Эдгар ХАЧАТРЯН
Председатель НПО «Диалог мира»
Ванадзор
Второе армяно-азербайджанское широкомасштабное военное противостояние – 44-дневная война 2020 года, а также предшествовавшие ей и продолжающиеся по сей день события не только необратимо трансформировали геополитический облик Южного Кавказа, но и сформировали благоприятные условия и стали стимулом для перегруппировки внерегиональных силовых центров и стали стимулом порой непредсказуемых развитий. «Ожидаемо-неожиданная» война так или иначе сказалась на всех странах региона, вынудив внутренних и внешних акторов определиться и проявить максимум оперативности и гибкости в заново формирующейся среде.
Очевидно, что подписание 10 ноября 2020 года при посредничестве президента России Владимира Путина трехстороннего заявления «О перемирии в зоне Нагорно-Карабахского конфликта и прекращении всех боевых действий», в рамках которого «по периметру линии соприкосновения в Нагорном Карабахе и Лачинского коридора» были размещены миротворческие подразделения РФ, в то же время, факт сопредседательства в Минской группе ОБСЕ, позволили России позиционировать себя как наиболее «влиятельного» актора в процессе мирного урегулирования конфликта. Официальная Москва как на уровне заявлений, так и действий последовательно акцентировала свою доминирующую роль на постсоветском пространстве, в частности, в контексте мирного урегулирования Арцахского конфликта. Данный «особый» статус Москвы долгие годы «признавался» как сторонами конфликта, так и другими странами-сопредседателями Минской группы ОБСЕ – США и Францией. В итоге, параллельно деятельности в рамках Минской группы, Москва методично проводила собственный геополитический курс, который зачастую звучал далеко не в унисон с подходами МГ.
В западных экспертных кругах многие подчеркивают, что подобная двойственная политика Москвы в процессе мирного урегулирования конфликта – то в качестве сопредседателя МГ, то отдельного актора с «особым статусом» — подорвала доверие к действиям Минской группы в регионе. В отличие от Российской Федерации, США и Франция осуществляли действия, нацеленные на мирное урегулирование Карабахского конфликта, в основном в рамках Минской группы. Даже когда в отдельных случаях две эти страны выступали с собственными инициативами, они не выходили за рамки официального Минского процесса.
Сейчас, спустя более чем год после 44-дневной войны, можно с уверенностью утверждать, что во время боевых действий 2020 года Минская группа была полностью парализована, а периодически озвучиваемые главами стран-сопредседателей и наиболее авторитетными международными и региональными организациями заявления и призывы оказались не в состоянии остановить кровопролитную войну. Хрупкое и готовое в любой момент вновь вспыхнуть перемирие удалось заключить только при официальном посредничестве Москвы и непосредственном участии президента РФ В. Путина.
Европейский Союз по факту не был вовлечен в политические процессы по политическому урегулированию, принято считать, что в Минской группе Евросоюз представляет Франция. Еще в 1994 году, после подписания соглашения о перемирии после первой Карабахской войны, официальная позиция ЕС состояла в безоговорочной поддержке «Минского процесса». Намерен ли ЕС переосмыслить свою деятельность или пересмотреть свои подходы, связанные с Южным Кавказом, после установления нового статус-кво по итогам 44-дневного вооруженного противостояния? Для всеобъемлющего ответа на этот вопрос следует рассмотреть целый комплекс факторов – возможности и потенциал этой структуры, включая существующие механизмы принятия политических решений и кризисного реагирования, отношения со странами региона, а также вовлеченными в него акторами и массу других обстоятельств.
Европейские функционеры сами зачастую сравнивают ЕС с супертанкером – могучим, но неуклюжим во время плавания. По мнению многих, причиной основных проблем при принятии Евросоюзом решений является неоднородность структуры: решения должны быть согласованы 27 странами-членами, преследующими различные цели, интересы и выгоды, хотя и разделяющими общую демократическую систему ценностей и объединенными возможностями взаимовыгодной экономической кооперации. Несмотря на сложность механизма принятия решений, Евросоюзу, тем не менее, удается довольно оперативно и эффективно реагировать на разворачивающиеся вокруг Украины события, беззакония и насилие, применяемые против оппозиции руководством России или Беларуси, и развития в Молдове. Причиной подобной оперативности столь неуклюжей структуры является то, что в отношении вовлеченных в данные кризисные ситуации сторон между всеми 27 странами существует консенсус. Вот почему проявление позиции стран-членов не заставляет себя долго ждать.
Ситуация иная в отношении вовлеченных в Карабахский конфликт сторон, в позиции стран-членов по части действий и подходов сторон конфликта. Иначе говоря, можно утверждать, что в Евросоюзе нет консенсуса в пользу одной из сторон, следовательно, нет общих оценок по поводу действий сторон или их последствий. В итоге Брюссель во время 44-дневных боевых действий в зоне Нагорно-Карабахского конфликта озвучивал в основном заявления, которые ставили знак равенства между сторонами и оценкой их действий. Звучали призывы к сдержанности общего характера, за которыми, однако, не следовали конкретные действия, направленные на прекращение вопиющих действий в нарушение прав человека. Следует упомянуть и тот факт, что власти и Армении, и Азербайджана крайне осторожно подходили к призывам, резолюциям и заявлениям членов ЕС на международной арене, осуждающим российские и белорусские власти в связи с последними событиями вокруг Украины или нарушениями прав оппозиционных деятелей властями этих стран.
