Арег КОЧИНЯН
Эксперт по вопросам политики безопасности
Ереван
Все предыдущие раунды процесса нормализации армяно-турецких отношений провалились, но было бы методологической ошибкой обрекать будущее на провал из-за прежних неудач. История полна прецедентов успехов, достигнутых после десятков провалов. Прежние неудачи были производными от времени, геополитического расклада, целеполагающих особенностей сторон и мультирегиональных российско-турецких отношений. Во всех этих параметрах произошли существенные трансформации.
Нынешний раунд, по сути, начался с очередной эскалации российско-украинского конфликта. Запад, противостоящий действиям России, дал ассиметричный ответ: было принято решение, в том числе, посредством Турции, ослабить позиции России на максимально обширном периметре позиций России, в данном случае, в Южном Кавказе.
Основным якорем присутствия России в Южном Кавказе являются неурегулированные армяно-турецкие отношения. Только в условиях плохих армяно-турецких отношений Россия может выступать в качестве эксклюзивного гаранта безопасности Армении, позиционируя наше государство в качестве форпоста. Если армяно-турецкие отношения нормализуются, то позиции России на Южном Кавказе заметно ослабнут, поскольку, во-первых, ее влияние уже ослабло в Грузии и Азербайджане, кроме того, без необходимости гарантий безопасности влияние России в Армении качественно меняется.
44-дневная война трансформировала ситуацию в Южном Кавказе и в известной степени сократила рост регионального влияния Армении, оставив армянское государство вне региональной конкуренции. Думается, нет необходимости перечислять лишения и негативные стороны: оказавшаяся в бедствии страна не могла избежать горьких потерь, но даже в такой ситуации при выверенной политике можно открыть новые горизонты. Нынешняя Армения, даже гипотетически, не представляет угрозу для Турции, более того, избравшая путь нейтралитета Армения была бы выгодна Турции больше, чем пребывающая под российским гипервлиянием. Кроме того, если Турция желает получить устойчивое и долговременное влияние в регионе, ей нужно наладить нормальные отношения со всеми тремя странами региона. В противном случае Иран, Россия и Запад всегда будут иметь позиционное преимущество в отношении Турции.
Турция может, пользуясь сложившейся ситуацией, не следовать логике указанных долгосрочных действий и попытаться сорвать максимальный джек-пот, не предпринимая реальных шагов по нормализации отношений и науськивая Россию против Армении. С того момента, как Армения начнет предпринимать реальные шаги в направлении нормализации, они столкнуться с активным противодействием России, и это большой риск, учитывая, что нет никаких гарантий того, что Турция пройдет свою половину пути. Но многое тут зависит от нас. Серьезную игру и серьезные переговоры проводят с серьезными игроками, убедившись в их суверенности и способности бороться за свои интересы. Это, в свою очередь, проявляется во всем, в том числе, в выборе переговорщика. Думается, до сих пор Армения сделала все возможное для того, чтобы сорвать процесс нормализации: посредничество России, неопытный и не обладающий политическим весом переговорщик и прочее.
Многие понимают под «переговорами» или «нормализацией» глубокую интеграцию – открытие границ, неконтролируемую миграцию, но это, конечно же, абсурд. На данном этапе речь в лучшем случае может идти о налаживании дипломатических отношений и, разумеется, коммуникациях – открытии магистралей или железных дорог в строгих рамках государственного законодательства и таможенного контроля. То есть, переговоры не предполагают политического брака, переговоры ведут как раз с противником. Важно также приступить к процессу нормализации отношений без посредников: будь то Россия или Соединенные штаты. Этот процесс имеет шансы на успех только в одном случае: если переговорщиков будет только двое – Армения и Турция.
В то же время, урегулирование может вызвать и экономические риски, но роль государства как раз в том и состоит, чтобы нивелировать эти риски. Более того, самоизоляция не является лучшим способом нивелирования экономических рисков. И, наконец, нашими главными вызовами являются вовсе не экономические риски, не будущий политический статус Арцаха, не пограничные споры и не так называемый «зангезурский коридор», а утеря армянской государственности. Процесс инкорпорации Армении Россией после войны набрал беспрецедентные обороты, и для предотвращения этого Армении необходимы региональная стабильность и нормализация отношений со всеми соседями.
Худший вариант, по которому могут развиваться события и по которому они до сих пор следуют – срыв процесса с армянской стороны под давлением России. Так, Турция заявила, что Армения предложила провести первую встречу спецпереговорщиков в Москве. Если совместить это с призывом премьер-министра Пашиняна к Москве стать посредником в армяно-турецкой нормализации, то картина станет более полной. Армения, судя по всему, не может преодолеть российские табу для суверенного участия в процессе нормализации. Велика угроза того, что политическая элита Армении даже не осознает важность процесса и веление сократить растущее влияние России. При сохранении подобных темпов наращивания влияния России Армения в скором будущем столкнется с необходимостью присоединения к Союзному государству. В свою очередь, Союзное государство в обозримом будущем превратится в СССР-2.0 и перевернет последнюю страницу независимой армянской государственности.
Во избежание столь мрачного сценария необходимо, чтобы Армения оградила себя от вызовов безопасности, для отражения которых стране понадобились бы российские гарантии. Наиболее реальным путем достижения этого является нормализация отношений с Турцией. Армении нужны региональное благоденствие и мир. 44-дневная война доказала, что государство не готово самостоятельно противостоять вызовам конфликтного региона.
Пришло время, когда мы как общество должны сделать выбор: хотим ли мы сохранения государственности или готовы ассимилировать ее в составе большой державы, способны ли мы выйти в пространство современного политического мышления или по-прежнему остаемся в тисках архаики, выбираем войну или мир, придерживаемся ли амбиций в отношении пафосно-исторической родины или выходим на уровень государственного мышления, остаемся ли орудием в руках ряда государств для решения региональных задач или пытаемся руководствоваться собственной повесткой и прочее. В этом выборе, как и при решении обсуждаемого вопроса нет и не может быть никаких гарантий правильности избранного варианта. Никто не может сказать наверняка, станет ли успешным нынешний раунд и получим ли мы хотя бы минимальный уровень желаемого. Но это и есть путь независимости: принимать решения и быть в состоянии нести за них ответственность.
