическая теория» Рэндал Коллинз приводит нас к выводу, что насилие и агрессия — это, в конце концов, то, что человеку нелегко совершить. Отсюда, видимо, и хвастовство пьяных безнаказанных азербайджанских военных, ибо они понимают, что не каждый способен и не каждый «в достаточной мере мужик/пацан», чтобы стать агентом насилия.
Унижение, пытки и заявления под принуждением: экстра-летальное насилие а-ля Баку. В социальных сетях были размещены десятки видеороликов, обличающих в издевательствах над армянскими военнопленными (которые вскоре были поспешно удалены). В Бакинских тюрьмах военнопленные систематически подвергались унижениям и пыткам. Азербайджанские охранники использовали в качестве орудий пыток различные предметы, такие как ремни, отвертки, приклады, металлические цепи и дубинки, в результате чего многие получали необратимые травмы.
Многих пленных принуждали звонить своим семьям и сообщать им, что с ними хорошо обращаются. Несколько плененных репатриантов стали свидетелями того, как их как военнопленных в азербайджанских тюрьмах попросили предоставить свои пароли от социальных сетей, чтобы можно было связаться с их родителями и родственниками и поделиться с ними в Интернете учиненными ими пытками. Некоторым из них угрожали, заставляя записывать на видео заявление о том, что их командир в ходе войны приказал им отступить, и действия командира являются причиной того, что они попали в плен. Вооруженные силы Азербайджана повсеместно высмеивали и позорили военнопленных. В случае с 20-летним призывником-репатриантом охранники заставили его надеть женское платье, издевались и унижали его, записывая все на видео. Азербайджанские охранники пригрозили убить его, если он не примет участие в снятом на видео спектакле, чтобы зафиксировать и растиражировать дальнейшие унижения.
Одному из заключенных дали прочитать текст, в котором говорилось, что в составе армянской армии есть курдские боевики, которые готовились принять участие в конфликте. Между тем, его сокамерник, который был тяжело ранен перед тем, как попасть в плен, был привязан к металлическим прутьям, чтобы его тело оставалось прямым. Затем его поместили на танк и выставили напоказ в качестве трофея. Все эти события были записаны азербайджанскими военнослужащими, которые высмеивали и издевались над обоими солдатами на протяжении всего их плена». Один призывник-подросток заявил, что азербайджанские охранники приходили к нему в камеру и выводили его на цепи, заставляя его ползать, как животное.
В начале декабря 2020 г. международная организация Хьюман Райтс Вотч по горячим следам расследовала образцы и типы теле-насилия. Они внимательно изучили 14 видеороликов и поговорили с семьями пяти военнопленных, жестокое обращение с которыми было зателевизировано. В то же время активисты Хьюман Райтс Вотч изучили множество других видеороликов, фотографий и юридических документов, а также побеседовали с двумя ведущими адвокатами Артаком Зейналяном и Сирануш Саакян. Последние представляют семьи примерно 40 военнопленных в ходатайствах, поданных в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ): неотложные меры по защите лиц, дела которых находятся на рассмотрении суда и которым грозит «неминуемый риск причинения непоправимого вреда». По словам Зейналяна и Саакян, суд удовлетворил все запросы от имени отдельных военнопленных, чтобы вменить правительству Азербайджана предоставить информацию о военнопленных.
Судебные разбирательства требуют большого терпения, времени, ресурсов, это общеизвестно, но в итоге инициация через правоприменение вознаграждается с лихвой. Погибших не вернуть, искалеченных иногда не вылечить, но судиться надо, чтобы подорвать то смертоносное чувство безнаказанности, которое распоясало азербайджанских криминальных беспредельщиков и искателей статусных привилегий через шоу-насилие над пленными.
Нона ШАХНАЗАРЯН
Социальный антрополог ИАЭ НАН РА
Ереван
___________________
[1] Внимание! Предупреждение: детям не смотреть. Azerbaijan’s brutal beheadings and torture of Armenians. A non-exhaustive summary of war crimes. April 13, 2021 PanARMENIAN.Net. https://www.panarmenian.net/eng/details/292052/- a graphic video can be watched here: https://www.ragex.co/post/azerbaijani-soldiers-cut-off-the-head-of-an-armenian-old-man