Спустя более чем год после боевых действий Евросоюз заявляет, что готов приложить все усилия для утверждения в регионе устойчивого мира. Очевидно, что предложение главы Европейского Совета Шарля Мишеля организовать на полях саммита Восточного партнерства в Брюсселе встречу глав Армении и Азербайджана стало одним из шагов, нацеленных на установление в регионе устойчивого мира. Примечательно, что реакция Кремля на приглашение главы Европейского Совета не заставила себя ждать: сразу после заявлений глав Армении и Азербайджана о согласии принять участие в брюссельской встрече прозвучало приглашение встретиться в России. До того, как отправиться в столицу Евросоюза, Пашинян и Алиев получили приглашение встретиться в российском Сочи. Было бы неверно игнорировать или трактовать иначе направленный как сторонам, так и международному сообществу столь звучный мессидж Кремля. Однако, на фоне периодически напоминающих о себе с различной силой «замороженных» конфликтов на постсоветском пространстве, в которых Россия и Евросоюз традиционно выступают как оппоненты, в случае с Нагорно-Карабахским конфликтом Евросоюз давно «смирился» с влиянием Москвы в урегулировании конфликта и региональных развитиях.
Судя по итогам встречи премьер-министра Пашиняна и президента Алиева, состоявшейся 14 декабря в Брюсселе при посредничестве председателя Европейского Совета Шарля Мишеля, брюссельская встреча выстраивалась как логическое продолжение сочинской встречи 26 ноября, которая состоялась при посредничестве президента РФ Путина. В тексте опубликованного после встречи офисом Шарля Мишеля заявления, в частности, отмечается, что стороны будут привержены достигнутым 26 ноября в Сочи договоренностям.
Примечательно, однако, что в рамках брюссельской встречи со стороны Евросоюза были выдвинуты довольно интересные предложения, которые, согласно опубликованному заявлению, были приняты Пашиняном и Алиевым. В частности, в ходе встречи в Сочи стороны пришли к согласию по созданию комиссии по делимитации/демаркации армяно-азербайджанской государственной границы при консультативном участии России, а на брюссельской встрече стороны договорились о предоставлении Евросоюзом консультативной миссии экспертов для содействия в деле делимитации и демаркации границ и предоставления обеим сторонам технической поддержки. Кроме того, Евросоюз намерен приступить к восстановлению железнодорожных путей с соответствующим пограничным и таможенным оснащением по принципу взаимности, что исходит из обсуждений по поводу экономической и транспортной деблокады, о которых в общих чертах говорилось в Сочи.
В рамках того же саммита Восточного партнерства, уже в день проведения саммита, состоялась другая встреча Пашиняна и Алиева – на сей раз при посредничестве Эммануэля Макрона. Подробности переговоров не обнародованы, но симптоматично, что накануне встречи состоялись телефонные переговоры Макрона с президентом РФ Путиным, в ходе которых последний сообщил президенту Франции об основных итогах встречи лидеров России, Армении и Азербайджана 26 ноября в Сочи. Как сообщалось в прессе, президенты Франции и РФ говорили о соблюдении режима перемирия, возвращении беженцев, вопросах, связанных с восстановлением торгово-экономических и транспортных связей, и изъявили решимость активизировать деятельность Минской группы ОБСЕ.
В итоговом заявлении уже самого саммита, в частности, отмечено, что участники саммита приветствуют усилия ЕС, расширенное вовлечение и роль в предотвращении, урегулировании конфликтов, укреплении доверия в рамках нынешних согласованных форматов и процессов или в поддержку последним, включая, при необходимости, полевое присутствие. Заявлением, по сути, расширяется круг вовлеченности Европейского союза в регион и сферы его интересов. Судя по тексту декларации, становится очевидным, что Евросоюз намерен удвоить усилия по содействию мирному урегулированию нерешенных конфликтов на территории Восточного партнерства, с целью нивелировать продолжающиеся попытки дестабилизации, представляющие угрозу миру, безопасности и стабильности, а также нарушения принципов международного права.
Возвращаясь к роли и влиянию Евросоюза в особенности в зоне Нагорно-Карабахского конфликта, необходимо учесть, что почти во всех конфликтах на территории Восточного партнерства ЕС традиционно пребывает на антагонистических позициях с Россией, которая обладает статусом «особого посредника» в Нагорно-Карабахском конфликте. Приведенные примеры призваны обосновать то, что Европейский Союз, тем не менее, готов взять на себя роль противовеса безоговорочному политическому влиянию России в зоне НК конфликта. Обеспечение такого противовеса, безусловно, необходимо в регионе, особенно, с точки зрения предотвращения девальвации демократии и угроз новых безопасностных и гуманитарных кризисов. С другой стороны, с учетом приведенных примеров уже реализованных действий ЕС, при таких геополитических развитиях, следует ожидать, что вместо новой конфронтации с Российской Федерацией ЕС предпочел бы политику комплементаризма и взаимодополняемости. Иначе говоря, вместо вовлечения в политические процессы по урегулированию конфликта ЕС может в качестве императива избрать роль посредника в обеспечении региональной стабильности и безопасности, а также реализации экономических проектов, оставив политическое урегулирование наделенной для этого легитимным мандатом Минской группе ОБСЕ. Остается лишь надеяться, что главам сопредседательствующих стран удастся проявить достаточную волю для реанимации Минской рабочей группы — в сотрудничестве с вовлеченными в конфликт сторонами, и возобновления ее деятельности в нормальном русле.
P.S. Статья уже была готова к отправке в редакцию, когда стало известно, что, согласно достигнутым во время встречи глав Армении и Азербайджана по инициативе председателя Европейского Совета Шарля Мишеля договоренностям, при посредничестве спецпредставителя ЕС Тойво Клаара 19 декабря из плена было освобождено и возвращено из Баку в Ереван 10 армянских военных.
